– Моисей, паренек ничего не знает. Скажи своему родственничку, чтобы осадил. Пусть обзванивает всех подруг, – я открыл машину и сел в салон, который уже успел нагреться. Надев солнечные очки, закурил.

– Подруги? – что-то в голосе старика рассмешило меня. Точно, старик не подумал, что его дочурка могла просто слинять от своего опостылевшего муженька и криминального папаши. – Ты думаешь, она могла убежать?

– Я не думаю, а разрабатываю все варианты. Пусть муж займется полезным делом…

Когда Серега сел в салон моего авто, я выехал со двора, поднимая мелкую щебень в воздух.

– Рассказывай…

– Что? – Лазарь повернулся ко мне, с интересом рассматривая.

– Бровь.

– Да ладно! Серьезно? – рассмеялся он, растянувшись в широченной улыбке.

– Не умею шутить.

– Это нестрашно! Зато хватка у тебя бульдожья.

– Бывает…

– Ладно, проехали, – Серый потер плечо. – Сам виноват, знал, что нельзя подходить к человеку, у которого закрыты глаза. К тому же, если это сам Призрак.

Мы быстро доехали до универа, который оказался напротив моего дома, прямо на набережной.

– Ты к охраннику. Спрашивали про видеозаписи? – я закрыл машину, рассматривая большое здание Университета.

– Говорит, что нужно начальство спрашивать. А вчера их не было. Даже Моисей не мог найти ни ректора, ни декана.

– Иди, если их не было вчера, то сегодня они будут однозначно, – я задрал рукав, бросив взгляд на часы.

– Откуда знаешь?

– Читать нужно, – усмехнулся я, кивнув на огромный баннер, растянутый над входом. Эта реклама мозолит мне глаза уже неделю, пока я пробегаю набережную. – Семинар. Иди, денег дай. Пусть покажут камеры. Если что, звони.

Проследив за Лазарем, который скрылся за массивными дверями старого здания, закрыл глаза и выдохнул. Подойдя к забору у реки, стал осматриваться. Парадный вход смотрел на березовую рощу, которая тянулась вдоль всей набережной. Камер тут нет. Да и, если я не ошибаюсь, за входом внимательно следил водитель. Я оттолкнулся и пошел вдоль здания, чтобы осмотреть территорию. С левого торца дверей не было, окна зарешечены и достаточно высоко от земли. А вот на заднем дворе, окна без решеток, но спрыгнуть оттуда, не переломав ноги, смогу только я. Хрупкая девушка однозначно попала бы в больничку. Я остановился, напротив был маленький ресторан и служебная парковка.

– Лазарь, как дела?

– Хм… Любезнейшая девушка ведет меня посмотреть видео, – я сначала замер, не понимая, что он говорит это не столько мне, сколько отвешивает ненавязчивый комплимент даме.

– Ладно, мачо! Расплатись деньгами, а то если начнешь платить натурой, мы еще долго отсюда не уедем. Если, конечно, я не ошибаюсь в тебе, – рассмеялся я. Этот парень просто находка. Он из тех, при виде которого у злобных администраторш переполненных ресторанов находятся свободные столики, у директрис автосалонов находятся автомобили, которых, якобы, нет в наличии.

– Нет, не ошибся. Ладно, как скажешь. Деревянными, значит, деревянными… – промурлыкал он, в трубке что-то зашуршало, он словно прикрывал ее рукой.

– Э, Чамо? Пусть покажет запись со служебной парковки. Камера как раз охватывает всю территорию заднего двора.

– Есть! – Лазарев отключился.

– Та-а-ак, – протянул я и продолжил обход. Хорошо, что здание имело правильную прямоугольную форму, нет никаких закутков, территория окружена газоном. Я застыл, увидев дверь черного входа. Дернул, она скрипнула и подалась. – Хм…

Я сделал два шага назад, поднимая голову. Вдоль всей стены четырехэтажного здания струилась пожарная лестница. Она скрипела под натиском ветра и возмущенно билась о старую штукатурку. Я вытянул руку и, ухватившись за железную перекладину, дернул на себя. Как ни странно, но выдвижная часть лестницы легко поддалась, плавно опустившись прямо до земли. Посмотрев на руку, я потер пальцы, которыми стер что-то масляное.

– Да, машинное масло.

Я стал медленно подниматься, осторожно ступая на тонкие перекладины. Но лестница только казалась хрупкой, она еще прослужит много лет! Я достал телефон.

– Да! – прохрипел старик. Он явно был в конюшне, на заднем фоне слышался мужской спор, сдобренный трехслойным отборным матом и дикое ржание неспокойного жеребца.

– Моисей! А спроси у водителя? Куда она собиралась?

– Паха? Куда собиралась Янка? – взревел Моисеев, заглушая всех своим басом.

– Не говорила.

– А в руках у нее что-нибудь было?

– Пакет какой-то.

– Говорит, что пакет, – повторил Моисей.

– А кто осматривал здание? – тихо спросил я, осматривая окно, рядом с лестницей.

– Кирилл с Бубой, – тихо ответил Моисей, он так четко проговаривал каждую букву, что казалось, старается понять, к чему я клоню. – Говори! Немедленно говори! Это моя дочь!

– Ну, могу я сказать точно, что тебе нужно пригласить этих друзей на ужин. И не нагнетай обстановку, ладно? Просто сделай так, чтобы не пришлось искать Бубу.

Я вздохнул и стал растирать переносицу, пытаясь собрать все вместе.

– Так, ушла утром, в руках пакет, универ не работал, занятий нет. Итого? – бубнил я, проговаривая все варианты вслух.

– О! Я знал, конечно, что ты любитель острых ощущений. Но не настолько же. Если бы хотел подглядеть, мог бы просто свистнуть, я бы даже разрешил присоединиться! – смех Лазаря заставил обернуться. Он сидел на окне, раскрыв деревянные рамы.

– Что здесь? – я перешагнул через низкий забор лестничной площадки и заглянул. – Библиотека…

– Ага! Спасибо, дорогая, – дамский угодник скрылся в аудитории, но через секунду ловко вылез из окна, запрыгнув на железную площадку лестницы. – Порадуй себя.

Я сморщился, наблюдая, как здоровый детина пускает слюни, разглядывая миниатюрную брюнетку, которая закрывала окно. На ее щеках играл настолько яркий румянец, глаза опущены, что я не выдержал и рассмеялся.

– Короче. Это ни *уя не побег. Видеозаписей нет.

– Как это?

– Так! Я сам проверил. В системе нет следов, что их стерли. Я думаю, что камеры были просто выключены! Моисею звонил?

– Да… Библиотечный Мачо, а вот скажи мне, как ты думаешь, кто осматривал здание?

– Не знаю!

Я закурил и стал осматривать территорию.

– Кофе.

***

Мы сидели на уличной веранде ресторана, откуда хорошо просматривался задний двор здания. В руке тлела сигаретка. Тонкий дымок поднимался вверх, затем исчезал при дуновении ветра.

– Им разбили камеру. Только сегодня приедут менять, – Серега упал на мягкий диван.

– Я знаю…

– А какого *уя ты меня гоняешь?

– Прощупываю, с какой легкостью ты щелкаешь баб, – я кивнул в сторону румяной администраторши. – Она еще и денег не взяла?

– Не хотела. Но я всегда оставляю… – он растянулся в улыбке, от чего щеки девушки вспыхнули еще ярче. – Ты мне зубы не заговаривай! Что за добрачные ощупывания?

– Я же должен знать все твои сильные стороны?

– Для чего?

– Так… – я отмахнулся от Сереги. – Камеру на задний двор свернули на всякий случай, она абсолютно бесполезна. Двери нет, окна высоко, решетки. На стенах нет следов. А вот пожарная лестница вся в масле и ведет прямо к библиотеке. Яна вошла в универ с пакетом…

– Книги? Там были книги? – подпрыгнул Лазарь и закурил.

– Надеюсь. Левый фасад, задний двор – глухие. Парадный вход был под наблюдением…

– Остается только правый фасад, где лестница.

– Да! А там камер нет.

– Нет.

– Только если… – я вскочил с дивана и бросился обратно к зданию универа. – Как я мог не подумать?

Я всегда работал один. Привык. Не нужно поддерживать разговор, следить за реакцией собеседника, улыбаться, смеяться над не всегда удачными шутками. Я просто жил. Но теперь обстоятельства повернулись таким образом, что придется пересмотреть свои привычки. Голова трещала, виски пульсировали, руки сами потянулись к карману, в поисках сигарет. Закурив, упал на мягкий кожаный диван и закинул ноги на журнальный столик, уставившись в беззвучно работающий телевизор. Я отправил Лазарева к Моисею, чтобы не мозолил глаза. Но на самом деле, мне просто не хотелось, чтобы он знал, где я живу. Хотя, это глупо! «Папа» уже прощупал меня вплоть до группы крови, уж в этом я не сомневался! Но это не страшно.