Одним из последствий этой атмосферы стало чувство страха и беспокойства, постоянно шевелившееся в глубине души и временами выходившее на первый план. Потребность в безопасности – причем в моем случае безопасности не только эмоциональной, а еще и физической – была определяющей и пронизывала все эмоции и ощущения.

Поэтому какая же это благодать – иметь перед глазами пример добросердечных и открытых родителей, которые с удовольствием умело развивают свое дело. Он показал мне, как можно жить совершенно по-иному. В стране, раздираемой ненавистью, гневом и насилием, родители защищали меня любовью и верой в то, что люди изначально все-таки добры. В стране, разделенной на враждующие племена, не способные общаться друг с другом иначе как на языке вражды и войны, в моем доме внизу был пример сообщества, где все веселились, дружили и принимали друг друга такими, какие есть.

Сопоставление продолжало играть роль в моей жизни, поскольку я стал лучше осознавать его. Меня не отпускало внутреннее напряжение, противоречие между поиском безопасности и стремлением закрыться, с одной стороны, и желанием все же рискнуть и открыться миру, исполнившись оптимизма, что все обернется к лучшему, с другой.

В восемнадцать лет я решил поступить в семинарию и стать католическим священником. Частично это решение было основано на желании помогать людям. Католическая церковь и вера были важной частью моей юности. Я всегда поражался материнскому благочестию и вере; это осталось с нею даже в самые тяжелые времена. Дядя, в честь которого меня назвали, служил священником во Флориде. Каждое лето, когда он приезжал в гости, его вполне земная радость и прагматический подход к жизни оказывали на меня сильное и благотворное воздействие. Однако следует честно признаться, что идея священства отвечала и моему стремлению к безопасности. Ведь мне, как священнику, будут гарантированы защита и забота. Жизнь станет предсказуемой, и мне не придется торить свой путь в мире, полном опасностей. Итак, я решил пойти по стопам дяди и отправиться во Флориду священником. И поступил в семинарию Дублинского католического колледжа Всех Святых (All Hallows College), основанного в 1842 году для обучения священников, которые сопровождали людей, бежавших от голода в Ирландии. Семинария по-прежнему существовала, и все, кто ее оканчивал, продолжали служить в разных местах по всему миру. В 1997 году меня рукоположили для служения в пяти округах на юго-востоке Флориды.

Рис. 2.2. Благословляю родителей после того, как меня рукоположили

Но в семинариях, как, впрочем, и во многих других колледжах, вас обучают профессии, но не реальному умению руководить людьми: в моем случае – религиозной общиной. Я вышел из семинарии, полагая, будто у меня есть ответы на все вопросы, и теперь с содроганием вспоминаю, насколько узкими были в те годы мои взгляды и восприятие.

Однако десять лет священства убедили меня, что жизнь далеко не черно-белая. Из человека, предлагавшего банальные ответы, я вырос в борца, готового сражаться за жизни людей, принимать ошибки и боль и сознающего силу молчаливого присутствия, когда у тебя не хватает слов или знаний для вразумительного ответа.

Мне приходилось участвовать в самой невероятной работе: я помогал беженцам во время гражданской войны в Гватемале, руководил местным отделением католической благотворительной организации, был пастором одной из крупнейших церквей в этом районе, насчитывающей 5000 прихожан. Проблемы были огромными. На чисто эмоциональном уровне священство – это нечто необычайное. Бывало, прямо с утра ликуешь по поводу крещения новой жизни; а позже тем же утром утешаешь скорбящих на похоронах; днем празднуешь любовь молодоженов на свадьбе, а вечером в кабинете консультируешь тех, чьи отношения распадаются. Это были настоящие американские горки эмоций.

Внешне я казался спокойным, но внутри бурлил поток, иногда вырывавшийся на поверхность – порой едва заметно, а порой проявляясь в более реактивном поведении: я не желал ничего слушать, обрывал все разговоры и избегал конфликтов. К счастью, рядом со мной все эти годы бок о бок шел очень мудрый, обладающий высокоразвитым эмоциональным интеллектом духовный наставник.

Мне пришлось усвоить весьма болезненный урок: несмотря на все имевшееся у меня образование и степени, когда дело доходило до понимания собственной эмоциональной жизни, я по-прежнему оставался неучем. Но постепенно я начал замечать и распознавать свои эмоции. Увидел, как на мою нынешнюю жизнь повлияли эмоциональные триггеры, коренившиеся в детстве. Стоило почувствовать угрозу, как следом возникало желание защититься и поискать безопасности – и я незамедлительно прекращал всякие разговоры и отношения.

Стоило начать углубляться в проблему, как возникла еще одна, которой я до сих пор избегал касаться, – моя сексуальная ориентация. Северная Ирландия – общество очень консервативное. Протестанты с католиками нередко ненавидели друг друга, но вместе они единодушно ненавидели геев. Хоть сам я о своей ориентации знал уже давно, говорить об этом слишком боялся, а священство обеспечивало тот образ жизни, при котором ни у кого никогда не возникало вопросов, почему я не женат.

По мере того как расширялось мое эмоциональное самосознание, я начал понимать, что, если хочу быть самим собой, мне придется воссоединиться с той частью себя, которую я во многом игнорировал и даже отторгал. Этот акт самовоссоединения в конце концов привел меня к тому, что я оставил священство. Я пришел к выводу, что хочу любовных отношений, а безбрачной жизни больше не желаю. Это было одно из самых трудных решений, но для меня оно было правильным.

Оставив священство, я шесть лет руководил учреждением социальной службы. Этот опыт помог мне понять, что, как бы хорошо я ни справлялся с различными задачами, недостаточная развитость эмоционального интеллекта время от времени все же мешала. Желание избегать конфликтов и конфронтации из-за глубоко укоренившейся потребности в безопасности привело к нескольким очень неудачным решениям. Тем не менее был виден и прогресс в том, как я справлялся с конфликтующими личностями и использовал имеющуюся у меня энергию для создания позитивной рабочей атмосферы.

В это же время я заканчивал докторскую диссертацию по управлению. Я изучал, как руководители справляются с вопросами ответственности и информационной открытости, особенно в период сильного кризиса. Исследование углубило мое понимание сферы эмоционального интеллекта и того, как он влияет на лидерство. С этих позиций передо мной вставала куда более важная и насущная задача: активно помогать руководителям развивать эмоциональный интеллект, чтобы оказывать большее влияние.

В 2013 году я принял еще одно важное решение: уволился с работы и переехал в Вашингтон. Мне хотелось основать собственную компанию, которая позволила бы мне сосредоточиться на этой новой задаче и конкретизировать ее. К тому же там жил мой близкий друг.

Вникая в эту новую работу, я понял, что путь руководителя – это не автобан, прямой как стрела. Работа приводила меня в офисы многих руководителей. Расширять эмоциональный интеллект непросто. Здесь не бывает решений на скорую руку. Сегодня тебе кажется, что у тебя все схвачено, ты со всем справляешься, а на следующий день с удивлением обнаруживаешь, что уже с утра взвинчен и «заведен». Я постоянно вспоминаю своих родителей, детство и отрочество, проведенные в пабе. Усвоенные там уроки научили меня не только управлять сотрудниками, но и, как выяснилось, находить общий язык с другими руководителями, с которыми доводилось работать. К тому же я уточнил малейшие детали этих уроков. Давайте же вернемся в Северную Ирландию и приступим к первому из них.

Если хотите, чтобы ваш ирландский паб имел успех, в нем должно быть безумно весело. Если не будет ощущения кутежа, разгула, притом наивысшей пробы, паб просто не выживет.