«Ты обещала».

Я всего лишь пыталась ее успокоить, когда почти умерла от того, что Джэйс случайно разорвал мой живот в прошлом апреле, но это обещание стало чем-то большим. Я не собиралась умирать, по крайней мере, не так легко. Хотя бы ради того, чтобы победа не досталась Сарварне и Альфа-Стае. Если она хочет моей смерти, ей придется приложить усилия. Я не сдамся.

Конечно, для этого нужно придумать какой-то план. Я не могла до конца жизни мыкаться по дешевым мотелям. Для начала у меня не было денег, и это упиралось в ту же колоссальную проблему, которая заставила Лиама свалить: надо исчезнуть в толпе вопреки моему приметному лицу, известному всему населению Америки.

Я вылезла из очень неудобной кровати и поплелась к раковине. Висевшее на стене зеркало было очень старым и мутным; блестящая отражающая штука по его краям облезла. Это делало меня похожей на призрака, и я захихикала. Скаут Донован, девочка, которая воскресла из мертвых. Дважды.

Не знаю, сколько я так простояла, но в конце концов, перестала быть похожей на себя. Не совсем. Это все еще была я, мое лицо внезапно не превратилось в волчье, но вместо цельного лица Скаут я начала видеть отдельные черты. И эти черты по отдельности не особо выделялись. У меня ведь не кривой нос, не косые глаза и кожа не покрыта шрамами. Если бы волосы, глаза и кожа не были практически одного цвета, меня можно было бы принять за обычную девушку на улице.

Значит, все, что нужно сделать — это решить вопрос с цветом, верно? Вот только это не так легко, как кажется. Я не могла использовать крем для загара, потому что моя кожа не понимала, что это такое — она могла быть только двух цветов: мертвенно-белого и болезненно-красного. Цвет глаз можно поменять контактными линзами, но где мне их взять? Здесь нет ни оптики, ни интернета. Краска для волос мне тоже не поможет — как-то раз я попыталась, даже сходила в профессиональный салон. Сначала выглядело здорово, но потом я приняла душ, и почти весь цвет смылся, хотя краска была перманентной. На третий день мои волосы обрели очень неприятный серый цвет. Мой парикмахер отказался наносить на них что-либо еще, а мне было стремно пытаться снова.

Я потрогала пряди, свисавшие до середины спины. Даже если я каким-то чудом достану линзы и сумею обзавестись загаром, волосы меня сразу выдадут. Серебристый цвет, почти такой же, как цвет моей волчьей шкуры. Я иногда видела детей с таким же цветом волос, но никого старше пяти. Это первое, что во мне замечали люди.

А что, если бы у меня не было волос?

Как только меня посетила эта мысль, в голове сразу начал формироваться план. Я могла бы сбрить волосы и обмотать голову шарфом. Кожа у меня и так болезненно бледная, а из-за стресса последних месяцев кости выступали так, что это казалось слегка нездоровым. Разве есть лучший способ избежать узнавания, чем притвориться раковой больной? Никто не приглядывается к больным людям. А если я еще буду периодически кашлять, то и близко никто не подойдет.

У Лиама в сумке имелась крутая электробритва, но все, что у меня осталось — это дешевые пластиковые станки. Поэтому прежде чем побриться налысо, мне придется по максимуму укоротить волосы. К счастью, вещи для побега мне собирала Талли — это я поняла сразу, как только открыла сумку и увидела вещи, аккуратно разложенные по пакетикам. Теперь все превратилось в полный бардак, но я порылась в нем и нашла походный швейный набор. В него входили маленькие ножнички. Опробовав их на кончиках волос, я убедилась, что они способны резать, если делать это прядь за прядью.

Я приподняла первую прядь и расположила ножницы в дюйме от кожи головы.

Чик-чик.

Когда я состригла четверть объема волос, руки стали уставать. На середине стало так скучно, что я была готова закричать. Когда три четверти были сострижены, дверь распахнулась.

— Что ты делаешь? — спросил Лиам, ставя пакеты на комод.

Я была так удивлена, что не смогла ответить. Я просто сидела на туалетном столике, поставив ноги в раковину, с микроскопическими ножничками в руках и кучей волос вокруг.

— Ты подстриглась? Вот этим вот? — спросил он, глядя на меня как на сумасшедшую. — Зачем?

— Мне надо скрыть свою личность, — ответила я, словно ребенок, которого поймали за каким-то безумно глупым занятием, что меня взбесило. Ему-то что?

Лиам сунул руку в пакет, достал каштановый парик. Он приподнял брови, как бы спрашивая «А это тогда зачем?». Я посмотрела в зеркало, увидела, что сотворила с собой, и разревелась.

Если интонации маленькой девочки заставили меня разозлиться на себя, то слезы повергли в настоящую ярость. Я не плакала много недель. Я не плакала, когда мама Талли, женщина, заботившаяся обо мне в детстве, сдала меня Альфам; не плакала, когда мой брат променял меня на одинокую, но почетную службу в Альфа-Стае. Я не пролила ни слезинки, когда увидела гильотину, приготовленную для моей казни; когда Чарли обнимал меня на прощание; когда видела кошмар, порожденный моим побегом. Но теперь я рыдала водопадом из-за волос. И все же, даже будучи разъяренной на саму себя, я не могла остановиться. Словно дамбу прорвало.

— Ты плачешь, — заметил Лиам с явной ноткой ужаса в голосе.

Я ответила всхлипом.

Так как я зарылась лицом в руки, чтобы не видеть ужаса на голове, я не увидела, как Лиам подошел ко мне. Но я учуяла его. И почувствовала, как он забрал ножницы из моих рук и начал приподнимать оставшиеся пряди волос.

— Я сам стриг Алекса, — сказал он. — У нас никогда не было денег, чтобы ходить по салонам. Первые несколько раз получалось ужасно. Кажется, однажды я нечаянно подстриг его под маллет¹, но ему и такая стрижка была к лицу.

Я подняла глаза и через отражение в зеркале смотрела, как остатки волос падают с моей головы.

— Уверена, половина парней в школе к концу года ходили с такой же прической.

Лиам улыбнулся. Я впервые увидела его улыбку и до этого момента считала, что он на такое не способен. У него не было ямочек, как у Алекса, но когда он улыбался, его лицо выглядело таким же мальчишеским. Из-за его волчьего превосходства я постоянно забывала, что Лиам лишь на пару лет старше меня. Но когда он улыбался, он действительно выглядел как парень студенческого возраста. Я ощутила, что уголки моих губ приподнялись в ответной улыбке.

— Знаешь, а он даже не заметил. Весь город превратился в съезд двойников Билли Рэя Сайруса, а он так и не понял, что положил начало модному тренду, — Лиам наклонил мою голову вперед и начал сбривать волосы на моем затылке. — Алекс был умным, но никогда не замечал то, как воспринимают его люди.

— В этом была часть его очарования, — сказала я, слегка удивившись, что готова обсуждать его с Лиамом. — Он был красивым, умным, смешным, но ни разу не высокомерным.

И он любил меня, что было самым удивительным.

Руки Лиама замерли.

— Ты делала его счастливым, — сказал он. — Я рад, что он познакомился с тобой перед смертью.

Он не стал упоминать, что если бы не я, Алекс все еще был бы жив, и это пробудило во мне чувство одновременно и вины, и симпатии к нему. Могла бы я быть такой понимающей на его месте? Если бы Алекс убил Джэйса, а Лиам оказался бы виноват в этом? Могла бы я разговаривать с ним так же, будто ничего не произошло? Рисковала бы жизнью, чтобы спасти его?

— Повернись, нужно закончить спереди.

Я развернулась, свесив ноги с края. Столик был достаточно высоким, чтобы наши лица оказались на одном уровне, когда Лиам начал делать что-то с челкой (точнее, с тем, что от нее осталось). Я не знала, что делать. Смотреть ему прямо в лицо казалось интимным, поэтому я все пыталась смотреть на свои руки, опуская голову, но тогда ему приходилось самому поднимать ее обратно и касаться меня. И было очень неловко. Волк Лиам и я были в нормальных отношениях, Волк Лиам и Волк Скаут были лучшими друзьями, но Человек Скаут и Человек Лиам были лишь двумя людьми, заключившими странный союз. Прикосновения в этот союз не входили.