Очкарик еще вяло сопротивлялся, но его аргументы коллективно задавили численным превосходством. Дальше я не расслышала, трибуны бесновались, у меня от шума аж разболелась голова. Очкарик, видимо, сильно обиделся, так как встал и перешел на другой ряд.

И тут я увидела товарища Иванова, который решительно протискивался ко мне.

— Лидочка, — присел он на освободившееся соседнее место (вот ведь блин!) и положил руку рядом с моей. — А почему вы со мной так поступаете?

— Как? — спросила я, обреченно, а руку торопливо убрала.

— Вот в театре, на пример, — привел аргумент Иванов и выжидательно уставился на меня.

— А что в театре? — изобразила искреннее незамутненное удивление я. — Да была я в театре! Честное слово!

— Но ваш билет был в партере, — оскорбленным голосом заявил Иванов и добавил, — А вот…

Что именно он хотел сообщить, я не расслышала, так как в этот момент окружающие дружно закричали «гол!». Это избавило меня от необходимости отвечать.

— Так что? — продолжил Иванов и выжидающе посмотрел на меня.

В это время комментатор сообщил: «первый круг Кувейт завершает в роли лидера!».

— Простите, товарищ Иванов, — твердо ответила я и нахмурилась, — я сейчас не могу отвлекаться. Это очень важный матч. Понимаете?

— Да какой там матч! — вспыхнул Иванов. — Кувейт с Колумбией играет.

— Я всегда слежу за их игрой, — предельно серьезно ответила я, не отрывая демонстративно-внимательный взгляд от взопревших бедолаг на футбольном поле. — Если выиграют колумбийцы, чехам же потом придется ой как туго. Там у них один Молинарес чего стоит. Так что давайте все обсудим потом.

Иванов вытаращился на меня, ошарашенно.

Он еще немного посидел рядом, но я не обращала внимания, пару раз прокричав «гол» вместе со всеми в нужном месте.

Когда он ушел, я не видела.

Фух, пронесло. Но вот надолго ли?

Нина Матвеевна выловила меня в перерыве, после второго акта футбола, когда я как раз передавала материалы для моей колонки — Тамаре. Улучив момент, она позвала меня по магазинам.

— Но ведь поздно уже, — удивилась я и покосилась на толпу болельщиков, которая плотно оккупировала ближайшие автоматы с газировкой. — Да и футбол этот дурацкий еще не закончился.

— И ничего не поздно, — заговорщицки подмигнула Нина Матвеевна, хихикнув, — мы в одно интересное место сходим, у меня там знакомство.

Я всё еще сомневалась.

— А мы быстренько. Как раз к концу футбола успеем, никто и не заметит, — привела убойный аргумент Нина Матвеевна и это перевесило чашу моих сомнений.

Мы торопливо прошли по душному проспекту и нырнули в наполненную полумраком арку в каком-то дворе. Здесь было значительно прохладнее, настолько, что можно было даже нормально дышать. Во всяком случае Нина Матвеевна активно дышала, словно выброшенная на берег камбала.

Как выяснилось, Нина Матвеевна хотела приобрести шубу, но у нее не хватало денег. И она надеялась одолжить у меня.

Ну, ладно, я одолжила.

В большом магазине было пусто, людей почти не было, так как скудный ассортимент не располагал к длительному шопингу. Нас встретил пожилой толстяк в изрядно мятом пиджаке, но дорогом и качественном, даже на первый взгляд.

— Ниночка!

— Витюшенька!

Они обнялись и троекратно расцеловались. Как оказалось, они были одноклассниками и все десять лет просидели за одной партой. И все десять лет дружили.

Эх, красиво как, я бы тоже так хотела.

Витюшенька, поминутно утирая несвежим платком испарину на лбу и висках, провел нас в святая святых — в подсобку. Чего там только не было!

В результате, довольная Нина Матвеевна примерила черную каракулевую шубу, а я купила отличные джинсы и джинсовое платье, всё гэдээровское.

Жевательную резинку я покупать не стала, хоть Витюшенька и предлагал, ну ее, в это время стоматология так себе. Зато Нина Матвеевна купила сразу два блока и безумно этому радовалась.

Лидочкиным родителям и сестре я приобрела прекрасные прорезиненные сапоги с овчиной внутри — «дутыши». Для деревни — замечательный вариант. Не удержалась от мелкой пакостливости и Лариске взяла «дутыши» поросячье-розового цвета.

В результате, все было, как и спланировала Нина Матвеевна — мы и закупились, и на концовку футбола успели так, что никто и не заметил. Домой ехали вместе со всеми, автобусами.

В холле гостиницы меня остановила дежурная администраторша:

— Лидия Степановна, — сказала она, — вам по межгороду звонили.

Мое сердце нехорошо ёкнуло.

— Кто? — спросила я непослушными губами.

— Алевтина Никитична, — заглянула в тетрадку женщина и протянула мне вырванный из блокнота листочек с цифрами, — просила срочно позвонить вот по этому номеру.

— Спасибо, — сказала я и развернулась к выходу.

— Куда вы? — спросила дежурная.

— На переговорный пункт, — ответила я.

— Но уже поздно, он закрыт, — ошарашила меня она.

— И что мне делать? — расстроилась я.

— Ну, даже не знаю… — намекнула дежурная администраторша.

— Одну секунду, я сейчас, — поняла намек я, сбегала к себе в номер, взяла два кусочка овсяно-шоколадного мыла-скраба и вернулась вниз. — Вот, это вам.

— Что это? — округлила глаза женщина.

— Экспериментальный образец из Франции. — С важным видом сообщила я. — Попробуйте. Овсяный скраб бережно очищает кожу лица и омолаживает клетки кожи. А шоколадное мыло питает и увлажняет. Месяц попользуетесь — минус два года от возраста.

— Какая прелесть, — восхитилась дежурная и пустила меня позвонить с рабочего телефона, но только недолго.

Я поклялась, что «две секунды». И буквально через каких-то пятнадцать минут уже слушала взволнованный голос Алевтины Никитичны. И она меня не обрадовала:

— Лида! Алло! Алло! Слышишь? Беда у нас! Алло! Ваню закрыли! — кричала в трубку на том конце провода она. — Лида! Приезжай скорее, Ваню выручать надо!

И я поняла, что на этом моя олимпийская эпопея закончилась.

Я рвалась вперед, к бою, душа готова была лететь домой, но мои наилучшие порывы разбились о суровую действительность: как оказалось, добраться отсюда домой можно было только поездом или автобусом (с пересадками), но, чёрт возьми, фишка в том, что и поезд, и автобус отправлялись поздно вечером. То есть на сегодняшний я уже опоздала, а до завтрашнего ждать почти сутки.

От этой новости поначалу я зависла, занервничала. Куда ж без этого. Пометалась из угла в угол, порычала, и даже пнула ни в чем не повинное кресло, заработав ушиб большого пальца. Это отрезвило. Слегка. Но потом, поразмыслив, решила не торопить события — если Ивана Аркадьевича только «взяли», то должно пройти пару дней, пока они там начнут разбираться. За это время я как раз успею приехать.

Билеты на вечер следующего дня купить удалось (ура!). Я решила не противиться обстоятельствам, плыть по течению и получать удовольствие, по возможности, от ситуации. Убедив таким нехитрым образом себя, что все под контролем, я вышла в коридор и направилась в гладильную комнату.

На каждом этаже была такая небольшая открытая комната, точнее полу-холл, где можно было посмотреть телевизор, поиграть в шахматы или просто посидеть на диване и поболтать с соседями. Гладильная комната находилась напротив. Сейчас в холле свет кто-то выключил. Судя по доносившимся оттуда звукам — там активно целовались какие-то граждане.

Ну, ладно, я вошла в гладильную, включила утюг и принялась гладить на завтра платье. Когда я закончила и вернулась в коридор, из полумрака холла вдруг выскользнула демоническая Олечка. Губы ее были припухшими, смоляные волосы — в художественном беспорядке.

— Ну, и как дела идут? — многозначительно кивнула я по направлению холла.

— Пррре-вос-ход-но! — словно объевшаяся сметаны кошка, нараспев промурлыкала она и, сверкнув глазами, торопливо скрылась в своем номере.