Повисла тишина. Родители снова переглянулись.

Наконец мама сказала:

– …Пожалуй, смена обстановки тебе не повредит. Ладно. Поезжай. Только пожалуйста, Брайан, если что-то не так, говори. И постарайся теперь пореже пропадать из дома, пока не исправишь оценки. А в воскресенье нам потребуется твоя помощь с прополкой. Сад сам собой не вырастет.

– …Ладно, – ответил Брайан. Миллион других слов закружились у него на языке, но он так и не смог заставить себя их произнести.

Вдруг он утащит их вместо нас?

Как и Олли, Брайан был готов на все, чтобы этого не случилось. На что угодно.

Ладно, подумал он, повернув к лестнице, ведущей в его комнату, и остановившись, чтобы вглядеться в апрельские сумерки. Зато он покатается на лодке.

Если ничего не случится до того момента.

Что же означает тот кружок?

Утро выдалось пасмурным. Солнце напоминало лицо, утонувшее в густых, пропитанных дождем тучах. Брайан пошел в школу. Голова была тяжелой от усталости. Сейчас ему как никогда хотелось прокатиться по озеру. Нужно было развеяться, подумать. В Эвансбурге, где тревоги и беды подстерегали его на каждом шагу, это было почти невозможно.

Дождь немного ослаб с ночи, но не закончился. Брайан встал на углу Кроссетт-Хилл, натянув на голову капюшон дождевика, и стал ждать автобус, разглядывая небо. Состоится ли вообще их поездка? На дворе уже пятница. Сможет ли погода наладиться к выходным?

Приехал автобус, и мальчик зашел внутрь. За рулем, как обычно, сидела мисс Ходжес. Брайан каждый раз смотрел на водительское кресло, чтобы в этом удостовериться. Так ему было спокойнее. В день, когда все изменилось, автобус вел другой человек. Как-то мисс Ходжес странно на него поглядывает… Или нет, это только кажется.

Он оглядел ряды сидений. Обычно Олли садилась в автобус первой, но сегодня ее не было. Наверное, опаздывает. С ней это часто случалось.

На третьем ряду с конца сидел Фил Гринблатт и что-то оживленно писал. Брайан направился к нему.

– …Привет, – поздоровался он.

– …Привет, – рассеянно ответил мальчик. Он со слегка обезумевшим взглядом доделывал домашку по английскому. Сегодня им должны были выставить за нее оценки.

– …Можно я сяду рядом? – спросил Брайан. – Мешать не буду. – Автобус дрогнул и поехал дальше, и мальчик схватился за сиденье соседнего кресла, чтобы не упасть.

Фил удивленно посмотрел на Брайана. Раньше они постоянно сидели вместе, но последнее время Брайан предпочитал общество Олли и Коко. Но Коко садилась в автобус почти у самой школы, а Олли опаздывала. Опять.

– …Да, конечно. Садись, – сказал Фил.

Брайан опустился на кресло. Ему вдруг стало неловко. Странное дело, ведь они с Филом дружили еще с детского сада.

Больше Фил ничего не сказал, склонившись над своей домашкой. У него были кудрявые, непослушные волосы каштанового цвета, широкое, дружелюбное лицо и маленькие, узко посаженные глаза, похожие на две изюминки. В их хоккейной команде он был вратарем. Раньше Фил и Брайан были лучшими друзьями и много времени проводили вместе. Но это было давно. Еще до… всего.

Брайан и сам чувствовал, что между ними появилось какое-то неловкое напряжение. Было легко играть в хоккей или обсуждать дела команды. Но не сидеть вместе в автобусе, когда впереди их не ждала тренировка, а больше поговорить не с кем. Брайан поймал себя на том, что ему нечего сказать. Прямо сейчас ему нечего сказать именно Филу Гринблатту, но не только ему. Брайану стало грустно. Неудивительно, что родители так встревожились.

Он задержал взгляд на домашке Фила. Нужно было написать эссе о стихотворении Роберта Фроста. В этом штате детям часто задавали его читать, потому что он много писал в Вермонте и про Вермонт.

Брайан прочел нужное стихотворение еще вчера днем и сразу же написал по нему эссе. Английский был единственным предметом, по которому у него не ухудшились оценки. Читать он любил – хоть это нисколько не изменилось. Пускай он уже порядком подустал от историй про призраков.

Стихотворение начиналось такими строками:

Не то чтобы Брайан нарочно пытался заглянуть через плечо другу и прочесть, что он пишет. «Как вы думаете, в чем смысл стихотворения?» – спрашивалось в задании.

И все же взгляд мальчика скользнул по работе Фила и зацепился за начало эссе.

Стихотворение «Знакомство с ночью» рассказывает об одиночестве. Рассказчик бродит во мраке и ни с кем не разговаривает. Возможно, у него есть секрет – большой и страшный, и он не может ни с кем им поделиться, поэтому ходит один под покровом ночи…

– …Эй! – Фил возмущенно закрыл ладонью свою работу. – Нечего подсматривать!

Брайан вскинул руки.

– …Я и не подсматривал! – возразил он. – Я просто…

– …Ага, как же, – проворчал Фил. Его рука дрогнула, и вся стопка бумаг с шелестом посыпалась с колен на пол автобуса.

Брайан машинально нагнулся, чтобы помочь собрать листы.

– …Вот, – сказал он. – И там еще что-то под сиденье залетело. Я сейчас…

– …Нет, стой, не надо, – взмолился Фил.

Но Брайан уже потянулся за листком. Стоило ему увидеть изображение на нем, и он застыл.

Там была вовсе не домашка.

А рисунок пугала. Причем не абы какого. Лицо у него было мрачное и вышитое, вместо рук торчали садовые грабли, а одето оно было в длинный, рваный черный плащ. И Брайан прекрасно знал, как его зовут.

– …Джонатан… – прошептал он. И, недолго думая, схватил лист. Вся страница была изрисована пугалами. У некоторых лица были вышиты, некоторые хищно скалились, у кого-то были головы из тыкв, у кого-то – из грубых холщовых мешков.

Фил, весь красный, вырвал у Брайана из рук лист.

– …Дружище, нечего вот так хватать личные вещи! Это мое! Кто тебе разрешил смотреть?

– …Фил… А я думал, ты ничего не помнишь… – сказал Брайан.

– …Чего это я не помню? – с подозрением уточнил мальчик.

Брайан уставился на него.

– …Ну… октябрь! Человека с улыбкой на лице!

– …Понятия не имею, о чем ты, – заявил Фил.

Ответ сбил Брайана с толку.

– …Тогда где ты понабрался идей для всех этих рисунков? – он кивнул на лист.

Фил посмотрел на него и поджал губы.

– …Да так, мне просто сны снятся. Иногда.

Брайан облизнул губы.

– …Кошмары?

Он думал, Фил ему не ответит. Но тот тихо сказал:

– …Да. Страшные кошмары. Самые жуткие на свете.

Фил спрятал рисунок в самый низ неровной стопки бумаг и вернулся к домашке. Брайан не знал, что сказать. Он был уверен – абсолютно — что случившееся в октябре стерлось у всех из памяти. Что страдают теперь только они втроем – он, Коко и Олли.

А если это не так? Что это значит?

Дождь закончился еще до конца урока, и слабый солнечный свет пробился сквозь белые весенние облака. Брайан вышел из кабинета английского и написал Олли и Коко сообщение.

У клена.

Этого было достаточно. Клен рос в дальнем конце площадки, у кромки леса, окружавшего среднюю школу имени Бена Уизерса. Ребята часто забирались на него, когда хотели поговорить вдали от любопытных ушей.

Утро у Брайана выдалось непростое. Он ужасно устал. Рисунки Фила разбудили воспоминания – хищные руки-грабли, надвигающиеся пугала с их неизменными, жуткими улыбками. Ему вспомнилось, как он стал пленником кукурузного лабиринта, как его схватили пугала – он смотрел, как Олли карабкается вверх, и с отчаянием понимал, что не может ей помочь…

После урока он попытался снова завести с Филом разговор, но тот не пожелал с ним беседовать. Только голову опустил и ушел в библиотеку. Как-то это странно. С каких это пор Фил Гринблатт сидит в четырех стенах на переменах?