— На следующий раз надеешься? — Космос не унимается.
— А что?
— Поймаю за шкирку, как котяру…
— Вот и посмотрим!
— Чего смотреть-то, Павлова? Только в глаза твои бесстыжие…
— Ну тогда у тебя не больше пяти секунд!
Лиза, не дожидаясь реакции профессорского сына, в очередной раз стремительно убегает от него, а он тяжёлыми и быстрыми шагами мчится следом. Игра повторилась.
— Лизка, всё равно нагоню!
— Попытайся!..
Всего лишь сон, сон из прошлого. Холмогоров смотрел на двух подростков со стороны, не думая, что тогда-то они не ведали того, что произойдет в ближайшем будущем. Что к лучшему…
Космос разлепил веки от яркого света раннего весеннего солнца, рассеянного по комнате. Подниматься с постели желания нет, да и не стоит в его состоянии геройствовать со всей дури. Только повязку с головы снять успели, а нога и рука, как констатировала доблестный хирург Гальская, ещё ждут своего звёздного часа. Холмогоров должен Бога благодарить за то, что живым вообще остался, легко отделавшись от верного цинкового ящика, поэтому переломанные кости переставали доставлять неудобств. А вот тяга к тому, что Космос выбросил из всех тайников, действуя как в шпионских фильмах…
Мать его, именно так!
Тяга к срыву с трудом покидала, если и можно было бы смело рассчитывать на то, что путь к избавлению был близок. Логически Космос соглашался с тем, что такую дрянь из организма так просто не выгнать, а фактически махнул рукой на чужие истории про тяжесть излечения и борьбу с зависимостью. Холмогоров никогда не признавал себя нуждающимся в советах эскулапов. Он сам будет себе хозяином, находя в своем пошатнувшемся мире новые смыслы. Из-за собственной же ущербности, говоря честно, все и началось. Хоть Лизка и говорила, что с жиру он бесился, и никаких видимых и невидимых причин для появления кокаина в их жизни не было и нет.
Вот Космос и пытается доказать, что причин и в самом деле нет. А с последствиями разберётся самолично и бодро, пусть и смешно было то, как Кос на одной ноге скакал по комнате, пока кокс по карманам халата прятал, чтобы после от него избавиться, однако ситуация…
Вышла из-под контроля.
Выбора у Холмогорова нет, и он старательно убеждает себя в том, что отрезало. Голова болеть начинала только из-за постоянного сидения дома, а если и нервничать начинал, то спасало курево. Выгонял себя на лоджию, скрипя костылями, чтобы Арька дымом не дышала. Мог стоять, рассматривая городские пейзажи и пять минут, и двадцать, мрачно любуясь знакомой улицей, и, повторяя про себя, что всё идёт правильно. Так надо сдержать себя: ради своих алмазных, без которых жизнь казалась дном, ради того, чтобы друзья его совсем в утиль не списали, а отец перестал терзать себя виной за то, что когда-то упустил его воспитание. Эти убеждения спасали, хоть и не всё можно было решить посредством слов. Особенно с Лизой.
Или исключительно с Лизой?!..
Проявление нежности жены Космос ощущал лишь ночью. Лиза думала, что он спит сном младенца, а в самом деле Кос наслаждался робкими моментами проявления вороватой ласки. Голубоглазая смотрит на него долго и почти не мигая, укрывает одеялом теплее, а перед тем, как ляжет спать, проведёт пальчиками по его щекам, прижмётся носом к шее и накроет поцелуем сонные губы. Трудно оставаться памятником, когда желаемое само плыло в переломанные руки, но Космос не хотел торопить Лизу.
Если молчать нравится, то он козней чинить не будет. Слишком хорошо её знает, чтобы ещё больше раззадорить и обозлить. А Космос очень любит свою жену, очень. И это чувство владело его душой, каждый раз напоминая, что он живой. Душа рвала и метала. Не такое же он чудовище? Что-то от человека в нём есть?
Пусть и осудят за другое. И будет за что. Верно?!..
Космос не сразу заметил, что проснулся не один. Тихое дыхание Лизы было едва ли слышным, а спала она крайне неудобно: сидя на мягком комнатном коврике, склонив руки и голову на кровать. Он не помнил, почему получилось именно так, и, к слову, совсем не помнил, как уснул сам, но в груди закономерно закололо. Лиза мало говорила с ним днем, кутаясь в свою обиду, как в шелковую простынь, но ночью…
Кошки серые. Вкрадчивые.
И поэтому держала его ладонь, забывшись. Хоть Кос надеялся, что Лизе просто надоело играть в молчанку. Зачем им так жить?..
Первым делом Холмогоров поднимает спину от простыней, надеясь, что скрип матрасных пружин не разбудит жену. Лиза настолько устала, что шорох её не потревожил, и Космос спешит погладить её по щеке, жалея, что из-за переломов не может взять её на руки. Смотрит на любимое лицо не без восхищения, понимая, что чувство абсолютной любви к одной единственной с годами лишь крепло. Кос точно знал, что не уйдет от Лизы, а она…
Она владела его сердцем, она не сможет его оттолкнуть. Космос чувствовал это, несмотря на её вынужденную холодность. Кос так любил Лизу, что не представлял, что однажды их бесконечная история может обрести свой финал. И как такое было возможным?
— Ой… — неуверенно роняет Елизавета, стоит ей оглядеться вокруг. — Кто меня уронил?
— Спихнул тебя к подкроватному монстру, — изображая важную мину, Космос с трудом сохраняет спокойное настроение, — на перевоспитание, блин…
— Конечно, мне же чудища инопланетного уже не хватает!
— Действительно! — громким шёпотом возмущается Холмогоров.
— Не пустишь? — Лиза не поддается на провокацию, но если уж поймана почти за уши, то никуда не уйдет, пока Арька не проснётся.
— Фиг тебе, — констатирует Кос, — приглашение нужно?
— Спина болит, — Лиза понимает, что вариантов у неё не так-то много. Поэтому неспешно поднимается, чтобы лечь на кровать, — как будто сейчас кого-то рожу опять. Имя придумать осталось, но в этот раз, Кос, моя очередь!
— Кого?.. — Холмогоров, было, подумал, что что-то упустил, но улыбка Лизы послужила сигналом к тому, что она просто смеётся над ним.
— У тебя надо спросить, — как показывает практика и медицинская карта Елизаветы Алексеевны Холмогоровой.
— Это меняет дело!
— Не обольщайся…
— Да поздняк метаться!
Тело ужасно затекло от неудобной позы. Лиза совершенно не помнила, как уснула, но однозначно могла напомнить Космосу, что в ночь у него поднялась температура. Уложив спать дочку, Лиза занялась лечением мужа, сетуя на то, что можно было обойтись и без снятия повязки (ведь причиной недомогания была травма головы), но когда жар начал спадать и Кос уснул, Лиза не поспешила уйти в детскую.
Холмогорова долго не могла уснуть. Смотрела на Космоса, караулила его беспокойный сон и размышляла о том, что ей безумно трудно удерживать дистанцию. Лиза любила своего космонавта, и, вопреки советам окружающих, не могла бросить его. Космос не видел в своем пристрастии к порошку большой беды, но беда случилась — Лиза чуть не потеряла его из-за аварии. И сейчас потерять боится.
Даже вдвоём…
Кос не понимает всеобщей обеспокоенности и после полученных увечий, хоть Лиза и видела, что он держит себя в рамках, пусть и в таком состоянии знал, где достать свою дозу. Едва ему стало лучше, Космос показательно очистил все свои тайники, уверяя Лизу в том, что то, чего она хочет, вершится прямо у нее под носом. Плевать ему на то, что любой врач отправит его на лечение в клинику далеко и надолго — Холмогоров сам себе доктор. Встряска случилась, а дальше он справится сам. Мужик он в конце концов?!..
— Молчишь, красивая, но наблюдаешь? А я всё для тебя делаю! Держусь… Херово, а держусь! Но хрен бы я кому за себя решать позволил… И за тебя!
— Космос, пожалуйста, не делай резких движений… Я все вижу! Знаешь, что свой выбор мы делаем сами… Что ты дергаешься? Да поняла я уже, что ты пытаешься…
— Как не дёргаться, когда сама сказала, что к докторше поехала вместе с этим рыжим бедствием? Знаю я, о чём он тебе каждый раз талдычит!
— Примите это к сведению, Космос Юрьевич!
— Издеваешься?
— Мне же больше нечего делать…
