— Не совсем уверен, Вилли, не совсем, — покачал головой Михаил.
— Как? Почему? — удивился Вильгельм.
— Извини меня за резкость суждений, Вилли, но я сомневаюсь в том, что флот, сосредоточенный в Северном море, в принципе может защитить колониальные владения и торговые интересы твоей страны. Такие действия, по моему мнению, всегда требуют «присутствия на местах». И посылка в 1891 г. отряда крейсеров, в 1898 целой крейсерской эскадры на Тихий океан это подтверждает. А недавно ты же отправил целую эскадру броненосцев типа «Бранденбург» в китайские воды для содействия Альянсу в подавлении восстания боксеров. И это при том, что китайский флот по сравнению с объединенным флотом держав выглядел откровенно слабым… А назревающий венесуэльский кризис? Поверь мне, Вилли, я советовался со своими адмиралами и они считают, что одними броненосными крейсерами такие проблемы не решить. Нужны броненосцы для действий в океанах. Сам подумай, твои крейсера типа ««Виктория Луизе» и мои «Рюрики» представляют собой скорее броненосцы второго класса, чем настоящие крейсера…
— Но, Майкл, ты и сам заметил, что мои «Бранденбурги» сходили в китайские воды и вернулись обратно без замечаний. И показали себя не хуже, чем твои «Андреи».
— Не буду спорить. Вилли, — поспешил согласиться Михаил.
— Правильно! Все же признай, Майкл, что во флотских делах ты разбираешься хуже, — опять громогласно рассмеявшись, заметил Вильгельм. — Впрочем, я полагаю, что и некоторые политические моменты твои советники до тебя еще не довели. Моя разведка… А ты знаешь, Майкл, у меня всего три слабости в жизни — флот, охота и разведка. Да, да, не улыбайся столь иронично. Разведка, помимо жизненной необходимости для любого государства, включает столько авантюрных детективных и даже театральных моментов, что знаменитые рассказы этого английского сочинителя о сыщике Шерлоке выглядят просто наивными и скучными выдумками. Не зря мой дедушка так любил читать доклады Штибера. И не зря сей, прямо скажу, парвеню[1], был принят и у нас и у вас… Хочу отметить также, что наш английский дядюшка тоже не брезгует лично заниматься делами «рыцарей плаща и кинжала». А согласись, Майкл, неплохое название для шпионов? Даже как-то облагораживает их… Впрочем, я опять о нашем дядюшке. Твои разведчики еще не успели тебе донести, что с его подачи Англия и Франция заключают союз, наподобие того, что был у Виктории и Наполеона Третьего? Нет? Если же не успели или скрыли, можешь наказать виновных. Так как это истинная правда. Как ты думаешь, против кого они собрались дружить? Не буду скрывать. Что в конечном итоге вижу их мишенью свою империю, но в первую очередь они займутся тобой и твоей страной. Чтобы привести ее в состояние ничтожества, а потом сделать вассалом этого англо-французского союза. При этом они считают, что ты и твои приближенные насколько глупы, что неспособными это заметить и понять…
Михаил в ответ на это словоизвержение только молча покачал головой. Он не хуже своего собеседника понимал, что франко-русский союз, сжавший Германию с двух сторон, может считаться вполне реальной угрозой существованию молодой, динамично развивающейся империи. Но при этом никак не мог забыть ни действий канцлера Бисмарка на Берлинском конгрессе, ни таможенной войны и попыток германцев задушить молодую российскую промышленность. Каждый из государей и каждая из стран всегда дейтсвует только в свою пользу, не раз говорила ему Сима. И молодой император был согласен со своей умной женой.
— Есть и такие сведения. И кое-в чем ты прав…, — наконец ответил царь вслух. — Но я слышал также, что многие у тебя в стране, Вилли, тоже считают большинство славян и русских, в частности, дураками. Вижу, и ты туда же, — Михаил с видимым удовольствием смотрел на краснеющего кайзера. На губах царя играла легкая саркастическая усмешка. — Только не говори мне, что у тебя нет сторонников такого же сближения с Англией. Или что кое-кто не утверждал, что в случае такого союза в Европе никто не посмеет шевельнуть и пальцем без согласия двух держав.
Вильгельм, застыв на мгновение от неожиданного отпора, сидел в кресле с вытаращенными глазами и смешно дрожащими встопорщенными кончиками усов. Наконец он нашелся, что сказать в ответ:
— Ох, Майкл! Мой дорогой кузен, не говори же ерунды! Разные трепачи и придурки, эти… В общем, дурачья у меня своего хватает. Готового поверить в честные намерения коварного Альбиона, — и кайзер задорно расхохотался, осклабившись. — Но они не играют никакой роли при моем дворе, поверь мне. В отличие от твоих франкофилов, вроде некоторых твоих родственников или того же министра финансов…
Оба собеседника прекрасно поняли и непроизнесенные намеки. Те же слова о союзе с Англией, произнесенные кайзером на одном обеде, оказывается, стали известны русскому императору. Как и немецкому императору явно были хорошо известны настроения и высказывания великих князей и части высшего общества, включая министров и членов Государственного Совета.
— И вообще, Майкл, перестань! Какие между нами обиды? В конце концов, тебе не кажется, что мы сегодня уже проговорили достаточно много времени о всяких серьезных вещах? Нет? Тогда давай поговорим о них еще немного, а потом отдадим должное обеду. Учти, сегодня я сменил повара. Он обещал, что нам с тобой суждено насладиться настоящей феерией вкусов. Так что готовься… Ну что, продолжим разговор или я прикажу накрывать на стол?
— Конечно продолжим, Вилли. Я ни на что не обижаюсь и надеюсь, ты тоже не обиделся на несколько излишнюю резкость в моих суждениях. Извини, но мне иногда трудно бывает сдержаться… Сам понимаешь, дядя, молодость, еще непривычные для меня государственные дела и заботы…
— Понимаю тебя, Майкл. Сам был такой в молодости, особенно в дни службы. Армейские привычки, они такие въедливые, — теперь кайзер уже откровенно ржал. — Как вспомню наше веселье в офицерском собрании первого гвардейского полка… Наверное, у тебя такие воспоминания о своей службе… Впрочем вернемся-ка мы к нашим баранам, точнее к намерениям британского льва и галльского петуха. Значит ты тоже знаешь о их складывающемся союзе? А о том, что англичане дают японцам кредит, на который эти узкоглазые макаки собираются возрождать армию и флот, ты тоже слышал? — дождавшись короткого «да» от царя, кайзер продолжил. — Вот и я слышал, но пока никаких подтверждений не имею. Зато я хорошо помню вашу русскую пословицу: «Если есть дым, значит где-то что-то горит[2]». Поэтому уверен, что просто так такие слухи не появляются. В таком случае мне хотелось бы иметь страховку от неожиданностей. Твой предшественник сумел договориться с моими союзниками австрийцами о балканских делах. Теперь я предлагаю договориться нам с тобой о европейских, чтобы спокойно заняться решением азиатских вопросов. Почитай, — кайзер взял со столика тонкую папочку и передал ее царю. Пока Михаил читал, Вильгельм встал и достав откуда-то из секретера бутылку коньяка собственноручно разлил напиток в две маленькие серебряные стопки.
— Интересно, — быстро пробежав глазами текст, высказал свое отношение к прочитанному Михаил. — Предлагаю первым делом разобраться с твоим предложением, — бросив взгляд на наполненные стопки, заметил царь.
— Но…, — кайзер выглядел буквально раздавленным разрушением столь давно лелеемой им мечты. — Но мы же вполне поняли друг друга. Или я в чем-то ошибся?
— Нет, ты не ошибся. Но в этом проекте есть несколько моментов, которые принесут нам больше проблем, чем пользы. Итак, ты предлагаешь договор со взаимными обязательствами сторон о взаимопомощи в Европе в случае нападения на одну из них какой-либо европейской державы, не заключения сепаратного мира с одним из общих противников. Отлично, особенно учитывая, что после вступления в силу договора я могу ознакомить Францию с этим договором и даже побудить ее присоединиться. Вот только почему ты считаешь, что французы на это согласятся? Если у них уже есть, как ты считаешь, договор с Англией. И какая выгода для меня в том, что я фактически разорву отношения с Францией? Извини меня, дядюшка, но я, как вижу, фактически остаюсь один посередине между тобой и твоими союзниками австрийцами и итальянцами с одной стороны, и франко-английским союзом с другой. Причем этот договор мне ничего не гарантирует... Ибо потом у тебя сменится канцлер и поведет себя как Бисмарк на Берлинском конгрессе… или турки спровоцируют меня на очередную войну. И ты, мой дорогой дядюшка, вынужден будешь выбирать между мной и твоим другом султаном? Полагаю, что и англичане найдут способ напасть на мою страну в Азии и тем самым устранить casus foederis[3]. Да и неопределенность срока действия… Нет, Вилли, в таком виде я этот договор подписать не могу.
