Классическая формула борца за свободу: «Мне отвратительны ваши убеждения, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли свободно их выражать». Тут не учитывается один момент: чьи-то убеждения могут быть не субъективно отвратительны, а объективно губительны. Выбор может быть не между красным и зеленым, а между жизнью и смертью. Речь может идти не о том что «он думает иначе, но это его право», а о том, что эти «иные мысли» погубят страну. Неужели борец за свободу готов отдать жизнь за то, чтобы его страна погибла?
Демократическая иллюзия строится на странной, даже смешной уверенности в том, что народ всегда хочет хорошего, а диктатор всегда хочет плохого. Но это, мягко говоря, ни на чем не основано, и не подтверждается фактами. Диктатуры иногда действуют в интересах народа, а после торжества демократии о народ начинают вытирать ноги.
Итак, политическая свобода не сама по себе добро, и её отсутствие – не само по себе зло. И Советский Союз был империей зла не потому что там не было политической свободы, а потому что там попиралось Добро, само представление о котором коммунисты старательно пытались вытравить из человеческих душ.
Мне кажется, мы до сих пор не до конца осознали и прочувствовали тот факт, что СССР был едва ли не единственным государством за всю историю человечества, где власть поставила перед собой задачу полностью уничтожить веру в Бога. История знает примеры гонений в тех или иных странах на ту или иную религию, но полностью уничтожить религию, как таковую, ни кому и ни когда в голову не приходило. Нечто подобное было разве что во времена Французской революции, но там это носило характер скорее богоборческого припадка и длилось всего несколько лет, а советская власть последовательно и целенаправленно в течение целой эпохи уничтожала веру в Бога.
При разных советских правителях тактика государства по отношению к Церкви была различна. На смену хаотическому уничтожению духовенства при Ленине пришла сталинская фабрика смерти. Священников и мирян уничтожали за веру, можно сказать, в промышленных масштабах. Говорят, что в 1943 году Сталин прекратил гонения на Церковь. Это неправда. Изменилась лишь тактика гонений. Сталин решил не убивать всех попов до единого, а использовать их остаток в своих целях. Но атеистическая пропаганда не ослабевала ни на один день, и верующие в СССР фактически не были полноценными гражданами. Потом хрущевские гонения, не похожие на сталинские, но такие же системные и последовательные. Верующих больше не убивали, но их по сути вычеркивали из жизни, а духовенство третировали и нравственно калечили.
Гонения на Церковь у нас чаще всего понимают, как уничтожение церковных структур, но даже не это было самым страшным. Куда страшнее был разгул разнузданный атеистической пропаганды. Только за 1961-62 годы издательства страны выпустили в свет 667 атеистических книг и брошюр общим тиражом 11 млн. экз. Вся советская система образования от первого класса школы до последнего курса ВУЗа была заточена под нужды атеистической пропаганды. Не было ни одного школьного предмета, ни одной научной дисциплины, преподавание которых не обслуживало бы нужды атеизма.
Л.Ф. Ильичев, председатель Идеологической комиссии, в 1964 году писал: «Наш атеизм является последовательным и принципиальным, глубоко воинствующим». Так и было. Только слово «воинствующим» вовсе не обязательно понимать в смысле призыва пойти и убить попа. Воинствующим советский атеизм был в первую очередь в смысле агрессивности, непримиримости идеологической борьбы. Ни одну человеческую душу коммунисты не оставляли в покое до тех пор, пока она не была искалечена безбожием. И в подавляющем большинстве случаев это удавалось. В итоге вырастили несколько поколений советских граждан, для которых религия была уже нелепым архаизмом.
Ваш покорный слуга принадлежит к одному из этих поколений. Я пошел в школу в 1970 году, а ВУЗ закончил в 1985-м. Нам не запрещали верить в Бога. Нам и самим этого в голову не приходило. И в ВУЗе ни кто верующих не преследовал. Кто бы их там нашёл. Курс научного атеизма не вызывал в нас ни какой полемики, он содержал те истины, которые казались нам прописными. Помню, преподаватель научного атеизма говорил нам: «Не надо мне говорить, что Бога нет, мне надо это доказать». Но доказывание того, что и так не вызывает сомнений, нам представлялось скучным занятием.
Брежневская эпоха сейчас многим вспоминается, как относительно благодушная по отношению к Церкви. Дескать, с религией уже ни кто особо не боролся. Так бороться-то было уже почти не с чем, уже почти победили. Полвека разнузданной, оголтелой, тотальной атеистической пропаганды дали результат весьма впечатляющий. И этот результат, эта обезбоженность советского сознания, была самым чудовищным преступлением Советской власти. Это и есть то, что делало Советский Союз империей зла.
Когда Татьяну Горичеву арестовали за «религиозную пропаганду», следователь КГБ с усмешкой спросил: «Так кто же прав, Татьяна Михайловна, вы или 260 миллионов?» Дескать, ни кто не верит в Бога, ты одна веришь. Дура что ли?
Помню, на лекции нам говорили, что в СССР по-прежнему 20% веруюших. Тогда я не придал значения этой информации, а сейчас она меня, откровенно говоря, удивляет. Исходя из численности проживавщих в моём городе Вологде, у нас должно было быть 50 тыс. верующих. Между тем, у нас было тогда 2 действующих храма. Так это что же, у каждого из них было по 25 тыс. прихожан? Нелепое предположение.
Однажды, уже при Горбачеве, мой друг подрядился построить для храма ограду, и в храм, конечно, заглядывал, а потом поделился горьким выводом: «Бог умер. В церкви одни старухи». Так и было. Православные в Вологде исчислялись если не десятками человек, то в лучшем случае сотнями – гораздо меньше одного процента. Откуда же взялась эта странная цифра – 20%? Коммунистам, казалось бы, не было резона преувеличивать количество верующих в СССР. Но резон у них был.
Советских идеологов можно было разделить на пассивных и активных атеистов. Первым было просто наплевать на религию, они уже не видели ни какого смысла в том, чтобы с ней бороться, а вот активные атеисты по-прежнему пылали желанием бороться с религией до последней капли крови. То есть до последней капли крови последнего верующего. Религия в СССР была уже почти уничтожена, но вот это «почти» не давало покоя бесноватым богоборцам. Они были готовы даже преувеличить количество верующих в СССР, чтобы спровоцировать какое-нибудь очередное постановление ЦК КПСС «О недостатках в борьбе с религиозными предрассудками» или «О мерах по усилению атеистической пропаганды».
Верующие в СССР всё ещё оставались: несколько десятков интеллектуалов вроде Татьяны Горичевой и Юлии Вознесенской, несколько десятков тысяч безграмотных старушек и немножко священников. Это была слабая искорка, тлевшая под толстым слоем советского пепла. Мы, мало тогда понимавшие, видели только пепел, а наши бесноватые правители хорошо чувствовали эту искорку и смертельно боялись, что из неё разгорится пламя, и делали всё для того, чтобы затоптать остатки православия.
Когда мы уже отправились работать в школу, так попробовал бы кто-нибудь из нас не включить в план воспитательной работы атеистических мероприятий. Ну вроде бы и так все знают, что Бога нет, а нам говорят: «Религиозные предрассудки всё ещё сильны, ваша задача с ними бороться». Это я к тому, что для бесноватых советских вождей борьба с религией всегда была сверхважной, самой важной их борьбой.
Ни одно государство ни когда так яростно и последовательно не ополчалось на Сущностное Добро, как Советский Союз. Людям настойчиво и целенаправленно преграждали дорогу к Богу, бдительно следили за тем, чтобы в душах советских граждан не зародился даже намек на любовь к Добру. Людям по сути преграждали дорогу к счастью, настоящему счастью, которое может дать только Бог. Кто-то там мог чувствовать себя счастливым, но если бы мы последовательно разобрали судьбы всех безбожников, то убедились бы, что эти люди не были по-настоящему счастливы, довольствуясь дешевыми психическими суррогатами истинной радости.
