Они переписывались полночи, что было не очень-то удобно, учитывая невеликие возможности их средства связи, но сумели обсудить основные моменты, и главное – достигли договоренности касательно Пожирателей смерти. Гермиона лавировала между Кингсли и Люциусом, и при её посредничестве оба согласились на то, что убивающие и другие серьезные проклятия будут использоваться защитниками Министерства только в ответ. Это могло помочь свести вероятную бойню к относительно безобидной потасовке, и такой вариант всех устроил. Прямой приказ на убийство был дан Волдемортом только в отношении Скримджера, но и здесь они нашли возможный выход. Для того, чтобы предупредить своих надежных людей, у Бруствера и Малфоя был еще целый день впереди. Затея имела шансы на успех.

Вторую половину ночи Гермиона потратила, пытаясь дозваться другого Малфоя – и вновь безрезультатно. Вечерние сомнения в самой себе растворились, и им на смену вернулась горькая обида. Как мало ему, оказывается, нужно для того, чтобы отказаться от нее!.. А раз так, она больше не станет навязываться. Захочет – сам заговорит. И еще извиняться будет!.. Во всяком случае, Гермионе очень хотелось верить в то, что и заговорит, и будет. Она отчаянно нуждалась в Драко, настолько, что снова и снова нарушала собственное решение, стучась в глухую стену. Однако ответа так и не было.

Наутро, пока все мужчины были заняты последними приготовлениями, а женщины – марафетом, Гермиона методично собирала и проверяла уже собранные вещи. Беспокоиться о собственных пожитках нужды не было: она и так уже почти год жила так, чтобы в любой момент быть готовой ко всему. А вот вещи Гарри и особенно Рона пришлось разыскивать по всему дому, да еще делать это так, чтобы не привлекать внимания Молли. Она едва успела засунуть в свою бездонную сумку рюкзак Гарри и упрятать её в столь же бездонный клатч, когда её наконец поймала Джинни и не выпускала до тех пор, пока не заставила переодеться в одно из своих платьев и сделать что-то отличное от её обычной прически. Самым пикантным моментом стал тот, когда Гермионе пришлось раздеваться, но, к её удивлению, сестренка Рона и бровью не повела, глядя на растущую кучу оружия, которую ей пришлось с себя снять. Гермиона оставила только одну палочку на бедре, которую удачно скрывала летящая юбка, и чувствовала себя непривычно голой и беззащитной, но Джинни была неумолима.

В три часа пополудни начали собираться гости. Гермиона присоединилась к мальчикам, и они весело болтали, обсуждая знакомых и незнакомых, когда к ним подошел темноволосый молодой человек с большим кривым носом и густыми темными бровями.

- Прекрасно выглядишь, – произнес он, уставясь на Гермиону.

- Виктор! – завопила она и уронила свой клатч, ударившийся о землю с громким стуком, нисколько не отвечавшим его скромным размерам.

Торопливо подняв сумочку и покраснев, Гермиона сказала:

- Я и не знала, что ты… господи… как приятно тебя видеть… ну как ты?

Не позволив Краму и слова вставить, Рон бесцеремонно спросил намного громче, чем следовало:

- Как это ты здесь оказался?

- Флер пригласила, – приподняв брови, ответил Крам.

Гарри, который благодаря Оборотному зелью выглядел несколько толще и куда более рыжим, чем обычно, постарался сгладить неловкий момент и спешно представился одним из кузенов Уизли. Пожав Виктору руку, он предложил проводить до отведенного ему места, а вслед за ними пошли и Рон, Гермиона, Фред и Джордж – пора было занимать места.

Нагретый солнцем шатер наполнили трепетные предвкушения, негромкий говорок сидевших в нем людей время от времени перемежался вспышками возбужденного смеха. По проходу прошли, улыбаясь и кивая родственникам, мистер и миссис Уизли – последняя облачилась сегодня в новую аметистовую мантию и подобранную ей в тон шляпку.

Мгновение спустя в дальнем углу шатра возникли Билл и Чарли, оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в бутоньерках. Зазвучала исходящая, казалось, прямо из золотистых шаров музыка, и все смолкли.

- Ооооооох!.. – выдохнула Гермиона, повернувшаяся на стуле, чтобы взглянуть на вход.

Общий вздох вырвался у всех гостей, когда в проходе появились мсье Делакур и Флер. Флер словно плыла, мсье Делакур подпрыгивал на ходу и радостно улыбался. На Флер было совсем простое белое платье, которое, казалось источало сильный серебристый свет. Как правило, рядом с её сияющей красотой люди словно тускнели, сегодня же этот свет делал более прекрасными всех, на кого он падал. Джинни и Габриэль, обе в золотистых платьях, выглядели красивее обычного, а когда Флер приблизилась к Биллу, стало казаться, что он даже и не встречался никогда с Фенриром Сивым.

- Леди и джентльмены, – произнес певучий голос маленького, с клочьями волос на голове волшебника, который стоял перед Биллом и Флер. – Мы собрались здесь ныне, чтобы отпраздновать союз двух сердец…

Гермиона смотрела на все происходящее затуманенным от слез взглядом. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на настоящем, но упрямый мозг все время подсовывал ей картинки прошлого. Белые розы и свечи повсюду. Драко в черном смокинге, который так ему шел. И потоки магии, сбивавшие их с ног.

Здесь не было ничего подобного. Ни бушующей магии, ни сложных клятв, ни заклинаний, похожих на песнопения. Обычная церемония, очень похожая на обряд магглов. Что-то нормальное до такой степени, что щемило сердце.

- Уильям Артур, берете ли вы Флер Изабель…

Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко рыдали в кружевные тряпицы. Трубные звуки, доносившиеся из задних рядов, давали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана скатерку, заменявшую ему носовой платок.

Мысли Гермионы, потянувшись за образом Драко, как за ниточкой, повели её к грядущим событиям в Министерстве. Будет ли там Драко?.. Сообщил ли ему Люциус об условиях договоренности?.. Почему он сам не связался с ней? И какого драккла он вообще молчит третий день?!

- В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней!

Волшебник с клочкастой головой поднял над Биллом и Флер палочку, и серебристые звёзды осыпали новобрачных словно дождем, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел. Фред и Джордж первыми захлопали в ладоши, золотистые шары над головами жениха и невесты лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольчики, вливая пение и перезвон в общий шум.

- Леди и джентльмены! – провозгласил клочковолосый маг, – прошу всех встать!

Все поднялись со своих мест, и волшебник взмахнул палочкой. Стулья, на которых сидели гости, грациозно взвились в воздух, матерчатые стены шатра исчезли – теперь все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах.

Все приглашенные разбрелись по столикам, подхватывая у официантов напитки. Гарри, Рон и Гермиона заняли места в дальнем углу, вместе с Луной, которая немедленно уплыла на танцпол и закружилась на месте – одна, закрыв глаза и помахивая руками.

- Она великолепна, правда? – восхищенно сказал Рон. – И всегда была хороша.

Однако улыбку его тут же точно ветром сдуло – на освобожденное Луной место опустился Виктор Крам. На сей раз он не стал осыпать Гермиону комплиментами, а спросил, сердито нахмурясь:

- Кто этот человек в желтом?

- Ксенофилиус Лавгуд, отец нашей хорошей знакомой, – ответил Рон таким тоном, что стало ясно, что он не намерен подсмеиваться над Ксенофилиусом, несмотря на то, что он давал для этого множество поводов. – Пойдем потанцуем, – резко предложил он Гермионе.

- Прости, Рон, эти туфли совершенно не располагают к танцам, – с наигранным сожалением протянула Гермиона, демонстрируя всем желающим стройную ногу, обутую в изящную туфельку на высокой шпильке. – Но ты мог бы составить компанию Луне.