Абдурагим. Ей надо объяснить, что она не должна рисковать собой. Если с ней что-нибудь случится… Без нее сами понимаете… А немцы как будто что-то почуяли… Раньше они меня обо всем спрашивали, верили всему, что я говорил, а сейчас прислали своего человека, он ко мне даже не зашел, ходит по селу, расспрашивает…

Ревиде. Я ей говорила, а она говорит: как я могу людей на задание посылать, а сама дома сидеть.

Абдурагим. Так это ее дело и есть – давать другим задание.

Ревиде. Не слушает.

Входит Алиме.

Алиме. Здравствуйте, дядя Абдурагим. Уф, устала, находилась… А я как раз с вами хотела посоветоваться.

Абдурагим. Я тоже.

Алиме. Слушаю.

Абдурагим. Меня с утра в полицейское управление вызывали… Спрашивали, что у тебя там за молодая девушка живет, почему она ходит по селам, появляется на станциях… Ну, я правду сказал, потому что проверить могут. Сказал, что родители этой девушки погибли еще давно, до войны. Что у нее две маленькие сестры и все они, три сироты, находятся на попечении бедной бабушки. И та, чтобы как-то прожить, даже отправила самую младшую к родственникам. Живут, говорю, как могут. Бабушка целыми днями читает Коран. А внучки и читают-то плохо – когда-то в сельской школе учились, а теперь, небось, забыли все…

Алиме и Ревиде смеются.

Абдурагим. Если, говорю, кто подаст им зерна, сами мелют на ручной мельнице и пекут лепешки. Соседи помогают, чем могут… А мне говорят: если такие бедные, то откуда у них яйца, которые они меняют на сигареты?

Алиме. Это тот парень, что ко мне на станции привязался, донес…

Абдурагим. Он не просто так привязался… Он сейчас по селу шныряет, вынюхивает… В общем, вот такая теперь ваша легенда, вы ее держитесь.

Ревиде. Для этого надо ручную мельницу достать. А ее у меня никогда не было…

Абдурагим. Я привезу. Так что пока удалось отбиться. Но тебе, дочка, надо быть осторожнее. Из дома не высовывайся пока.

Алиме. Есть важное задание, дядя Абдурагим. Очень важное. Надо как-то попасть в Султановку и разузнать, что там. Можете туда пропуск достать?

Абдурагим. Алиме, там закрытая зона, куда местным строго запрещено появляться. Патрули заворачивают всех, кто там появляется…

Алиме. А тот немецкий капитан, что у вас в доме остановился, не может помочь? Скажем, что у меня там родственница живет.

Абдурагим. Нет, тебе я пропуск просить не буду. Ни под каким предлогом. Если я просто упомяну твое имя и Султановку, немцы сразу заинтересуются, и тогда жди беды. Могут просто схватить без всякой причины. Зачем ты ищешь неприятности?

Алиме. Я не ищу. Но есть задание, на которое нас просят обратить особое внимание.

Абдурагим. Значит, надо искать другие способы.

Алиме. Какие?

Абдурагим. Этот капитан, он не дурак выпить. А как выпьет, становится очень болтлив. Можно устроить ему угощение и как-то разговор про Султановку завести… Может, проговорится…

За накрытым столом сидят несколько немецких офицеров и Абдурагим. Они уже хорошо выпили. Тост говорит толстый капитан. Один из офицеров переводит.

Капитан. Я предлагаю выпить за хозяина этого дома, который продемонстрировал нам и гостеприимство, и порядочность, и дисциплинированность. Такие люди рейху нужны. После нашей победы, когда Крым станет райским местом для победителей, таким людям, как наш хозяин, тоже найдется место на этой земле!

Входит Алиме с подносом, на котором дымится горячее блюдо. Ставит его на стол.

Капитан. О, юная фрау, прошу вас за стол!

Абдурагим. Прошу простить, господин капитан, но это невозможно.

Капитан. Германский офицер не знает слово «невозможно»! Господа, налейте юной фрау!

Абдурагим. Еще раз прошу прощения, господин капитан, мне очень жаль, но она не может.

Капитан. Как? Мы же принесли вам свободу от большевиков, вы теперь свободны.

Абдурагим. Но согласно нашей вере женщине не позволительно пить вино, встречаться с мужчинами другой веры. Вы ставите ее в очень неловкое положение, прошу вас…

Капитан. Ну, как хотите. Я только хотел отблагодарить вас…

Алиме скрывается за дверью, но продолжает слушать разговор.

Абдурагим. Господин капитан, я хотел обратиться к вам с огромной просьбой. В Султановке у нас живет тяжело больная родственница. Мы даже не знаем, жива ли она… Не могли бы вы помочь нам навестить ее?

Капитан. Султановка… Нет, нет и нет. И лучше вам ни к кому не обращаться такой просьбой. Закрытая зона. Запрещено. Да вы и сами понимаете – штаб армии, главный госпиталь… Так что туда лучше не соваться…

Абдурагим. Раз нельзя, значит нельзя. Должен быть порядок.

Капитан. Именно. Когда в Крыму будет настоящий немецкий орднунг, вы его не узнаете!

Немцы возбужденно галдят. Алиме незаметно исчезает.

Алиме и Лариса у радиостанции. Лариса, сняв наушники, о чем-то мечтает.

Алиме расшифровывает сообщение. Алиме поднимает голову и смотрит на Ларису.

Лариса. Что? Ты чего на меня так смотришь.

Алиме. Поздравляю.

Лариса. С чем?

Алиме (торжественно). «Сведения о Султановке очень важны. Благодарим. За самоотверженную большевистскую работу в сложных условиях вы и ваша подруга представлены к правительственной награде…» Поздравляю, подруга!

Лариса. Интересно – медаль или сразу орден?

Алиме. Скоро узнаем.

Лариса. Нет, сразу орден не дадут. Сначала медаль.

Алиме. Ничего, и орден заработаем. Ночью будем встречать груз с питанием. Так что сможем работать, сколько надо.

Лариса. Да уж куда больше. Нас же специально учили: выходить в эфир постоянно с одной точки – опасно, надо менять места дислокации, чтобы нельзя было засечь. А мы каждый день, а то еще и несколько раз…

Алиме. А что делать? Сейчас вокруг столько немцев, что с радиостанцией на улицу не покажешься. А информация идет очень важная.

Лариса. Если нас засекут, конец всей информации. Я думаю, там это понимают.

Холодная зимняя ночь. Алиме и Лариса собирают хворост для костра. Сложив в кучу, тревожно вслушиваются – не летит ли самолет. Наконец, слышат звук мотора. Алиме бросается разжигать костер, но у нее долго ничего не получается.

Наконец костер вспыхивает. Они с Ларисой хватают принесенный с собой кусок брезента и накрывают огонь. Потом открывают его снова и так несколько раз.

Самолет пролетает совсем рядом, а потом удаляется.

Девушки напряженно вглядываются в небо, а потом видят парашют. Порыв ветра подхватывает его и бросает прямо на одинокое дерево. Парашют запутывается в ветвях.

Девушки бросаются к нему, и тут слышат лай собак и доносящиеся неизвестно откуда голоса немцев.

Лариса. Немцы! Бежим!

Алиме. А груз!

Лариса. Не успеем! Собаки! Бежим!

Лариса убегает, Алиме замирает, Лариса возвращается и буквально тащит ее за собой.

Лай собак и голоса немцев все громче.

Роде и Кауш стоят навытяжку, генерал Горн раздраженно шагает по кабинету.