Хорошего, которое уничтожат наркотики, а после и прикончат его самого.

С этой мыслью, придавшей мне уверенности, я бросилась через парковку. Если Дилан и Джейс не могли достучаться до него, я очень сомневалась, что мне это удастся, но будь я проклята, если не попробую добиться хоть чего-то, использовав так называемую «суровую любовь».

– Эй, Коротышка, какого хрена? – завопил он, когда я выхватила у него пакет.

– Я не позволю тебе разрушить свою жизнь.

Прежде чем он успел остановить меня, я подошла к водостоку на стоянке и избавилась от содержимого пакета. Меня наполнил ужас, когда я увидела, как около пятидесяти крошечных восковых мешочков исчезли в канализации.

– Боже правый, чувак. Ты пытаешься покончить с собой?

Я мало что знала о наркотиках, но это казалось перебором для обычного потребителя.

– Не собирался, но теперь я, считай, уже мертв. – На его лице вспыхнул гнев. – Ты хоть представляешь, что сейчас сделала?

Да уж, он очень глубоко увяз.

– Эм… да. Спасла тебе жизнь.

Кипя от злости, Оукли вцепился в свои грязно-желтые волосы.

– Это были героин и кокаин на четыре тысячи долларов, которые ты только что уничтожила.

Еще одна причина, по которой наркотики – отстой. Придурки отваливают кучу денег за то, чтобы умереть.

Я широко развела руками.

– Не за что. – Он открыл рот, но то, что я должна была сказать, гораздо важнее. – Ты хоть представляешь, как сильно расстраиваешь людей, которые тебя любят? – Скрестив руки на груди, я посмотрела на него сверху вниз. – Дилан плачет перед сном почти каждую ночь, а Джейс даже не может насладиться футбольным матчем своего брата, поскольку они боятся, что им позвонят и скажут – у тебя передоз, случился припадок, и ты захлебнулся рвотой, а после умер где-то в канаве.

Драматично? Да. Но иногда необходима была тактика запугивания.

Стыд окрасил его лицо.

– Сойер, это не…

– Меня не интересуют твои оправдания. – Махнув рукой, я направилась к своему фургону. – Единственное, что я хочу услышать от тебя, это обещание, что ты навсегда завяжешь с этим дерьмом.

– Я не могу, – прошептал он позади меня.

– Нет, мож…

– Не могу. – Схватив за локоть, Оук развернул меня к себе. – Это не то, что ты думаешь. – Он резко выдохнул. – Я закладчик.

О, это хорошо. Признание того, что проблема существует – это первый шаг к ее решению.

– Я понимаю. Но тебе нужно перестать употреблять, чтобы больше не закладывать свои вещи…

Он раздраженно вздохнул.

– Я имею в виду, что я закладчик у Локи.

Я потеряла дар речи, пока не вспомнила, что Дилан говорила, как его ломало прошлой ночью. Я осуждающе ткнула пальцем ему в лицо.

– Вы меня не обманете, мистер. Дилан сказала, что ты был под кайфом, когда вы в последний раз виделись.

Вытащив косяк из-за уха, Оукли пошел к своей машине.

– Это потому, что некоторые клиенты заставляют меня пробовать товар, прежде чем купить его. Я не хочу, но у меня не всегда есть выбор.

С таким же успехом он мог бы начать говорить на другом языке, потому что, как по мне, это была полная бессмыслица.

– Что? С чего бы им…

– Чтобы убедиться, что Локи не кинул их, и товар реально хорошего качества.

Кто знал, что наркоманы такие придирчивые?

Я отмахнулась от этой мысли. Произошло что-то куда более важное.

– Ладно, допустим, я поверю в твою маленькую историю с пробами. С какой стати тебе вообще работать на Локи? Есть так много другой работы…

– Никто не будет платить мне столько же, сколько Локи.

Справедливо, но риск все еще был не оправданным.

– Слушай, я знаю, тебе нужны деньги, но разве ты не можешь найти работу, где тебе не придется нарушать сразу несколько статей уголовного кодекса?

– Я пытался. – Выражение его лица стало серьезным. – Не все такие умные, как ты, Сойер. У меня нет ни мозгов, ни навыков, ни опыта. – Поднеся косяк к губам, парень затянулся. – Я даже не могу устроиться в гребаный продуктовый магазин. В итоге они решили вместо меня взять какого-то четырехглазого ботаника. – Оук глянул на меня. – Без обид.

Я пропустила этот комментарий мимо ушей.

– Ты умный, Оукли. Тебе просто нужно приложить усилия и действовать.

Я знала, у него проблемы в школе, но также я знала, что если он будет усердно работать, то добьется успеха.

– Ни у кого не хватает на меня терпения, Сойер. Каждый мой учитель думает, что я безнадежен, потому что не могу сосредоточиться и понять это дерьмо, как все нормальные люди. – Оукли оперся на свою машину. – Я не собирался работать на Локи, но отец сказал, что отнимет мою машину и ежемесячное пособие, если я не вернусь домой к концу месяца. – Он выпустил клуб дыма. – Локи предложил мне работу, так как, по его словам, я выгляжу, как белый сёрфер из Калифорнии, и богатые придурки-расисты, которых он надеется переманить, будут затовариваться у меня в три раза чаще, чем у него. – Оук невинно пожал плечами. – К тому же, мой отец – окружной прокурор. Так что, даже если меня и поймают, большинство копов не станут меня арестовывать.

– Вау, с таким потрясающим бизнес-планом, что может пойти не так? – Прислонившись к своему фургону, я посмотрела на него. – Не хочу показаться кайфоломщицей, но Локи явно использует тебя, а это значит, что ему будет наплевать, когда ты оступишься и с тобой случится что-то плохое. – Оукли открыл рот, чтобы возразить, но я еще не закончила. – Я знаю, ты не хочешь возвращаться домой из-за всей этой ситуации с Кристалл, но это бесплатная крыша над головой, еда, за которую не нужно платить, и машина. Торчать у отца еще год – это гораздо лучше, чем продавать наркотики, ставя на кон собственную жизнь.

Его плечи поникли.

– Ты не понимаешь.

Оукли прав, я не понимала.

– Тогда убеди меня.

Сделав еще одну затяжку, он выдавил из себя:

– Ты когда-нибудь любила кого-то так сильно, что это причиняло боль? И ты не просто знала, что не сможешь быть вместе с этим человеком, а один лишь его вид напоминал тебе обо всех тех дерьмовых вещах, которые ты сделала. – Его голос упал до шепота. – Обо всем, что ты потеряла?

– Я… – Я покачала головой. – Нет.

– Тогда считай, что тебе повезло, ведь я бы не пожелал такого дерьма даже своему злейшему врагу.

Я так сильно хотела подобрать верные слова, лишь бы достучаться до него. Единственное, что я знала наверняка, – его жизнь точно не станет лучше, если он продолжит идти тем же путем.

– Я знаю, у тебя в жизни полный разлад, но мне и правда кажется, что тебе нужно рассказать своему отцу о случившемся. Он будет расстроен и обижен, и да, он, вероятно, разведется с Кристалл, но ты его сын. – Протянув руку, я взяла его за подбородок. – То, что ты сделал, было неправильно, но ты сделал это не один. Кристалл была взрослой…

– Это я манипулировал ею.

Может так оно и было, но нормальные взрослые женщины не трахаются с подростками.

– Тебе было сколько, шестнадцать, когда вы впервые переспали? Мне все равно, насколько настойчиво ты пытался уговорить ее переспать с тобой, она должна была тебе отказать. Тот факт, что она этого не сделала, доказывает, что у нее серьезные проблемы.

Он опустил голову.

– Да, так и есть. – Оукли почесал затылок. – Сойер, если я расскажу тебе кое-что, ты можешь пообещать, что будешь держать это при себе?

Несмотря на узел беспокойства, завязавшийся в животе, я кивнула.

– Я серьезно. Рассказывать Дилан тоже нельзя. Ей и так тяжело находиться рядом с тетей после того, как она поймала нас прошлым летом. Но я знаю, она все еще любит Кристалл. И при этом ей не насрать на меня… и, если Дилан узнает, что на самом деле произошло между нами, это может уничтожить их отношения, а я не хочу, чтобы это случилось.

Я понимала его дилемму. Мама Дилан умерла, когда ей было восемь, а ее отец – если его вообще можно так назвать – игнорировал ее с тех пор, как вышел из тюрьмы и сбежал со своей мерзкой женой и новорожденным ребенком, оставив Дилан одну.