Лилас распростерлась по земле перед Наразен и поцеловала темно-синюю ногу.

Подняв веки, Наразен взглянула на колдунью.

- Внушающая благоговейный трепет госпожа, ты ли Наразен, королева Мерха? прошептала Лилас.

Наразен не ответила, но ее черные губы дрогнули.

- По красоте и величию узнала я тебя, - продолжала Лилас. - Ты воистину грозна и царственна! Я бы назвала тебя Владычицей Смерти.

Наразен протянула правую руку - обнаженные кости - и приподняла подбородок колдуньи. Лилас задрожала всем телом. Ей больше не нужно было притворяться, она и в самом деле испугалась.

- Я - Наразен, - подтвердила королева. - То, что от нее осталось.

Лилас подползла ближе и поднялась на колени. Она взяла в ладони руку-скелет и поцеловала ее. Наразен неприятно рассмеялась.

- Ты ничуть не изменилась, - сказала она. - Как была шлюхой, так и осталась ею. Пойди поищи своего господина и на нем оттачивай свои уловки. Или, после смерти, ты уже не так сильно любишь его?

- Не гони меня, старшая сестра, поведай, что печалит тебя, - прошептала Лилас.

Наразен в ответ плюнула на серую землю. В ее душе больше не пылал огонь. Кожа потемнела, рука превратилась в голую кость, но дело было не в этом. Наразен никак не могла смириться со своей смертью. Больше года сидела она здесь, размышляя о Лилас и о своем сыне, убивших ее. Может быть, иногда она вспоминала и о чем-то синем - о яде в кубке, - но все это теперь казалось бессмысленным. Ее преследовали мысли о Симму. Больше всего королеву беспокоило то, что ее сын, живой и веселый, смеется над ее участью... Жизнь во Внутреннем Мире творит странные вещи с мечтами о мести.

- Старшая сестра, - прошептала колдунья, кладя голову на колени Наразен, отчего ты сидишь здесь, в этом унылом месте, и отчего не окружишь себя удивительными иллюзиями?

- Я дала клятву, - ответила Наразен. Колдунья улыбнулась, спрятав лицо в складках черного платья Наразен.

- А я - нет, - сказала она, поднимая голову, и сотворила вокруг них дворец, очень похожий на дворец в Мерхе. Воздух между колоннами расцветили горячие солнечные лучи, а у ног Наразен появились шкуры леопардов. Бывшая королева презрительно усмехнулась, но ее глаза слегка оживились.

- Если б я знала, как это сделать, я бы воздвигла здесь дворец из обросших мхом камней и украсила бы его сокровищами из гробницы какого-нибудь короля. Раньше такая идея никогда не приходила ей в голову, но Лилас словно смахнула пыль с мыслей королевы. - Но раз уж осуществление этого замысла невозможно, мне кажется, я могу позволить себе хотя бы эту иллюзию... Но как только увидишь Улума, немедленно развей мираж. Я не хочу, чтобы он вообразил, будто я сдалась.

Лилас ухмыльнулась, снова пряча лицо в складках черного платья. Она узнала о тайных желаниях, увидела скрытые уязвимые места. Теперь они с Наразен стали заговорщиками.

- Но это вовсе не твоя слабость, моя дорогая сестра. Это моя слабость - я очень хочу угодить тебе! Считай меня своей служанкой.

Левой рукой - той, что была облечена в плоть, - Наразен задумчиво перебирала волосы колдуньи, поднимая густые пряди вверх и пропуская их между пальцами, подобно струям воды.

Лилас терпеливо сносила эту ласку.

Глава 6

Лилас затеяла все это ради того, чтобы, используя свою ловкость, сделать хоть немного мягче то жесткое ложе, на котором она оказалась. Вообще-то Лилас не любила людей, но сейчас она считала себя обиженной Владыкой Смерти. Чтобы избежать гнева Наразен, она притворилась, будто обожает ее. Она творила для Наразен иллюзии - ведь королева, связанная давней клятвой, делать этого не могла. Только однажды Наразен позволила себе сотворить иллюзию, чтобы рассказать Улуму о посещении Мерха, - это входило в их договор; да и то Наразен сотворила не все. Улум наблюдал ее иллюзии, и лицо его, как всегда, оставалось бесстрастным. Наразен не показала ему своего столкновения с Азрарном и того, как Симму бросил ее, а Азрарн покарал ее за дерзость дьявольски великодушно и ужасно. Владыка Смерти получил меньше, чем должен был, но он ни о чем не спросил. Казалось, он просто не заметил, что стало с правой рукой Наразен. Расплатившись с Улумом, Наразен села на камень на берегу белой реки и сидела, охваченная мрачными думами, пока к ней не пришла длинноволосая колдунья.

Наразен видела, что Лилас ее обманывает, и даже понимала, для чего та это делает, однако заискивания колдуньи все же поддержали ее. Наразен лишь усмехалась, сверля Лилас своими страшными, сине-желтыми, - как у ящерицы, глазами. По поведению Лилас она заметила, что та и в самом деле охвачена неподдельным страхом. Не была ли эта услужливость вызвана страхом? Королева Наразен привыкла, что ее подданные унижаются и трепещут; привыкла к роскоши своего дворца, от которой отреклась во Внутреннем Мире. И во всем виновата была Лилас... Но теперь Наразен снова могла бродить по золотым покоям дворца или скакать верхом по цветущим равнинам. А когда опускалась призрачная ночь и призрачные звезды высыпали за призрачными окнами, Лилас - льстивое, гибкое и прекрасное дитя - подкралась к Наразен, положила голову на колени королевы, и роскошные волосы колдуньи рассыпались по черному платью. А Наразен гладила эти чудесные волосы. Когда она касалась их левой, живой рукой, Лилас улыбалась и закрывала глаза; когда же она делала это рукой-костью, Лилас дрожала и крепче сжимала веки. По правде говоря, Лилас даже наслаждалась своим страхом перед тем, кого, как ей казалось, она могла хитростью держать в повиновении. Поэтому ей было приятно общество Наразен. И, играя в обожание, колдунья не заметила, как перестала играть и стала обожать Наразен по-настоящему. Играя обольстительницу, она сама пала жертвой чар королевы.

Некоторые обитатели Внутреннего Мира отважились покинуть гранитный дворец Улума, чтобы рассмотреть вблизи золотое сияние недавно возведенного нового дворца, впрочем такого же иллюзорного, как и все остальные миражи в этих землях. У дверей их встретила призрачная стража с обнаженными мечами. Но вот из дворца вышла девушка, прикрытая лишь собственными волосами, и повелела гостям пасть ниц перед ее госпожой. Этого и следовало ожидать; величие того, чему служила Лилас, должно было превосходить величие всего остального. А может, она развлекалась, ожидая, когда об этом узнает сам Владыка, и если узнает, то что предпримет. Боевой дух Лилас поддерживали презрение и негодование. Наразен же никогда не боялась Улума; по крайней мере, королева не испытывала перед ним страха в буквальном смысле этого слова. Конечно же, Владыка Смерти так и не пришел упрекнуть их. А что касается его подданных, очарованных высокомерием ужасающей синей женщины, то, засвидетельствовав свое почтение, они удалились. После этого уже не одна Лилас величала Наразен Владычицей Смерти.