И летал. Пока не начались ночные проблемы. Собственно, они и не прекращались, но в детстве и юности, заполненной трудами и эмоциями – встретил девушку, чуть не женился, но она вовремя его бросила; переживал, конечно, но потом решил, что всё – к лучшему и с головой погрузился в учебу, – вобщем, в ранней молодости не особо обращал внимание, списывая на гормональный взрыв странности со снами. Не запоминал он их. Ни одного. За всю жизнь. Но это разве патология? Хроническая усталость? Так он много работает, – что удивительного? Ничего. Ничего, если не видеть одно и тоже каждую ночь. Много лет подряд – всю жизнь! Да, не запоминает, но чувствует, что сон повторяется, беспокоит, угнетает невозможностью понять его причину, вникнуть в суть.

Визит к психиатру или даже просто к психологу – конец карьеры. А впереди – решающее испытание «УРСа», стратосферный полет повышенной дальности без дозаправки и прочая-прочая. Прочее – секретная информация, не подлежащая разглашению даже в узких товарищеских кругах. Поэтому к угрозе Макеева доложить начальству Кирилл отнесся весьма серьезно, ибо менее всего желал, чтобы его «Медведя» пилотировал кто-то другой. В авиаотряде отменные летчики; тот же Виталий Григоренко. Поднимет в воздух даже швейную машинку. Вот только «УРС» не машинка, и доверить его Виталику?!.. Кирилл даже не рассматривал такую возможность. Поэтому и согласился. Поэтому и сидит сейчас в дымной клетушке напротив китайца или непальца – кто их разберет, узкоглазых! – с непроизносимым именем Топгял Щинсо Етэ. (Вроде.) И ждет вердикт, чтобы с легким сердцем за кружкой пива в местном баре отрапортовать дотошному Макееву, что тибетский мудрец ничего не обнаружил, а вся история – анекдот и заслуживает смеха, и то недолгого.

– Ты, – гуру тибетской медицины выдохнул клуб дыма. – живёшь в двух мирах. Твоя душа неспокойна, мечется…

«Ну, вот, – с тоской подумал Кирилл. – началось! Потом постучит кулаком по макушке, скажет, давай десять тыщ, я душу твою на место возвернул. Да дело не в деньгах. Лишь бы сны отключил. Только может ли? Не шарлатан ли?»

– Деньги не надо, – покачал головой китаец, словно услышав мысли летчика. – ты себе сам помочь должен. Должен выбрать, где остаться, где твой дом?

– Он у меня один вообще-то, – хмыкнул Кирилл.

(Думал о квартире побольше, но в ипотеку лезть не хочется, да и район менять тоже. Так что… Одной комнаты хватает. Зато балкон площадью с комнату.)

Китаец покачал головой. Потом сделал глоток черной жижи из маленькой чашки. Вторая такая стояла на коврике перед посетителем, но тот не рискнул отведать заморского питья.

– Папаш, может, у вас травка какая найдется? Ну, там, заварка чайная, чтоб выпил, и сны не снились. А с остальным я разберусь.

– Чая от глупости и недоверия у меня нет, – китаец снова качнул головой, поднял указательный палец. – Слушай свое сердце. Сердце мудрее разума.

– Может, где-то, но не в моей профессии!

Кирилл поднялся, сделал пару приседаний, разгоняя кровь в ногах, слегка затекших от позы «лотоса».

– Ладно, дедуль, спасибо, что уделил время. Похоже, со своими тараканами разбираться самому. Макеев спросит, я у тебя был.

– Подожди.

Китаец прошествовал за занавеску в соседнюю комнату, вынес оттуда вполне прозаический современный рюкзак с ухмыляющейся стилизованной лисой на клапане, – такими младшеклассники в школу бегают. Пошарил, достал пузатую бутылочку, в которой плескалось грамм пятьдесят прозрачной розоватой жидкости.

– Бери.

– Это что такое? Марганцовка? – Кирилл открыл бутылку, принюхался. Жидкость источала слабый цветочный аромат.

– Настойка на траве ше-дзе. Проясняет ум. Возьми с собой. Завтра в полдень выпей. Обязательно в полдень! Где бы ты ни был. Не забудь!

– Ладно, – пожал плечами Кирилл.

– Не надо денег, – китаец отвел его руку с тысячной купюрой. – Слушай свое сердце. Оно подскажет. Тогда и сны прекратятся. Поздно пришел. Месяц всего у тебя остался для выбора.

– А потом что? Если не выберу.

– Судьба выберет за тебя.

– И чем это чревато?

– Почем мне знать? – пожал плечами китаец. – У будущего слишком много версий. Оно меняется каждую секунду от наших действий, мыслей, слов. Даже от дыхания. Всего учесть невозможно.

– Ясно. – хмыкнул Кирилл. – Что ничего не ясно. Месяц, значит, остался. А потом того? В мир лучший?

– «Того» можно и гораздо быстрее, – вздохнул китаец. – Например, на красный свет улицу переходить. Всё зависит от выбора. И благоразумия.

– Угу, – буркнул летчик, вышел и с облегчением вдохнул свежий осенний воздух.

* * *

Двигатели гудели мощно и ровно, хотя и тише, чем в других моделях бортов. В УРСе реализован новый эффект экономии, новая конструкция шумовой защиты, новое… Да много чего нового. Роскошные салоны, удобные кресла, даже особая форма для стюардесс. Ясное дело – на заказ для отнюдь не бедных владельцев и пассажиров.

Автопилот вел самолет высоко над облаками. Темно-синее небо, солнце у горизонта и бесконечное море клубящихся туч внизу.

Кирилл откинулся в кресле, прикрыл глаза.

Второй пилот нажал кнопку вызова стюардессы. Изящная тонкая девушка заглянула в кабину. Улыбнулась дежурно. Ну, пожалуй, чуть теплее, чем дежурно.

– Звали, мальчики?

– Ириш! Обедать будем? Уже двенадцать почти!

Почти двенадцать?? Только что же десять было? Кирилл вспомнил наставление тибетского гуру, хмыкнул, нашарил в кармане кителя пузырек с розовой водицей, повертел. Ерунда какая-то. Может, выкинуть? Да нет. Обещал же. Ну, Макеев, держись! Через месяц или нет, но твой час еще придет и тогда…!

Вода обожгла пищевод, горячей змейкой просочилась в желудок. И… Больше ничего. Или не сработала настойка, или гуру действительно шарлатан.

Кирилл усмехнулся, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Посидел пару минут, достал бортовой журнал. Все нормально, полет проходит согласно графику. Смена эшелона через…

Что-то показалось вдруг непонятное снаружи, в центральном окне. Он подался вперед, вгляделся. Вместо привычной картины носа самолета обзор закрывала огромная рогатая голова на толстой гибкой шее, покрытой зеленовато-синими чешуйками. Голова чудовища – не то динозавра, не то крокодила-переростка… Монстра, короче. Не нашлось у Кирилла подходящего названия. Он не считал себя глубоким специалистом по динозаврам, но в школьные годы увлекался древними рептилиями, как и большинство сверстников, много книг перечитал, просмотрел реконструкции скелетов. Ни под одно определение зверь не подходил. Но, пусть и не существующий, летел ровно, уверенно. Мощные крылья взмахивали, посверкивали радугой в солнечных лучах.

Кирилл моргнул, видение исчезло. Перевел дух, глянул на второго пилота. Тот, как ни в чем ни бывало флиртовал со стюардессой, ковыряясь в чашке с картофельным пюре. Бортинженер сосредоточенно изучал полетный чек-лист. Похоже, никто ничего не заметил. Или же столь яркая реалистичная картина явилась только первому пилоту. Тропалев мысленно поздравил себя с симптомами поехавшей крыши. По инструкции и ввиду невозможности аварийной посадки – внизу синел Атлантический океан – ему полагалось сообщить о ситуации диспетчеру, передать управление второму пилоту и ждать указаний. Он собрался с мыслями, открыл рот, и в ту же секунду резкая боль скрутила внутренности, стянула спазмом грудь – ни вдохнуть, не выдохнуть. Летчик сжал подлокотники кресла, стараясь (и надеясь) перетерпеть приступ и не упасть лицом на приборную консоль.

– Кирилл Андреевич, – окликнул побледневшего командира второй пилот, – с вами все в порядке?

– Колдун… сука, – сдавленно процедил Тропалев. – Твою ж…

И отключился.

Карин осторожно спускалась по осыпающемуся склону в кратер. Капли расплавленного песка остыли быстро, ступни не обжигали, но кололи ощутимо и больно.

Раднис зашипел досадливо, наступив на острый осколок. Будь его воля, Лис ни секунды не задержался бы тут, и, уж конечно, не помчался бы проверять, что там рухнуло с неба. Он охотник, а не воин. Выслеживать дичь, часами и днями идти по следу – это да, а вот лезть на рожон, глупо рисковать, не зная, что за опасность впереди – не про него. Он не трус, нет! Но осторожен и расчетлив!