– Нет, вы только посмотрите на него! Врёт, чертяка с обрезанными крыльями и не краснеет! Приплёл некоего вымышленного мужика, и думает, мы ему поверим! Не на тех напал! – высказала моему нанимателю свое мнение моя кошка.

– Маркиза! Шаш! – раздраженно прикрикнула я на кошку. – Я сама разберусь!

Правда раздраженна я была не на кошку, а на себя. И беспокоило меня то, что в отношениях с Сатаной, я определенно и точно где-то допустила серьёзный просчёт. «Где-то! – мысленно хмыкнула я. – Как не претит мне, это признавать, но я действительно так увлеклась демонстрацией того, что не боюсь его, что забыла о том, что Рауль – всецело в его власти. И что условие, согласно которому душа Рауля получала свободу в обмен на Скипетр, было уступкой доброй воли со стороны Сатаны.

– В общем-то на этом у меня всё, моя прекрасная Диана, – Его Адовство поднялся и потянулся. Сундучок, освободившись от его веса, широко расправил грудь и, не только спел, но и даже, кажется, станцевал на радостях. – Ох и засиделся я тут у вас! – посетовал Его Адовство, заметив, что солнце уже почти в своем зените. – Вы не возражаете, моя прекрасная Диана, если я теперь покину вас?

Я не возражала, о чём сообщила, отрицательно покачав головой. На большее я была не способна, боялась, что если открою рот, то такого наговорю… чего лучше не говорить. Сначала нужно всё обдумать.

Его Адовство ухмыльнулся, посмотрев на меня, словно он слышал, о чём я думаю.

– Да, катитесь вы уже отсюда, Ваше Адовство, подобру-поздорову! – «поощрила» его желание покинуть нас Маркиза.

– Она имела в виду, что мы желаем вам счастливой дороги, – перевела Ыш.

– И не сломать ногу по дороге, – пропищал Уш.

Сатана, цокнув языком, кивнул, решив, по-видимому, что это ниже его достоинства снизойти до расправы над кошкой, мышью и совой, развернулся и пошёл на выход. Он уже дошёл до самой двери, когда вдруг развернулся и снизошёл до очередной уступки:

– А знаете, что, моя прекрасная Диана?

Я вскинула глаза, ожидая, что ещё он скажет.

– Думаю, я мог бы пересмотреть срок в семь дней в сторону увеличения, если бы вы согласились аннулировать брак с де Ларуаном и объявить о нашей с вами помолвке.

– Могу я взять семь дней на то, чтобы обдумать ваше любезное предложение? – мгновенно отреагировала я.

– А почему бы и нет? – озорно улыбнулся он мне. – Почему бы и нет! – повторил он и исчез за закрытой дверью.

Я подошла к двери кабака «У кота Баюна», и створки двери немедленно распахнулись передо мной. Пройдя внутрь помещения, я остановилась, ища глазами хозяина этого в высшей степени самобытного по своей уникальности питейного заведения, в центре которого рос могучий древний дуб с золотой цепью на нём. «Чтобы обхватить этот дуб понадобилось бы человек двадцать с вытянутыми друг к другу руками, не меньше», – в который раз мысленно прикинула я.

Хозяина не было видно, но так как почти на всех диванах, как забытые мягкие игрушки, валялись те из посетителей, кто переоценил свои силы, то сомневаться не приходилось – Баюн где-то поблизости. Он слишком дорожил своим заведением, на постройку и открытие которого копил почти тысячелетие, чтобы оставить пьянчужек без присмотра на произвол судьбы. Кот Баюн считал, что питейное заведение, которое не заботится о своих клиентах, тогда, когда клиенты сами о себе уже не в состоянии позаботиться – не имеет права продавать алкоголь. Однако заботился Баюн не безвозмездно, о чём не двусмысленно говорили прайс-листы над диванами. И должна отметить, что спальные места стоили очень недешёво. Скажу просто – упиться до бессознательного состояния клиентам обходилось в десятки раз дешевле…

Но вот, наконец, важно шагая по цепи, появился хозяин кабака и я, замахав, ему рукой, вынырнула из своих мыслей. И тут же, как обычно, услышала… тишину.

Что было обычным делом. Стоило мне только переступить порог, как заведение замирало и в течение нескольких минут все присутствующие пялились исключительно на меня.

Так как я являлась практически завсегдатаем этой забегаловки, то казалось бы все давно должны были уже привыкнуть ко мне. Возможно, и привыкли бы, если бы в кабак ходили одни и те же лица, а не каждый раз новые. И потом, как ко мне привыкнешь, если я – единственная в Триодиннадцатом королевстве ведьма, которую в царство живых вернул сам Сатана и, при этом ещё и считалась наиболее вероятной наследницей Яги Пантелеевны, владычицы Зачарованного леса! Вот и получалось, что в окрестностях Зачарованного леса не было знаменитости знаменательнее меня.

И да, конечно же, я подозреваю, что большая часть вины за столь назойливое внимание к моей особе лежит на хозяине кабака. Хитрый котяра смекнул, что распустив слух о том, что я порой к нему заглядываю, привлечёт к его недавно открытому заведению клиентов. Клиентов, которые дожидаясь моего прихода, дабы скоротать время – с удовольствием опрокинут чарочку другую, под задушевную песнь или басню хозяина заведения. Более того, я не удивлюсь, если узнаю, что у котяры очередь из желающих расписана на годы вперёд…

Но рука руку моет. И потому между мной и Баюном существовала негласная договоренность: я к нему захожу на огонёк, так сказать, а он меня развлекает свежайшими новостями, сплетнями и… ответами на мои вопросы. Баюн ведь зарабатывал не только тем, что спаивал своих клиентов, или развлекал песнями, сказками и задушевными разговорами, он ещё и, как истинный бармен, умел слушать, очень хорошо слушать… И посему довольно часто и густо узнавал весьма любопытные вещи.

Я направилась к длинной барной стойке, изгибающейся по кругу вокруг многовекового дуба. Баюн кивнул мне, показывая, что заметил меня, и позвал кого-то из своих помощников его подменить. В дальнем углу зала я вдруг заметила Плутона – эдакое воплощение мученичества и вечной меланхолии, одетое во всё чёрное. Плутон был тощим, бледным, вечно чем-то то ли удрученным, то ли озабоченным. Он постоянно хмурил лоб и поэтому его довольно глубоко избороздили три складки.

– Эй, Баюша, а что это у тебя наш Мрачун делает? – удивилась я, воззрившись на кота.

– Так-с Василиса Премудрая идейку подкинула, – почесал котяра затылок. – Насколько я понял, сейчас всякие там медиумы и прочий оккультизм очень в цене. Вот я и подумал о Мрачуне… Подумал, что это его тема. И угадал. Парень – просто самый настоящий самородок. Так сама Василиса Премудрая сказала. А она уже, если говорит, то значит, дело верняк!

Я закивала головой. – По крайней мере, он теперь при деле, а то я боялась, что он совсем зачахнет от скуки в лесу. Может ты бы и Фантазёра нашего взял к себе, а?

– Я бы и не прочь, парень весьма талантлив, – ответил Баюн, так словно всё ещё обдумывал ответ, – но уж слишком выпить любит! Это ж как козла на капустную грядку выпустить! А он у меня и так уже трижды бесплатно диван занимал! Но я поговорю с ним! Всё же парень такие стихи пишет, заслушаешься, – и кот восхищенно закатил глаза. – Ох, что же это я? До сих пор выпить тебе не предложил? Вот склероз проклятый! Уже и бизнесу моему палки в колёса ставит! Вина из белых роз, выращенного в садах Его Бессмертия, как обычно?

Я покачала головой, – Пожалуй, сегодня налей мне чего-нибудь покрепче на свой вкус. Тяжелое было утро…

– Вот именно, утро! – укоризненно напомнил хозяин кабака.

– Чрезвычайно, необыкновенно тяжелое утро, Баюша! – мрачно поправила я его. – Поэтому не спорь со мной! А то поссоримся, и я перестану приходить к тебе в гости!

– Ну так бы сразу и сказала, мол, утро было такое чрезвычайно, необыкновенно тяжелое, что без штофика2 медовухи никак, – закивал кот, впечатленный моей угрозой. – Ну ты знаешь, куда идти… – кивнул он на дальний конец зала, где находились кабинеты для тех, кто не хотел сидеть в общем зале. – Я сию секунду.

И он действительно был сию секунду. Я только успела сесть и расправить полы своего плаща, а Баюн уже был тут как тут. Штофик с медовухой, две чарки и миска с варениками, щедро залитыми сметаной – материализовались на столе одновременно с появлением громадного котяры.