Лида свободной рукой подтянула к животу узковатое платье – так было удобней управляться с педалями, – в очередной раз отжала сцепление и при этом скользнула критическим взглядом по своим полным ляжкам. «Это еще их светлые колготки скрадывают…»

Раскованно покручивая баранку, Лида вывела «Москвич» на улицу Ворошилова (которую до сих пор не переименовали), сходу обогнала переполненный, как всегда, автобус, именуемый в обиходе «скотовозом», затем еще какого-то пенсионера на мопеде с рюкзаком за спиной, но в это время на перекрестке неудачно перемигнул светофор и загорелся красным оком. Ларионова резко тормознула, автомобиль встал, как вкопанный, и заглох. Чертыхнувшись, она снова запустила двигатель и в тот миг заметила бегущего к ней с правой стороны улицы Родькина.

– Да садись ты шустрей! – подосадовала Лида. Она резко тронула «Москвич» с места, и Родькин уже на ходу захлопнул за собой дверцу. – Тебе в командировке положено быть, а ты по городу шляешься! Куда тебе?

– Куда? Никуда!

– А что тогда влез?

– По тебе соскучился!

– Ладно, Гриша, хорош болтать! Ты и без меня живешь весело. Мне в окно кое-что видать: у Лученка блат-хату открыли, через день новых малолеток водите. А короче, говори дело – некогда мне!

– Тормози тогда, поговорить и впрямь надо! Я к тебе и домой звонил, но там сплошные гудки. Кто стучится в дверь моя, видишь дома нет никто, – неуклюже и не совсем к месту пошутил Родькин.

– Зачем я тебе понадобилась? – хмуро спросила она – Наверное, командировочные матери на косынку потратил? – свернув на обочину, Ларионова остановила машину и повернула ключ.

– Слышь, Лидок! Ты так сидишь, аж крапивница по шкуре пошла, честное слово! Есть у тебя за что подержаться! – уважительно подытожил Родькин и бессовестно уставился на ее ноги.

– Есть, да не про твою честь! – не очень смущаясь, огрызнулась она. Привстав с сиденья, Лида натянула на колени платье. – Если ты только затем, чтоб раскидывать свои комплименты, то проваливай! Я сказала, что некогда мне!

– Все-все-все… Уже о деле! – Родькин отвалился на спинку сиденья. – Слышала, что нашу шарашку обворовали?.. – вкрадчиво спросил он.

– Ну и что из того? Сейчас вот оттуда…

– Милиции, наверное, понаехало… Что говорят-то, слышала?

– Я не прислушивалась. Лазают взад-вперед, да и все! – отрезала Ларионова.

– Ладно, ты завтра Лученка так и так увидишь. Скажи ему, что мне с Яшиным позарез увидеться надо. Пусть передаст ему через Нестерова – это тот мужик, что живет сейчас у него, ну короче, ты видела, такой, руки в наколках… – нашел объяснение Родькин самого главного, по его мнению, в облике того мужика.

– Завтра воскресенье, – напомнила Ларионова.

– Тогда в понедельник! – не сдавался Родькин. – Мне самому-то в конторе никак появляться нельзя, я ведь в командировке числюсь. Стоит показаться, еще милиция прицепится, раз такое дело. Сама говоришь, лазают взад-вперед! Ничего не найдут, а привяжутся к честным людям: почему числишься в командировке, а находишься в городе! Не маленькая, знаешь, как делают люди в серых шинелях… Поняла?

– Поняла, честный человек, – она криво усмехнулась. – Не поняла другое, что ты-то засуетился! Впрочем, все: твои дела – твои проблемы.

– Засуетишься! На рынок с утра заглядывал, пивка попил… Мужиков повстречал знакомых, про кражу болтают. Вроде, в понедельник всех начнут к следователю таскать, а кому охота… Мы, как на грех, с Безродным не уехали в командировку – машина сломалась, – взялся он объясняться перед приемщицей.

– Брось трепаться! Дуру во мне что ли увидел? – возмутилась Лида.

– А что… – испугавшись, он не договорил фразы и обеспокоенно посмотрел на приемщицу.

– А то… Нашел свободные уши, что машина у них сломалась! Сказал бы прямо, пропьянствовал, да и все. Я тебя не видела, будь спокоен – это ты хотел от меня услышать?

– Молчу, Лидок, молчу… – поспешно и с облегчением согласился Родькин со сказанным. – У Безродного огород, ну а я Нинку случайно встретил… Может, видела у Лученка когда: здоровая такая деваха, пышная, как сдобная булка! – он прицокнул языком и подмигнул Ларионовой. – Если что не так, вы уже извиняйте, Лидия Захаровна!

– Да не кривляйся ты, – поморщилась она. – А ту вульгарную девку я действительно видела с Лученком; с ними была и еще одна тощая, так та вообще раскрашенная и материлась на весь двор. Ну, давай разбегаемся, Гриша! – прервала она себя. – Мне все абсолютно понятно. Ого, уже сколько времени! – воскликнула Ларионова, посмотрев на часы.

– Ну, как скажешь, Захаровна! Я на тебя надеюсь, – Родькин открыл дверцу машины.

– Как просил, так и скажу, – успокоила она его еще раз, трогая автомобиль с места.

В зеркало заднего вида Лида заметила, как он сделал ей выкрутас ручкой. Через десять минут она заперла «Москвич» в гараже и поднялась в свою квартиру на третьем этаже. Захлопнув за собой дверь, Лида с истинным удовольствием сбросила в прихожей туфли и, пройдя в комнату, вплотную приблизилась к большущему зеркалу – это был единственный подарок Дунаева. Некоторое время она в застывшей позе смотрелась в свое отражение, потом повернулась к окну и стала медленно стягивать с себя платье вместе с комбинацией.

После прохладного душа она в одних плавочках закружилась по комнате, энергично растираясь махровым, или, как она его называла, мохнатым, полотенцем. Тело чудесно взбодрилось. Лида расхаживала по квартире почти нагишом и напевала: «Давай поженимся, давай поженимся…» – стараясь подражать певице Светлане Лазаревой. Потом включила импортный музыкальный центр, приобретенный совсем недавно, и, пританцовывая, закружилась на паласе. К сожалению, ее внешняя беззаботность не являлась аутентичным состоянием души: ощущение приближающихся неприятностей не покидало. «Этот дурак, Герасимыч, чуть не наболтал лишнего. Ишь ты, помнит он до сих пор, как я ревела у Олега на похоронах! Эта нелепая история и так перевернула всю жизнь. Уже давно у них бы выросли сын или дочь. Без детей плохо, но ведь сама так хотела, чтоб если были, то непременно лишь от него! Потом случилось два раза делать аборты, теперь и они не нужны стали… Что вообще лично мне требовалось для жизни? Перво-наперво, конечно, любимый человек: в этом заключается счастье для каждой здоровой женщины. Послушные дети, кухня с газовой плитой и минимум, как двухкамерный, холодильник с мороженой гусятиной вместо минтая. Ну и еще, лисий воротник и соболья шапка, которые бы он сам купил, да золотое колечко на пальце, даже когда стираешь белье вручную. Это большинству мужиков нужна только власть. Правда тем, что попроще, и она не нужна – им подавай лишь водку и баб. А так бы спросить у них, для чего им эта самая власть? Да для одного: пленить за столом их, женщин, и менять, менять и менять! Странная психология… Неужели в постели мы столь разительно отличаемся одна от другой? По-моему, им все равно, с кем лежать под одним одеялом. Разница для них только тогда, когда включаешь свет, но и то, от эгоизма и болезненного самолюбия. Какое из этого резюме? Пока я не застарела и не бью им по самолюбию, надо спешить».

Протяжный звонок прервал Лидины мысли. «Он!» – она метнулась в угол комнаты и сорвала телефонную трубку. Как всегда, голос желанного был глуховат, а когда он переставал говорить, она отчетливо слышала дыхание на том конце провода.

– Ты по-прежнему не считаешься и не советуешься со мной! – захлебываясь словами, заспешила она, когда он замолчал. – На все вопросы ты отвечаешь: так нужно, потом объясню! Раз за разом ты выкидываешь такие вещи, которые не укладываются в голове! Кому нужна эта странная и дикая игра в прятки, если ты уверяешь, что любишь меня?! – Лида всхлипнула и закончила: – Я боюсь за тебя…

– Все будет в норме, моя цветущая Лилия! – он всегда так ее звал. – Не позволяй себе лишних эмоций, поняла? На следующей неделе я сам тебя разыщу. Целую в губки.

После этих слов в трубке пошли частые гудки. Некоторое время она так и стояла, сжимая ее в руке, потом медленно опустила на аппарат. Пройдя в спаленку и повалившись вниз лицом на кровать, Лида тихо заплакала.