– Я только одного зеленого слона знаю, и не сказать, чтобы был его фанатом, – я криво улыбнулся, – кажется, у тебя опять точка смещается, и ты начинаешь нести ахинею.

Витюша посмотрел на меня таким взглядом, каким одаривают добрые отцы своих глупеньких детей.

– Я просто вижу больше, но когда-нибудь и ты начнешь. Ничего страшного, – с улыбкой сказал он, – все рано или поздно приходят к одному и тому же. Разница только в выбранном пути. В лесу миров много тропинок. Некоторые ведут в пустоту пещер. А это все, считай пропал. И будут ли у тебя билеты на поезд…

– Не совсем складно. Какой-то поток сознания, – но мага нужно было поддержать, – в пещере тоже поезд бывает?

– Он везде бывает.

– Ладно, хрен с ним, с поездом этим. Все равно ничего не понятно пока. Скажи мне, что произошло с вожаком волков? Почему его так раздуло и откуда эти изменения?

– Я не видел всего боя целиком. – Витюша почесал затылок и задумчиво облизнул мороженку. Она у него здесь была вечная и постоянно меняла цвет. Видимо, маг игрался с разными вкусами. И это в Погасшем, мать его, мире, где обычный сновидец вообще ничего не может сделать толком!

– Сначала волки ворвались через стену и бросились пожирать всех, кого встретили на улицах. Это была недолгая, но очень красочная резня. Фиолетовость, алость, синева. Набор пьяного художника. Абстракция. Чертово колесо.

– Вожак гнал стаю в этот купол? – Я почувствовал, что наш товарищ снова растекается мыслями по древу миров.

– Да. Они наелись. До отвала. Каждый стал очень большим, потом они начали делиться и снова есть. Много раз. Это как любовь. Только не к другому существу, а к собственному эго. Многократное повторение одного и того же. Физическое безумие.

– А что потом было?

– Маги призвали огромное чудовище с сотней алых глаз и кучей лап. Волки стали единым целым, и началась битва, равной которой я еще не видел. Я словно предчувствовал, что здесь будет интересно и весело. Поэтому меня и привела дорога сновидений. Она такая забавная. Сама выбирает, кому что показать. И глуп тот, кто думает, что может управлять ей.

– Кот? – пошутил я.

– Тот? – Витюша улыбнулся. – Скорее На-Реау. Восьмерка! Бесконечность с точкой сознания между кольцами жизни и смерти.

– Опять ты за свое, – я покачал головой, – и что дальше? Вожак набросился на древнее божество – чудище. Они сражались. Чем закончилось все?

– Слияние. Когда настолько могущественные создания сталкиваются в битве, то ее исход непредсказуем, но чаще всего заканчивается взаимным уничтожением. В принципе, если бы так произошло, то вы бы это поняли. Вы же связаны. Волчьи нити.

– Ну, логично. Слишком много бы высвободилось энергии в случае победы одного над другим. Оба бы сдетонировали, как десяток атомных бомб, а учитывая, сколько в этом уже горючей энергии, – я почесал подбородок, – рвануло бы так, что Погасший мир пришлось бы переименовывать в Сверхяркий.

– Не пришлось бы, – поправил меня маг, – мир просто бы перестал существовать. Частица творца тоже бы сдетонировала. Все бы накрылось тазиком в одно мгновение ока и схлопнулось.

– И мы? – спросил Рагни.

– И вы, и я, и все сущее, что пребывает здесь в данный момент. Сила была бы такой, что задела бы все связи наших проекций с телом.

– Серьезно, – я присвистнул, – выходит, что мы избежали чудовищной катастрофы и теперь каким-то образом должны разлепить этот вот симбиоз древнего монстра и вожака?

– Это придется сделать, так как защитное поле долго не продержится. Представь, что будет, когда эта зверюга вырвется наружу.

– А кто создал поле?

– Оно появилось само. Это автоматическая защита.

– Нужно не разлепить, – Рагни по-собачьи почесал за ухом, – нужно уничтожить древнего, а вожака оставить.

– Не представляю, как это сделать, – я смущенно хмыкнул, – ну серьезно. Я мелкая сошка, а тут какие-то Годзиллы с Кинг-Конгами толкаются. Что может сделать простой человек против древнего существа?

– Много чего, если постарается, конечно. – Витюша снова сунул мороженку в рот. – Вишневая попалась. Не очень люблю. Хочу клубничную!

Мороженка тут же поменяла свой цвет, и на лице мага появилась счастливая улыбка. У меня была такая же в пять лет, когда папа впервые купил мне крутое эскимо. Только вот я позабыл это чувство, а Витюша нет. Мало того, он испытывает его каждый раз. Вот что поразительно. Вот настоящая магия.

– Контроль внутреннего ребенка, – невольно вырвалось у меня.

– Все мы дети. И всегда были ими и остаемся. Просто забываем, как это, – пояснил Витюша. – Ты вот в детстве что любил больше всего делать?

– Вырезать картинки из журналов. – Мне почему-то стало немного стыдно.

– Почему?

– Я из небогатой семьи, и у меня было мало игрушек. Зато папа выписывал кучу журналов. «Техника молодежи», например, и «За рулем». Я вырезал из них самолетики, танчики, машинки и играл на диване.

– Отличное хобби! Попробуй это повторить! – подзадорил меня Витюша. – Ты будешь сильно удивлен.

– Да ну на хрен! – Я с сомнением закусил губу.

– Попробуй!

– Ладно, – пообещал я, – но скажи, как мне разделить древних?

– Волк знает, и ты знаешь. У вас получится. А мне пора. Приятно было встретиться. Поезд уже пришел! Ту-ту!

Маг внезапно исчез, словно его здесь и не было, и мы с Рагни остались совершенно одни, не считая гигантского монстра в куполе под нашими ногами.

– Идем за частицей, – сказали мы с Рагни одновременно, но эта мысль принадлежала не нам. Вернее, всем нам.

– Они проверили дрон и мобильный телефон, – сказал я, поворачиваясь к Даниле, – все чисто. Телефон был украден черт знает у кого и взломан еще полгода назад. Симка зарегана на покойника. Сам дрон был куплен недавно, распакован и запущен из машины, стоявшей в квартале от нашего штаба.

– Выходит, что конспирация у него все еще на высоком уровне, – учитель подпер рукой подбородок, – пока он не допустил ни одной ошибки. Все слишком уж хорошо сыграно.

– Ну он же Игрок, – пошутил я.

– Мы все игроки. А твой болван в маске об этом забывает. В этом его просчет. Он думает, что играет в аналог шахмат, только с живыми фигурами, но здесь другой уровень, – Данила внезапно осклабился, – у нас конь может взбрыкнуть, соскочить с доски и навалять тебе по сраке! И вот к этому мы и должны стремиться. Ты должен стать этим жеребцом.

– Спасибо, учитель, что выбрали для меня такую роль!

– Не за что. Давай напрямую, Сережа. Игра в смерть продолжается. Конечно, в глобальном смысле тебе волноваться не о чем. Даже если Игрок разрежет тебя на кусочки и сожрет, то ты все равно окажешься в Море забвения и сможешь какое-то время помогать всем нам.

– Если захочу, – добавил я.

– Захочешь, – голос учителя стал ниже и жестче, – захочешь. Мы – единственные, кто сможет помочь тебе в послесмертии, будучи живыми. Мы протянем твое сознание и проводим куда ты захочешь.

– Но сначала надо бы поработать. Даже после смерти ведьмаку не будет покоя.

– Все верно. Но не стоит считать, что это какой-то кошмар. Это бытовуха, Сережа. Без нашей помощи ты окажешься на улицах Лимба и со временем просрешь весь свой свет. Или ты думаешь, что Закатный город примет тебя?

– Не примет. Я не готов.

– Рад, что ты это понимаешь. Так вот. Это я все к чему веду? Не бойся Игрока. Смерть в реале – это как уснуть, а потом проснуться. Просто ты уже знаешь где и как. Удобно, согласись.

– Угу.

– Поэтому и не бойся творить всякую дичь. Будь магом. Удивляй. Поражай! Этого от тебя все и ждут.

– Этого недостаточно, – возразил я, и на лице Данила скользнула тень недовольства, – Игрок – маг реальности, и я плохо понимаю, что это значит.

– Забей, – отмахнулся Данила, – ты тоже крутой маг реальности. Можешь взять и иссушить человека на месте. В реале, заметь! Можешь выйти из тела и проследить за кем-либо! Это не магия, что ли, по-твоему?