Поймали птицу райскую, смирив пьянящий пляс.
Замолкли скрипка и свирель, и не шурчит парча,
Джофранке вслед завистливо танцовщицы молчат.
Её ведут? Она ведет! Неспешно, как фрегат в чужую гавань входит.
Но королева-мать с цыганки глаз испуганных не сводит.
Неужто та пред ней, что ревностью однажды
Семье её две смерти принесла?.. Но разве месть… уместна дважды?
«В чём виновата я, скажи? Вот золото, вот жемчуг, что так любишь.
Все забирай, но только сделай честь – как только выйдешь, позабудешь
Моё дитя. И не вернёшься вновь. Я слово данное готова взять назад».
Но речи королева молвит в пустоту. Сердца двоих горят
И страха перед смертью нет… Что отличает люд простой от королей?
Джофранке взглядом обещав, принц словом данным женится на ней.
Готовит торт начальник кухонь. Рубит кость мясник.
Для свадьбы ищет куропаток и королей лесник.
Спустилась ночь. Погасло солнце. Звёзды в небесах
Сверкают не так льстиво, как ромашки в волосах
Танцующей цыганки перед королевским ложем.
В смятении души влюбленный принц восторжен и встревожен.
«Мой царь, король, мой бог! Алмаз моей души!
Вы говорили о любви вчера, но скоро уже полночь.
Пришла я во дворец, так как в лесной глуши
Нет мочи больше жить. Искала смерти я.
И я просила мысленно клинка в седое сердце,
Которое скрывает молодая грудь. Верьте,
Поверьте же мне, принц. Я не желала зла.
Но танцевала я вчера, как будто жизнь спала
До нашей встречи. Не вкусив еды, вина не выпив,
Не зная ничего о бытии живых, проснулась лишь вчера».
«Молчите, – молвил принц, сжигая мост дотла, —
Я вами был пленен, едва увидев.
Я знаю. Вы спасли меня однажды. Но спасёте ли сейчас?».
«Велите мне, король. Всё сделаю для вас».
«Тогда коснитесь моих губ и станьте мне луной.
Моей второй, но первой на планете сей женой».
Как ядовита может быть порой любовь? До смерти самой
Желаем мы того, кто убивает нас.
Цыганка, взяв кинжал, целует принца раз,
А после примулу рисует на груди кровавой раной.
Луна взошла, два тела осветив. Царица ночи
Не в духе, на лице её темнеют пятна. Впрочем,
Никто не видел лунный светлый лик. Погасли звёзды.
Жар-птица не поёт в цветущем розовом саду. Сами грёзы
Скрылись, чтобы гнева избежать. Совсем не тешит
Самолюбие игра, когда колода обставляет игрока.
Недолго горевала мать. Вновь рубит кость мясник.
На похороны ищет куропаток и кролей лесник.
Короли
Седая птица
Я столько раз врала, что позвоню потом.
Но не смогла однажды дозвониться.
Мне больно, что твоя седая птица
Так быстро возвратилась в отчий дом.
Мне стыдно признавать, что завидую пути,
Где счастлив ты без нас. Я верю, что ты счастлив.
Куда бы ты ни шёл, твой свет во мне не гаснет.
Всё потому, что ты учил меня любви.
И можно много слов сказать. Да что там, все сказали.
Слова не омрачат дух памяти твоей.
Прошу лишь, дай мне сил простить друзей,
Кто не смогли, кто не пришли, кто вовремя не поддержали.
2022
Солнцу поклоняются цари
Тебе не нужно плыть. Вода морщинит пальцы.
И не иди за горизонт. Там сложно пыль смывать.
Не уступай дороги ты ни девушке, ни старцу.
Случись гроза иль шторм, ты продолжай стоять.
Во тьме горит огонь. Нам видно его пламя.
Настанет день – и солнце его свет затмит.
Не будь огнем в попытке сжечь чужую дурь, как знамя.
Свети как солнце. Солнцу поклоняются цари.
2018
Художник с Василеостровской
Один мой знакомый носил эполеты,
Как будто носил ордена.
Курил он дурные на вкус сигареты,
Но в том не его вина.
Рожден он был графом, да только в кармане
Найти архисложно цент.
Не в каждой пивной на столичном вокзале
В кредит наливали абсент.
И ночью, и днем, и за днем дальше ночь,
А после ночей снова дни.
Бродил он бесшумно, худой и нескладный,
Бродил от зари до зари.
Хлестала вином его горькая песня,
Измазав засаленный холст.
Весной превратилась его куртка в крылья,
И он улетел на погост.
2012
Тени убитых людей
Что-то терпкое, ядовитое, по змеиному в грудь ударило
Распадается на молекулы то, что разум кричит вдалеке.
И так хочется, и так сладостно… Наваждение хлещет тоннами
Вдоль по венам кровью порченой, вдоль по узким шоссе налегке.
Кокаиновой нитью по зеркалу пересыпано мое прошлое.
Но не это страшно. Тенями ходят люди, убитые мной.
Обещай мне, как только нож возьму, ты закрой от меня все пошлое,
Все, что будет и было, целый мир, я прошу, от меня закрой.
2010
Душечка
Её любили все, кому не лень,
И днями, и ночами в полумраке
Звонила телефонов дребедень
И толпы забегали в длинных фраках.
И наполнялся дорогой мочой фужер,
И песни слышались, и чей-то сиплый голос.
Блистала грань изысканных манер,
Шумели отклики газетных полОс.
К ней заходили, и не раз, и каждый день.
Но в одиночестве таком она томилась.
Однажды она робко застрелилась.
И как-то вдруг подорожала лень.
2014
Шальная императрица
Вижу черты её в своём лице, но это не я.
Там за стеклом другая пернатая особь.
У неё мой клюв, и перья мои, но змея
Ползёт по руке татуировкой в профиль.
Я слышу голос её, он зовёт и плачет, она
Хочет пожить моей жизнью и научить любить.
Говорит: «Шампанского принимай ванны до дна
Лучше внутрь, красотка, пока не успела остыть».
Я чувствую тело её, она молода и стройна.
Она ходит в спортзал 3–4 раза в неделю.
Говорит: «Покупай мне шелков и pinot noir,
И бриллианты. Ты не любишь бриллианты? Не верю!».
Она улыбается белозубо и смело, но это не я.
Там, за стеклом, её красота неизменна.
Она просыпается, кожа светится, в глазах луна,
В чреслах огонь. Будь она благословенна!
Ей дарят розы, её водят в дорогие места.
Нет, лучше водит сама себя, под платьем лаская рукой.
Она говорит: «Может, ну их всех? С чистого листа!».
Я останавливаю: «Не хочу быть как ты. Такой».
Восклицает: «Тебе запрещала мать? Мда.
Что мешает с утра размешать мёд, лимон и воду?
Запишись на танцы, пока не поздно, скажи себе «да».
Гуляй до рассвета, не разбирая броду!
Уволься с работы, не заводи детей,
Не выходи замуж за первого встречного – будь мудрее.
Знаешь, среди тысячи тысяч миллионов страстей
Есть твоя, уникальная, всех страстей страстнее.
Так иди же к ней. Помой голову. Нанеси тушь.
Улыбнись. Всегда улыбайся. Чего тебе стоит?
Будешь ягодка, рыбка, зайка, золото цвета шатуш,
Да в конце концов. Отрежь себе челку!
Жизнь – она лишь один раз дана, cherie!».
Меня дико бесит её французскость не к месту.
Я провожаю её, не такую, как я, до двери.
Вот уж век на Руси не в почете имперство.
