Хотя немного правее курса уже ярко светил Нижне-Суропский маяк, Анжу уже почти не сомневался, что беды не избежать. С тоской глядя на закрытое ночным марком небо, Петр упросил командира уменьшить ход. Александровский согласился. Пошли малым ходом, пытаясь держаться фарватера в узком Суропском проходе. На вахте стоял боцман Азаров. Анжу, повернувшись, разглядел во мгле его фигуру, стоявшую у машинного телеграфа и нагнувшую голову. Похоже, Азаров увидел что-то впереди. Петр хотел задать ему вопрос, что он видит, но не успел. Азаров молча поставил ручки машинного телеграфа вертикально вверх, подав сигнал «стоп машине».
— Что вы види… — только и успел произнести Петр, как послышалось зловещее характерное шуршание под днищем миноносца, затем толчок, и корабль остановился.
Одним рывком спокойно до того дремавший командир из своего угла бросился к машинному телеграфу и переложил ручки на «полный назад». Заработала машина. Миноносец затрясся, но не сдвинулся с места. Выждав несколько мгновений, Александровский остановил машину. Наступила относительная тишина и в ней стояще на мостике услышали характерный шум от набегающей на берег и камни волны.
— Откройте прожектор, — приказал Николай Алексеевич боцману. Ослепительно яркий свет открытого прожектора осветил в паре саженей по носу миноносца огромный камень. Затем — такой же справа, еще один слева, и, к всеобщему изумлению, даже где-то позади. Оставалось удивляться, как это корабль прошел мимо стольких камней, не наткнувшись ни на один…
— Прикажите сделать обмер вокруг миноносца, — послышался спокойный голос капитана второго ранга Михеева. Он поднялся на мостик, и его невысокая, слегка сутуловатая фигура вырисовывалась на фоне начавшего уже сереть неба. Никаких криков, никаких вопросов, никаких разносов, одни только короткие спокойные приказания. Словно ничего необычного не произошло…
Обмер показал, что миноносец плотно уселся чуть ли не половиной корпуса на каком-то плоском камне. Осмотр трюмов успокоил отсутствием пробоины и очень незначительной течью, по-видимому, от разошедшихся стыков при вмятине днища.
Надо было сообщить в Ревель и потребовать присылки оттуда спасательных средств. Отправили матроса на маяк, на котором недавно смонтировали станцию телеграфа. Так что имелась надежда в быстром получении помощи. Не теряя времени, начали перегрузку тяжестей из носовой части в кормовую, бывшую на плаву, чтобы облегчить сидевший на камне нос.
Тем временем окончательно рассвело. В дневном свете наблюдатель заметил идущий из Ревеля полным ходом спасательный пароход. Оказалось, это было судно одного из частных спасательных обществ. Став на якорь в возможной близости от «Луги», пароход спустил шлюпку, и командир его прибыл на миноносец предложить свои услуги. Тут же, на палубе миноносца, Михеев лично вступил с капитаном спасателей в переговоры. Но капитан парохода потребовал такую непомерную плату за спасение и буксировку корабля в Ревель, что Константин Борисович немедленно предложил ему сесть в шлюпку и убираться вон. Оправдываясь, капитан спасательного парохода пояснил, что плата за спасение судна, кроме тяжести его аварии, устанавливается спасательной компанией в зависимости от близости к берегу, у которого сидит судно. «Луга» же сидел так близко от берега, что можно было переговариваться с ним оттуда, не возвышая голоса. Еще бы пару сажень вперед и у борта миноносца могли бы пастись коровы
Возвратившись к себе на пароход, капитан его не спешил уходить. Надеялся он, похоже, на возможное изменение погоды. Поднимись свежий ветер, и миноносец будет разбит о камни разведенной волной в самый короткий срок. Понятно, что в таком случае Михеев сразу же сделался бы сговорчивее. На счастье командиров и экипажа, было так же тихо, хотя и сумрачно, как и накануне. Поэтому оставалось только ждать случая…
Вот в Суропском проходе показался еще дымок, и вскоре из-за ближайшего мыса показался сначала нос, а потом и корпус судна, направившегося к миноносцу. Это было уже казенное спасательное судно «Могучий». Все на миноносце вздохнули с облегчением. «Могучий», подойдя к месту аварии, бросил якорь так близко, насколько позволяла глубина. Командир его, ознакомившись с состоянием миноносца, приступил, не теряя времени, к действию. На спущенном с парохода боте был привезен чудовищной толщины стальной перлинь. Который обнесли вокруг платформы кормового минного аппарата и закрепили на корме «Могучего». Когда все это было готово, «Могучий» снялся с якоря и, развернувшись носом к морю, запустил машины. Стоя на мостике, Петр с замиранием сердца смотрел, как вытягивался в струну чудовищный стальной перлинь, как все сильнее бурлила вода за кормой «Могучего», который постепенно увеличивал ход…
— Если он нас не стащит, — тихо заметил стоявший на мостике Александровский, — то этот «Могучий» разорвет нас пополам. Не успел Анжу ему ответить, как миноносец с тихим шуршанием пополз с камня на чистую воду. Прозвучавшее на борту «Луги» «ура», наверное, весьма грустно отозвалось в ушах командира частного спасательного судна. Приведя, насколько можно, себя в порядок, «Луга», конвоируемая «Могучим», пошла своим ходом в Ревель.
Съезжая на берег, Михеев простился с экипажем, как будто ровно ничего не случилось. Единственной реакцией на случившееся было указание командиру во время прощания, что до прибытия следственной комиссии, которая разберется в причинах аварии, необходимо ввести «Лугу» в сухой док для осмотра подводной части и починки помятых листов обшивки.
Повреждения оказались незначительными.
А через несколько дней на миноносец прибыла следственная комиссия. Главу которой Анжу несколько раз встречал в доме Дубровского. Но прибывший начальник делал вид, что мичман ему не знаком и Петр промолчал. Он предъявил комиссии карты с проложенными курсами, показал записанные в пути маячные румбы, а также вахтенный журнал. По требованию членов комиссии ей предоставили и таблицу девиации компасов, с указанием времени ее определения. Члены комиссии качали головами, о чем-то тихо переговаривались между собой и, видимо, так же мало понимали во всей этой истории, как и сам Анжу. О чем говорилось в докладе комиссии, ни Александровскому, ни Анжу никто не сказали ни слова. Но вскоре они узнали, со вздохом облегчения, что случай с «Лугой» был отнесен к «неизбежной в море случайности», и расходы по ремонту аварии были приняты на счет казны.
А еще через несколько дней, вместе с сообщением о смерти Его Императорского Величества, пришел приказ на возвращение отряда назад, в Гельсингфорс. Опять шли всем составом, двумя колоннами и никаких происшествий не случилось. В Гельсингфорсе миноносец сразу поставили на списание девиации, но Анжу уже было не до того — его вызвали в столицу.
По прибытии в Санкт-Петербург Петр первым делом направился в Адмиралтейство. Что его ждало «под шпицем», Анжу не знал и поэтому волновался сильнее, чем во время ставшего уже знаменитым похода в Ревель.
В безликом, казенного вида кабинете, капитан второго ранга, представившийся Георгием Николаевичем Повалишиным, предложил Анжу сесть и послал вестового за чаем. После чего несколько минут развлекал его разговорами о Либаве. Чай, принесенный в кабинет, показался расстроенному всеми этими непонятными событиями Петру безвкусным. Впрочем, сильно затягивать разговор хозяин кабинета не стал.
— Петр Иванович, как я вижу, — он покосился на документы, — вы уже практически выплавали свой ценз на следующий чин. Поэтому у меня есть для вас одно предложение, о службе на берегу. Дело в том, что его императорское величество Георгий Первый очень заинтересовался состоянием дел в порту Либавы. А поскольку ваша фамилия попала ему на глаза в связи с известными событиями, он высочайше приказать соизволил вызвать вас и предложить вам место офицера для поручений при его особе...
Конечно, отказ от таких предложений не предусматривается. Поэтому Анжу сразу же согласился. Получив от Повалишина необходимые бумаги и инструктаж, какие кабинеты ему надлежит посетить завтра, Петр покинул здание Адмиралтейства. Тут же поймав извозчика, мичман отправился по знакомому адресу. Где с удивлением узнал от управляющего, что хозяева убыли «на отдых на Кавказские минеральные воды» и когда появятся дома — неизвестно. Подивившись на очередную неожиданную новось, Анжу решил не ломать головы над всеми этими загадками…
