Лисенок, поняв, что Олег слишком увлечен своими мыслями и кофе, издал недовольный звук и лягнул его в живот задней лапой. Пришлось ее ловить и щекотать между крохотными пальчиками. Лисенок довольно заверещал, задрыгал другими лапами, но успокоился, стоило начать чесать ему между ушами. Тогда он зажмурился, вытянул мордочку и подался на руку. Зрелище было настолько умильное и завораживающее, что Олег на мгновение допустил мысль забить на вылазку в ближайший поселок и провести весь день, обложившись лисятами. Он ее отогнал: и лис, и себя надо было кормить, морозильная камера в здешнем дышащем на ладан холодильнике была не резиновая, и приходилось регулярно ее пополнять. Олег даже думал докупить отдельный морозильник, но вспомнил, как однажды от одновременно включенных кухонного водонагревателя и лэптопа выбило пробки, и оставил эту идею.

Кофе, меж тем, допился, лисята и лис покормились, и даже вымылась посуда.

Сборы прошли в привычном рыжем мельтешении под ногами: Олег чуть не отдавил пару хвостов, но в остальном справился на отлично и в машину сел с некоторым сожалением. Внутренности сдавило тоскливым, но приятным ощущением покидания дома — настоящего дома, в котором ждут и куда хочет поскорее вернуться. Олег моргнул от неожиданности и завел мотор. Ощущение никуда не пропало.

Поездка до ближайшей цивилизации занимала минут сорок, а до цивилизации, в которой был какой-никакой супермаркет, весь час, и сегодня Олег выбрал второй вариант. Морозильник совсем опустел, и надо было основательно затариться.

До магазина Олег добрался без приключений и так же спокойно прошелся по узким рядам. Покупателей помимо него не было: Олегу всегда везло оказываться тут или в час пик, когда все небольшое помещение галдело и ругалось на длиннющую очередь, или в мертвые часы. Он все еще не очень комфортно чувствовал себя в толпе, так что предпочитал будничные утра, когда можно было не толкаться ни с кем локтями. Покидав в корзину привычные продукты, Олег двинулся к холодильникам, выгреб половину ассортимента заморозки и направился к кассе.

Продавщица отвлеклась от телефона и принялась размеренно пикать аппаратом. Недовольной она не выглядела, наоборот, улыбнулась Олегу и даже спросила о делах: видимо, заскучала на безрыбье.

Олег добродушно, но сухо отчитался о том, что дела идут отлично и погода стоит неплохая — холодно, но сухо, не приходится после каждой прогулки стирать домашних любимцев.

— У вас собака? — явно заинтересовалась продавщица, и Олег улыбнулся чуть искренней.

— Вроде того.

Вереница продуктов подходила к концу, и он окинул взглядом прилавок с акционными товарами, готовясь к дежурному вопросу. Присмотрел пачку зернового кофе по приличной скидке, шоколадные вафли и вдруг обнаружил кое-то… необычное.

— А, это, — кивнула продавщица, заметив его взгляд. — Пару дней назад заходили молодые люди, нездешние, очень просили повесить.

На закрытую плотными жалюзи витрину с сигаретами за ее спиной была приклеена листовка, какие обычно развешивают на столбах, когда ищут пропавшего без вести человека. С листовки на Олега смотрел молодой парень с длинными рыжими волосами. Олег мельком отметил, что листовка не черно-белая, а цветная, и напечатана на хорошей бумаге. На такую хочешь-не хочешь, а обратишь внимание.

Парень был запечатлен вполоборота, словно он был занят своими делами, его окликнули и, когда он обернулся, сфотографировали. Удачный случайный кадр, которому всегда радуешься и ставишь на юзерпик в соцсетях. На губах парня играла хитрая полуулыбка, волосы едва доставали до плеч и лежали изящный волной. Цепляющий, непроизвольно подумал Олег.

Даже красивый. Очень.

Он казался смутно знакомым, словно Олег уже видел его раньше, пусть даже мельком, и в каком-то смысле это было парадоксальным: такого нельзя было запомнить “смутно”, слишком яркий, слишком себе на уме — это считывалось даже так, с листовки. Если бы Олег увидел его на улице, а потом через пять лет ему показали бы эту фотку и спросили, видел ли он изображенного на ней человека, он бы не сказал “кажется, да, но не уверен”. Он бы назвал точные адрес, дату и обстоятельства встречи.

Вот какое впечатление производил парень с объявления.

— Совсем молодой, — посетовала продавщица, и Олег, отвлекшись, вчитался в текст под фоткой. Все как обычно: возраст, приблизительный рост и вес, когда и при каких обстоятельствах пропал. Снизу — приписка жирным шрифтом, что за любую достоверную информацию сообщившему ее полагается награда. — Вот, возьмите.

Олег вздрогнул.

— Что, простите?

— Говорю, держите. Вдруг увидите. Жалко, такой красивый.

Продавщица протянула ему еще одну листовку, незнамо как и откуда вытащенную, и Олег на автомате ее взял. С более близкого расстояния стало очевидно, что глаза у парня ярко-голубые и ими он тоже улыбается. Даже больше чем губами — чуть надменно, но все равно заразительно. Не просто красивый, а осознающий свою красоту. Наверняка нахальный и знающий себе цену.

Под самой фоткой шел заголовок крупными буквами: Сергей Разумовский, 22 года.

— Там телефон, — продолжила продавщица, не замечая, насколько Олега вырубило, — ребята, которые принесли листовки, очень просили распространить и звонить, если появится информации. Может, скажете, что это я вам вручила.

Она чуть заискивающе улыбнулась, Олег на автомате кивнул, а потом, спохватившись, переспросил:

— Ребята?

Обычно поиском пропавших занимались или старшие родственники, или девушки-жены. Друзья тоже могли принять участие, но, как и в любой глубинке, здесь почти не было молодежи. Да и парень с фотографии не казался местным. Слишком уж холеный.

— Да, — чуть раздраженно согласилась продавщица, — говорю же: нездешние. Но серьезные и очень обеспокоенные.

— А.

Видимо, поняв, что конструктивного диалога у них не получится, она вернулась к пробиванию товара. Потом спросила, уже без тени былого дружелюбия, не желает ли Олег чего-нибудь по акции, дежурно отрекламировала даже с виду древние рафаэлки, и Олег растерянно показал на кофе и попросил пачку синего винстона. Согласился на красный, потому что синего не оказалось в наличии, расплатился и вместе с картой убрал в карман аккуратно сложенную вдвое листовку. Парень с нее не шел из головы, но Олег никак не мог понять почему. Просто попало в мозг, застряло между шестеренок и, хоть ты тресни, не желало вытряхиваться. Мальвина из его отряда в свое время называл это “пресвятой чуйкой на пиздец”, а Вадик — идиотией.

— Ты не волк, а ворона, не каркай, ничего и не будет, — говорил он, но к Олегу все равно прислушивался.

Чуйка редко когда давала сбой.

Сложив продукты по пакетам, Олег отволок их до машины, загрузил в багажник и сел за руль.

Уже на полпути домой он наконец понял, что именно его зацепило.

Дата.

Если верить листовке, парень, Сергей, пропал почти год назад. Не слишком ли много времени прошло, чтобы ездить по всяким ебеням и раздавать свежие листовки?

Олег напряженно взглядывал в дорогу, барабаня пальцами по рулю. Через десяток километров он не выдержал, припарковался на обочине и достал телефон. Сеть ловила кое-как, но даже “ашки” для его целей было достаточно. Олег открыл поисковик и вбил в строку “Сергей Разумовский”.

Страница грузилась целую вечность, а потом все же выплюнула пару десятков результатов. Первой шла ссылка на статью в каком-то крупном, явно государственном издании. “Скандал регионального масштаба, — гласил заголовок, — жизни студентов лучшего ВУЗа страны оказались под угрозой”. Потом было превью из социальной сети. Дальше шла еще одна ссылка, на личный блог некой Юлии Пчелкиной, “независимой журналистки”: “Почему исчезновение оборотня, нагнувшего всю ксенофобскую систему образования, нельзя назвать случайным и замолчать”.

Оборотня.

Олег сглотнул, отстраненно заметив, как сжались на руле пальцы не занятой телефоном руки.

Наверное, не стоит это делать, подумал он — и кликнул по третьей ссылке.