– Это где? На фазенде что ли? – Женщина ловко выхватила фужер и уставилась на свата, - уже заделался огородником восьмидесятого уровня? Уверовал в силу кабачков? Молишься на монстеры? Встаёшь на рассвете с глазами, полными огуречного задора?

– Огород в Аду – орудие дрессировки и пыток, серафим Уокер. Хочешь наказать нарушителя – посади его на кол. Хочешь обречь нарушителя на вечные муки – дай ему мотыгу и внуши, что на редисовом поле сошёлся клином белый свет. – Отсалютовав синевой бокала, Сатана опрокинул его до дна. – Я шагнул дальше. И развожу драконов.

Спору оказалось суждено быть прерванным. Двери спальни с треском распахнулись. В проёме застыл лекарь, неловко перетаптываясь с ноги на ногу:

– Поздравляю, Милорд! У вас кабачок!

– Что??? – Винчесто в ужасе затряс головой.

– Говорю, ложись на бочок, - женский голос красноволосой демоницы защекотал основания крыльев.

В кабинете курильни при доме терпимости, где он провёл последние пару часов, было на удивление тихо. Шлюха опустилась рядом, забивая очередную кисеру опиумом.

– Пожалуй с меня хватит, - адмирон потёр виски́ и глаза: в пышно, но безвкусно украшенной комнатушке не оказалось ни адской семейки, ни Потаскушьего Преосвященства. – И привидится же такое…

Белка, скользнувшая по заснеженному подоконнику борделя в самом сердце нижней столицы, была с ним согласна.