Я побыстрее пошла к нашему подъезду, потому что никогда не знаю, как разговаривать с такими взрослыми. Мне не жалко будет, если нас куда-то насильно выселят. Мне не нравятся огромные черные дома, которые теперь нависают над нашим домом. И мне нельзя больше ходить в мой театр, очень долго еще или всегда. И я ненавижу свою школу, Сомова и Плужина и всех остальных, кто смеется вместе с ними или молча отворачивается.

Сбоку у лестницы, на кусочке земли, где иногда летом высаживают цветы, а сейчас были пожухлые остатки травы, я заметила какой-то темный предмет. Я присмотрелась. Ничего себе… Это был чей-то телефон. Я осторожно взяла его. Кто-то обронил настоящий смартфон. Я дотронулась до него, он сразу включился. На заставке была бегущая белая лошадь с развивающейся гривой. Моя мечта – не лошадь, конечно, а смартфон. Вот, пожалуйста, сам в руки пришел. Я оглянулась. Никого рядом, кто мог бы его потерять, не было. Поколебавшись несколько секунд, я положила телефон в карман и вошла в подъезд.

У нашей двери стояла какая-то женщина и задумчиво перелистывала пальцем что-то в своем телефоне. Я в нерешительности остановилась между вторым и третьим этажом. Странная какая женщина… В короткой юбке, совсем не по сезону, плотных светло-серых колготках с рисунком сбоку, коротенькой искусственной шубке, синей, с яркими красными мазками, и ярко-розовом берете с черным помпоном. Рядом была огромная клетчатая сумка, в которой люди обычно приносят что-то продавать на рынок. И еще небольшой чемодан с двумя наклейками: «Стой!» и улыбающейся мордой крокодила.

Я осторожно сделала два шага назад по лестнице, нащупывая ногой ступеньку. Заметив меня, она улыбнулась:

– Приве-е-ет! Ну вот! А то ж я думаю – и что мне никто даже дверь не откроет?

– А вы к нам?

– Кристинка! Да ты что! Я ж тетя Ира! Ты что, не помнишь меня? Я сразу тебя узнала! Сашка фотки присылал с Нового года!

Я смутно помнила папину сестру, когда я видела ее в последний раз, мне было не больше семи лет. Она всегда носила шорты и майку с тонкими лямками или ярко-желтое платье, очень короткое и красивое, с большими оранжевыми и красными цветами. Всё, я больше ничего не помню. Лица не помню. Еще помню, как ее поймали с сигаретой и отругали. Из чего я делаю вывод, что ей тогда было не так много лет, и она гораздо моложе моего папы, то есть своего брата. Папины родители не курят, и, когда мы к ним ездили, он тоже прятался от них с сигаретой. А мама над ним смеялась и грозилась сдать его. Почему-то мы больше к ним не ездим. Иногда папа разговаривает с бабушкой по телефону, передает всем нам привет, а мама только вздыхает: «Им тоже!» – и отворачивается.

– Ну, вспомнила тетю?

Я неуверенно кивнула.

– Открывай! – весело продолжила тетя Ира. – У тебя же есть ключ? А то что-то Сашка не отвечает. Вы же знали, что я приеду?

Я не стала ничего говорить, открыла дверь, думая, что будет, если окажется, что эта женщина никакая не папина сестра, а воровка.

Она оставила в прихожей сумку и сразу прошла в комнату, не снимая ботинок и затащив чемодан на колесиках.

– Да… Не развернешься… А это что, кошка у вас? Или кот? Обожаю котов. Кыс-кыс, иди сюда!..

Я не знала, как ей сказать, чтобы она сняла обувь, потому что сегодня как раз моя очередь мыть пол. Когда выяснилось, что у меня одна нога выросла заметно длиннее другой, мама сначала объявила, что наш график мытья пола отменяется, и теперь всегда его будет мыть она одна, потому что папы и Вовы в этом графике нет. Но через некоторое время всё само собой вернулось. Мама как-то раз оглянулась, нахмурилась, сказала: «А ты не собираешься пол мыть, что ли?» И я подумала, что лучше ей не напоминать ее же собственные слова. Потому что она или забыла, или поменяла мнение, так у взрослых бывает. И лучше не бодаться.

– Ммм… да-а-а-а… – Тетя Ира, если это, конечно, была она, походила еще по большой комнате и заглянула в нашу с Вовой. – А здесь кто живет? Ты? И… Коля, то есть… Вова? Вовка… маленький смешной такой был… бутуз…

Я насторожилась еще больше. Она забыла, как зовут ее племянника? И Вова растолстел совсем недавно… Что мне делать? Звонить маме или папе?

– А кухня где у вас? Здесь, в закуточке? Московская кухня, ясно… Как вы тут помещаетесь? – Она прошла на кухню, налила себе воды из чайника в мою чашку. – Фу, какая у вас вода… Еще хуже, чем у нас. Вы из-под крана пьете?

– Нет, из фильтра.

– Ладно, придется привыкать. Куда вещи можно положить? Где у вас деньги лежат? Мне кое-что надо спрятать. – Тетя Ира подмигнула мне и засмеялась.

Всё, я поняла, что пропала. И я, и наша квартира, и родительские сбережения – ведь они где-то есть, спрятанные, перепрятанные… Мама часто говорит: «Пропадут все наши сбережения, давай положим на счет!» А папа отнекивается, объясняет, что и так и так пропадут, если будет кризис. А у нас в стране кризисы постоянно, раз в десять лет обязательно.

– Кристинка, что ты как неживая? Ты же меня помнишь? Я тетя Ира, со Ставрополя, ну, что ты?

Я кивнула, думая, что надо написать маме сообщение, но она сразу перезвонит и начнет ругать меня за то, что я пустила незнакомую женщину в дом. А если это окажется все-таки настоящая тетя Ира, отругает за то, что я ее подозреваю.

– Я буду теперь работать в Москве! Когда работу найду… А пока поживу у вас. – Она быстро открыла чемодан, достала из сумки стопку одежды и положила всё в шкаф, сдвинув всё на одной полке. Интересно, что скажет мама… – Ну что, рассказывай, как живешь? Ты почему не в школе? Ух, какой у тебя ботинок… Ничего себе…

Я как раз сняла ботинки, чтобы помыть их и надеть снова.

– Что у тебя с ногой?

Я промолчала. Почему каждый считает, что может спрашивать меня об этом? Я же не спрашиваю, что у нее с волосами, почему они такие жидкие, что просвечивается голова сквозь темные и светлые крашеные прядки. Или с ушами, почему они такие некрасивые, похожи на пельмени, которые лепит Вова, когда мама, слепив сотый пельмень, в сердцах кричит: «Вовка! Давай! Мать уже падает! Иди на помощь!»

– Ну что, я сейчас приму ванну… М-м-м, как я мечтала вот так приехать в Москву и сразу лечь в ванну. А потом – в зоопарк! Я хочу покормить жирафа, сфоткаешь меня? Кристинка, ну, что ты как немая… Подожди… – Тетя Ира подошла ко мне и попыталась взять меня за подбородок.

Я уловила запах сладких духов, сигарет и какой-то еды.

– А у тебя всё хорошо? Ты в школе учишься?

– Учусь. – Я отступила от нее подальше.

– Ладно! – Тетя Ира быстро скинула свитер, брюки, осталась в черном белье. – Я в ванную! Поставь пока чайник! Я там варенье привезла, впихнули в последний момент. Доставай из сумки! Не разбей! Да, там же всем подарки! Тебе – деревянная ложка, настоящая, папка сам делал, стругал! Для внучки для своей… Говорит, забыли совсем стариков… И еще там закрутки… кабачки… для всех… Кота как зовут?

– Моня…

Я немного успокоилась, потому что вряд ли бы воровка стала так себя вести. Подарки всем… А может, это для отвода глаз? Чтобы отвлечь меня? Воры часто отвлекают… А что у нас особенно воровать? Но она спрашивала, где у нас лежат деньги… Я, конечно, не скажу, а она никогда не догадается. Да и что у нас воровать?

Место для тайника мы выбирали всей семьей, спорили целую неделю. Не знаю точно, сколько там лежит денег, но знаю, что не хватает на новую машину. Папа хочет купить подержанный внедорожник, не очень старый и самой лучшей марки, поэтому денег надо накопить довольно много.

Каких только мест мы не придумывали! Оказывается, ни в бельевом шкафу, ни в банке из-под крупы, ни в бачке туалета хранить деньги нельзя. Все воры как раз сразу туда и лезут, потому что люди прячут там всё ценное.

Вова предложил своего старого робота, игрушку, которую я больше всего боялась в детстве. Робот ходил по нашей комнате, почему-то всегда в мою сторону, и был тогда ростом с меня.

Мама хотела положить деньги в небольшой целлофановый пакет и закопать его в землю в цветочном горшке.