Бессменный преподаватель Техники Защиты с тоской посмотрел в осеннее небо. К вечеру над Озёрным краем явно собиралась разбушеваться гроза. Зависшие облака ещё оставались обманчиво-светлыми, но в тёплом, октябрьском воздухе уже повис неуловимый шлейф электричества, суливший в ночи настоящее шоу с ливнем и молниями.

Впрочем, шоу иного характера разворачивалось перед столом демона прямо сейчас. В расслабленных, вальяжных позах посетителей не было ни намёка на раскаяние.

– Что произошло с веслом? – Геральд издал мысленный стон и перевёл строгий взгляд с окна на двух почти идентичных, молодых людей в своём кабинете.

И Адам, и Яков были обладателями того типа порочной красоты, которая вдохновляет скульпторов, фотографов, живописцев, и из-за которой по ночам вздыхают все, пока ещё не обесчещенные девицы, если таковые оставались в их академии.

– А что произошло? – Выдал один.

– С каким веслом? – Сопроводил второй.

– Что бы вам ни говорили, мы ничего не делали, - припечатали брюнеты хором.

Стоило инфернальному потомству в полном составе оказаться в старшем корпусе в этом сентябре, академию окутал чёртов флёр неизбежного хаоса, с которым не справлялись никакие учителя. Так, например, на первом же занятии Крылоборства близнецы учинили драку сначала со всей командой, а потом и между собой, пока их не разнял молодой тренер Энди, тоже из бывших выпускников. Лицезрея братьев в ссадинах и крови, педагог пощёлкал пальцами перед носом каждого, посветил фонариком в глаза, попытался постучать по колену Адаму, попал в захват и ушёл в лазарет – лечить вывих.

А ситуация, когда эти двое стояли в учительской и всё отрицали, сразу приняла вид еженедельного ритуала.

Вечерами, в старом, ныне отремонтированном крыле замка, где Геральд теперь вполне официально жил с Мисселиной на самых законных основаниях, они с ностальгией вспоминали времена, когда по Школе ходил всего один Люцифер и всего одна Вики, а не трое их детей, помноженных на сумасшедший коктейль генофонда.

И если старшей адской наследнице фортели ещё сходили с рук, то с парнями демон сразу решил не церемониться, принимаясь катать жалобы их отцу в том тоне, словно адресат – не Владыка Нижнего Мира, а его бывший и порядком попортивший кровь ученик.

Верны, к слову, были оба заявления.

На пятом послании получил ответ. Короткое сухое «По поводу этих двоих пишите их матери» и не удержался от хохота, понимая, что означает фраза: навести порядок в своей семье способна лишь их хрупкая, смертная дева Уокер.

Очень живо представил, как Виктория строит трёх здоровенных мужиков и надменную дочурку, просто недобро посмотрев в сторону каждого, и рассмеялся повторно.

– Профессор, - отвлекая от мыслей, один из парней сел на стул, переставив тот задом наперёд.

– Учитель, - второй приземлился на сидение таким же способом.

Чёртовы трюкачи. Копии бати, а по характеру – одна сплошная, непризнанная территория родом из Нью-Джерси, которой не писаны ни устав, ни правила.

Другое дело, Абигаиль. Вся – от макушки до пяток – папина дочка, она задирала нос настолько высоко, что в школьной крыше рисковала образоваться течь. А по коридорам ходила с лицом Эти-Камни-Должны-Выражать-Искреннюю-Благодарность-Что-Я-По-Ним-Ступаю. Кажется, у старшекурсницы уже был свой собственный стол в столовой и диван в поезде за Апостольскими холмами, которые не рисковали занимать даже самые отбитые сокурсники.

– Мы сейчас всё расскажем. – Голос пылал притворным жаром актёра погорелого театра.

– Как на духу. – Брат не уступал.

– Во-первых, дело было не на озере. – Геральд чувствовал, двое из ларца, одинаковых с лица, опутывают его своим чёртовым обаянием из складности пустых слов.

– На озере, но на другом. – Жестом молодой человек обрисовал другое озеро, по форме напоминавшее аппетитную женскую фигуру.

– Холодало. – В принципе, иных детей у Люцифера и Вики получиться просто не могло. Констатировав это, педагог попытался примириться с итогом их очередной выходки, включавшей в себя лодку, козла и забытый леопардовый лифчик, сиротливо оставшийся на дне деревянной посудины.

– Шёл дождь. – Уверенно и с лицами, полными мальчишеского задора, они втирали дичь без единой запинки.

– Ночь стояла тёмная. – Один из братьев добавил в тон таинственности. Кажется, Яков. Но это не точно.

– Но пролетала субантра. – «В голове у вас пролетала субантра, когда ваши мамка с папкой вас делали явно не в рядовой, миссионерской позе!», - крякнул и поджал губы, но только потому, что хотелось заржать. Уже скоро Гектор перейдёт из младшего флигеля к старшеньким, и, видит Шепфа, Геральд почти уверен, что сын с его материнской склонностью организовывать шабаши на пустом месте будет также отчитываться в этой комнате.

– Пять. – И глаза такие честные-честные!

– Да, пять. – Брюнет вскинул ладонь.

– Как пальцев на руке. – Его брат тут же указал на презентованную конечность, словно преподавателю требовалось подтверждение, что у дьявольских сынов именно такое число демонстрационного материала.

– Но большие. – Не сговариваясь, оба обозначили размах субантр, которым в былые времена мог сам Мальбонте позавидовать, упокой Создатель его поломанную всеми ими душу в небытие!

– Огромные такие птицы.

– Очень неприятные.

– Мы как раз шли с Аидой. – В истории зафигурировала одна из дочек Ости, некогда тоже студентки, а ныне – наместницы Пустошей. Ничего хорошего это не сулило: наделав целых пять дочерей, две из которых уже учились в старшем корпусе и были горячéй собственной матери в её юные годы, всё почтенное семейство во главе с демоном Балтазаром не оставляло надежд однажды породниться с Чертогом.

– С урока по Крылоборству.

– Ночью?!

– Какой ночью?

– Смеркалось.

– Но не слишком. Тогда мы и встретили Вету. – На этом месте профессор изобразил трагичную физиономию: бедная девочка.

Единственная непризнанная студентка на сегодняшний день, погибшая на Земле в Объединённом Голландском Конгломерате три месяца назад, она сразу стала объектом внимания двух адских гончих.

Мисселина считала это забавным, рассуждая в романтическом контексте, что дети берут пример с родителей. Геральд считал это непрекращающимся пубертатным периодом, где Адам и Яков хотят присунуть всему, что выглядит как юная женщина, достигшая полового созревания.

А выглядело дитя викингов просто отлично. Тонкая, звонкая, с огромными зелёными глазами и копной рыжих волос, производила впечатление лесного пожара, который и не думает прогорать.

Конечно же, они не смогли её поделить. Девчонка и не желала делиться: посылала близнецов на всех известных языках, а, однажды, даже кинула в Адама ботинок, чем – ну кто бы мог подумать! – покорила окончательно. Потому что женщину, швырнувшую в тебя обувью, можно или любить, или ненавидеть, но никак не выбросить из головы.

Люди на Земле к его – Геральда, - удивлению так и не начали третью мировую, успешно пережив кризисы и коронавирус прошлого тысячелетия, делали в своём нынешнем 3009-м году какие-то невероятные успехи в освоении космического пространства и скакнули в научно-техническом прогрессе до тех высот, что Верхний и Нижний миры теперь вполне легально отправляли вниз делегации – воровать идеи.

– А тут – они! – Не унимались оба молодцá.

– И четверо вас? – Уточнил педагог.

– Нет, только я. – Адам? Яков? Скифа и Церцея, да как их различить?!

– И я.

– Но вы же шли с одной из дочек Ости и встретили непризнанную. – Будь у него в кабинете Метатронова труба, использовал бы, чтобы проорать в уши, исполняя роль Гласа Божьего, что они – два клоуна. То ли в мать, то ли в отца, то ли в обоих. Не семейка, а цирк передвижной!

– Вы запутались. – Тонко улыбнулся один из близнецов, став точным отражением Люцифера.

– Это было раньше. – За ним последовал и второй, без всякой оборотной магии превращаясь в своего красавца-батю.

– На озере?