========== Однажды в Африке ==========
Комментарий к Однажды в Африке
Это самое местечковое, что вы читали. Никто, кроме своих, не поймёт. Оценят ещё меньше. Но тут есть рыбов и оно красивое. :)
Все: сейчас Зоя что-нибудь выложит.
Зоя: **выкладывает какую-то разляляйстую поебень**.
Вооружённая до зубов и очень опасная эскадрилья мозамбикских борцов за свободу наконец добралась до пункта назначения. Коварная кобра Нюша высунула голову из заплечной корзины командира и, показав язык джунглям, медленно осмотрелась по сторонам.
– Тихо что-то… - сплюнул на раскалённую землю главнокомандующий Ннамди – выпускник Ростовского Радиотехнического Университета. Затем, повернувшись к мужчине и его спутнице и зло зыркнув на нелепых белых, которые наняли его, он спросил на родном латышском языке, - дальше-то куда?
– А-ли-и… - распевом начал отвечать ему грузный человек в белом грязном бурнусе, но, получив удар от своей спутницы локтем в живот, замолчал. Дама же, закутанная в мусульманскую народную одежду женщины-шахидки, проворно нырнула рукой себе под хиджаб, чем очень смутила бойцов мозамбикского сопротивления. Они инстинктивно отпрянули и попрыгали в различные лужи и ямы, чтобы уберечься от взрывной волны. Взрыва не последовало. Женщина вытащила руку из-под платка.
В кулаке была карта.
Туз треф.
– Ага! – Торжествующе воскликнула она. – Нашла! Вист, батюшка! Гони крест с алмазами!
– Тьфу, бесово племя! – Сплюнул на землю мужчина в бурнусе и проворно сунул руку под наряд женщины-шахидки. Свой наряд. Одет он был по какой-то прихоти так же. Мозамбикцы все, как один, снова плюхнулись в грязь. Кобра Нюша свернулась противотанковым ежом и приготовилась к взрывной волне. Достав огромный золотой крест, усыпанный драгоценными камнями, мужчина кинул его девице, которая ловко поймала тот одной рукой, второй же девушка делала пометки в маленькой книжечке с надписью «Пулька».
– А ну встать! – Рявкнул разбешёный Ннамди своим соратникам по оружию, наблюдая за всеми этими нелепыми, а от того пугающими телодвижениями белолицых путников: «И попала ж вожжа под хвост согласиться быть провожатым», - подумал он, весьма некстати вспоминая родной Зи́лупе почти на самой латвийской границе, матушку, умело выдающую квашенную капусту в томате за красную икру и годы охальной, студенческой молодости, когда девушки его факультета с лёгкостью отдавались за детали транзисторов, а портвейн стоил два рубля тридцать шесть копеек.
– Нам бы, мужчина… - закончив делать пометки в книжице и сунув крест за резинку чулок с золотым кантом и вышивкой из Псалтыря, дамочка устремила свой взор на командира эскадрильи, - …пройти через эту часть джунглей, обойти места скопления возможных террористов и попасть прямо к заливу. Спутнику моему уже давно пора залить, - немного поразмышляв, добавила она последнее предложение и тревожно поглядела на своего компаньона – вот уже вторые сутки мужчина в бурнусе вынужден был отказываться от поиска истины, от чего настроение у него было, прямо скажем, не ангельское.
– Поелику мы зело на самолет опаздываем, - робко пробормотал грузный гражданин, не желая оставаться сторонним слушателем в разговоре.
И если, обычно, в состоянии трезвости путнее что-либо от мужчины услышать было практически невозможно, то сейчас он выразился как нельзя лучше – действительно, на берегу залива их ждал двухмоторный самолёт, доставшийся местным жителям ещё от ассов Геринга, которые сломали его, а починить в джунглях не смогли по сугубо техническим причинам – были съедены аборигенами примерно через три часа после аварии: поданные на большой стол, натёртые ароматной приправой «Куриме» и запечённые с яблоками в зубах и бумажными цветочками в ушах.
Позже в местных джунглях разбился ещё один самолёт, перевозивший учёных обезьян для Бангладешского цирка. Большая часть обезьян умела ездить на мотоциклах, а один старый самец Михеич даже неслабо волок в двигателях. Поговаривали, что Михеич никакая не макака, а спившийся сторож обезьян, бывший механик. Как бы то ни было, но товарищ пользовался у учёных приматов авторитетом, и те подчинялись ему беспрекословно.
Примерно через два года, заменив все какие можно было сломанные части на такие же из дерева, Михеич запустил оба двигателя самолёта и возглавил тут же созданную корпорацию «Мозамбик-авиа». И теперь единственный воздушный транспорт, без поломок летающий вот уже шестьдесят лет, ждал на берегу гражданина в бурнусе и его спутницу.
Ннамди ещё раз задался вопросом – почему он сразу не убил этого толстяка и девку при нём. Потом вспомнил, как девка ловко и словно нехотя сломала челюсть Амбалу – здоровому двухметровому негру, и, нервно сглотнув слюну, сообразил, как всё та же мило улыбающаяся девчушка вытащила эротичным жестом у себя из декольте стилет, которым можно было проткнуть насквозь барана, и пощекотала его – Ннамди – промеж ног.
Не то чтобы ему не понравилось… Отнюдь!
Как настоящий мужчина, который, как известно, должен быть чуть краше Рона Перлмана, провожатый любил опасности, от коих коптит слюна, адреналин закипает в крови и где-то плодятся пантеры, однако, именно в день встречи со своими путниками, ветхая бабка Маран, вечно слоняющаяся с молоком кобры и яйцами аллигатора у места дислокации сопротивления, не предсказала латышу ничего хорошего. Она вообще ничего не предсказала, так как ровно за пять минут до встречи с Ннамди, решившим сходить до ветру, прямо на голову бабуле упал военный снаряд.
Боеголовка эта была времён Первой Мировой и выпал из дупла баобаба, с годами обжитого местными, африканскими белками. Хотя в Мозамбике ходили слухи, что через это дупло сметливые люди давно уже переводили деньги в оффшорные зоны на Кипр.
Маран, впрочем, быстро пришла в себя, да и сам снаряд, по счастью, не пострадал. Однако командир мозамбикских борцов за свободу посчитал это дурным предзнаменованием.
Куда худшей приметой Ннамди счёл то, что белолицые спутники отказались давать ему задаток валютой и оставили в залог чётки с православным крестиком, а мужчина в бурнусе уверил, что, ежели чего, он непременно отпоёт по всем правилам тело африканского латыша.
– Я слышала, в этих местах водятся людоеды. – Без видимого интереса изрекла дамочка и тут же разродилась воинственным кличем, делая лёгкий, едва заметный выпад ногой из серии ударов «Сорокдесятница». – Куда смотришь, дурень! – Самый юный из бойцов сопротивления, опрометчиво задержавший взгляд на оголившейся коленке, согнулся в три погибели. Только нападающая знала, что разогнётся парень теперь не раньше, чем через сорок дней.
– Кхм! В джунглях ночью стоит бояться вовсе не людоедов, - делая вид, что не замечает скрюченного юнца, с придыханием произнёс Ннамади. Белолицую женщину он почти любил. И за спиной его, как бы подтверждая слова хозяина, радостно шипела Нюша, распираемая от полноты чувств.
– Скажите, любезный, - кокетливо потрясая бородой, неожиданно прервал разговор командира и своей соратницы толстый мужчина, - а чего нам следует опасаться?
– Вы когда-нибудь слышали сказки про жизнь после смерти? – Ужасные легенды про зомби преследовали провожатого с самого детства. Спасибо африканской родне, способствующей формированию культурного кода, спонсируемого письмами из когда-то далёкого, а теперь такого близкого Мозамбика. И сейчас, когда толща листвы стала всё плотнее, а небо полностью скрылось в тёмной, густой зелени, он не мог о них не думать.
– То есть как слышали? – Удивился Варсофоний. – Мы и сами работаем на этого сказочника, помилуй мя!
Ннамди, опешив, вытаращился на мужика. Нюша из болотно-зелёной стала ядовито-малиновой от смущения, а старый макак Михеич, неожиданно вышедший из леса и только что мудро заметивший в своих размышлениях, что у единственной женщины в компании коса толщиной с питона, подтянул полотняные штаны.
– Ну так што? – Михеич затянулся табаком из курительной трубки, - полетим, соколики, али как? – Сразу было видно, он признал и полного прелата, и девушку.
