Гермиона ужасно корила себя за то, что не додумалась пойти в “L’oiseau de paradis” под Оборотным. Она и подумать не могла, что ее могут узнать за пределами школы!

Единственный раз, когда её колдография появилась в газетах, был во время Турнира Трех волшебников. Да, та статья Скитер вышла громкой и скандальной, но черт, прошло уже больше полутора лет! И едва ли можно было сейчас узнать в ней с первого взгляда ту девочку с буйными кудрями, торчащими в разные стороны. А значит, мадам Клод не лгала: о ней говорили. Её обсуждали. Её знали – и значит, могли узнать в любом, совершенно неожиданном месте. Так что нужно быть вдвойне осторожной, и любыми путями избегать тех мест, где могли встретиться волшебники. И больше не быть такой чертовски самонадеянной, и не попадаться по глупости. В этот раз ей повезло – опять повезло! – но везение не может быть бесконечным, и следующая ошибка могла обойтись слишком дорого.

С другой стороны, может, и хорошо, что все случилось так, как случилось. Еще один союзник, да еще такой неожиданный – куда лучше, чем марионетка под Империусом. Если, конечно, мадам Клод все-таки союзник, а не ведёт собственную сложную игру. Впрочем, даже если так – на данном этапе она могла быть полезна, и это было главное. А там – кто знает.

Слова мадам Клод не на шутку разбередили душу, подняв с самого дна тучи сомнений и горечи. То, что она видела своими глазами, но во что отчаянно не желала верить – а именно, бездействие и беспомощность Ордена, сама того не зная, подтвердила совершенно случайная женщина. Навряд ли она когда-нибудь общалась с кем-то из орденовцев, а значит, её слова были тем, как воспринимают Орден сейчас, после смерти Дамблдора, в волшебном мире. И, как бы ни горько было это признавать – мадам Клод недалека была от правды. Сейчас умы всех членов Ордена были заняты вопросами безопасности Гарри – но что потом?.. Что будет, когда они покинут безопасное убежище ради охоты за крестражами? Переключатся на что-то другое? А будет ли в этом к тому времени смысл?..

Отдельной причиной тревоги было и то, что вейла сказала о ней самой. До вчерашнего вечера Гермиона не осознавала, какое пристальное внимание привлекла к себе своим поступком в Малфой-мэноре. И теперь за ней наблюдают и ждут каких-то следующих действий – и увы, к своему сожалению, юная волшебница понятия не имела, каких. Не выходить же с листовками на улицы, как саркастично предложил Бруствер!.. Но что она могла сделать?.. Как ни ломала Гермиона голову, ответ оставался неизменным и неутешительным: ничего. Ровным счетом ничего.

Оставалась лишь робкая, призрачная надежда на то, что ей удастся узнать что-то важное от Малфоя-старшего. Что-то такое, что сможет подтолкнуть Орден к решительным действиям, и как-то переломить ситуацию, которая пока что совершенно бесконтрольно катилась прямо в разверзающуюся под ногами пропасть. И тогда её долгом будет не остаться в стороне.

Следующим вечером Гермиона бросила во флакон с Оборотным зельем иссиня-черный волос из прядки, позаимствованной в одном из салонов красоты после визита яркой красотки-магглы. Довольно фривольное платье, которое ей дала мадам Клод, пришлось переделать с помощью трансфигурации, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение ножны с палочкой на бедре. Подумав, Гермиона изменила цвет и удлинила подол, опустив его до самого пола. Если её будут ждать, то, не зная внешности, будут искать платье – и останутся с носом, потому что ярко-алый вечерний наряд теперь ничем не напоминал легкомысленное черное коктейльное платье, полученное накануне. И в целом девушка была чрезвычайно собой довольна: длинные гладкие чёрные волосы, чуть раскосые синие глаза, пышная грудь и крутые бедра, обтянутые тонкой тканью: ничто в зрелой эффектной брюнетке не напоминало юную школьницу Гермиону Грейнджер.

Швейцару было достаточно услышать имя, как он немедленно проводил её в одну из роскошных спален на втором этаже – и в лице его она не нашла ни следа вчерашнего высокомерия.

Оказавшись в комнате одна, первым делом Гермиона проверила наличие щитов – и никаких препятствий для активации порт-ключа по-прежнему не обнаружила. Помещение было зачаровано от потолка до пола, но, потратив почти полчаса на тщательную проверку, она нашла лишь хитрую вязь из заглушающих и отвлекающих внимание чар. Если в эту комнату не идти целенаправленно, точно зная путь, её было почти невозможно заметить, а если все же удастся – изнутри не донеслось бы ни звука даже до самых заинтересованных и внимательных ушей. Решив не повторять чужих ошибок, Гермиона тщательно обыскала помещение, заглядывая в каждую щелочку – но ничего похожего на диктофон или маггловское подслушивающее устройство не обнаружила. Впрочем, едва ли они здесь работали бы из-за количества магии – но перестраховка едва ли была лишней, учитывая серьезность ситуации. Помимо прочего эта спальня была ближайшей к лестнице, да и окна вполне позволяли вариант побега в случае необходимости – так что все вместе это ничем не напоминало ловушку, скорее наоборот: казалось, мадам Клод сделала все возможное, чтобы оправдать доверие юной ведьмы. И это вселяло надежду на то, что очередная её безумная затея увенчается успехом.

Наложив на всякий случай несколько собственных заклинаний, включая сигнальные чары, Гермиона опустилась в одно из кресел. Ей оставалось только ждать и надеяться, что Люциус не проигнорирует приглашение, которое вчера она передала ему через монету.

Ждать пришлось долго. Когда стрелка часов подошла к отметке “10”, Гермиона решила, что нет смысла тратить еще одну порцию зелья на бессмысленное ожидание, но, по закону жанра, именно в этот момент сработали чары, оповещая о том, что кто-то приблизился к двери с обратной стороны, а через пару секунд дверь открылась, и вошел Люциус Малфой собственной персоной.

“А он хорош!.. ”- невольно пронеслось в голове у девушки, и она на мгновение смутилась, осознав, что только что оценила подобным образом отца собственного мужа. Но глупо было отрицать очевидное: белоснежные длинные холеные волосы, породистое лицо, безупречная черная мантия, отделанная серебром, и неизменная трость с изящным набалдашником – если Драко будет так же роскошен через двадцать-тридцать лет, то ей стоит захлебнуться завистью к самой себе. Если, конечно, они оба выживут в творящемся вокруг безумии.

Увидев перед собой совершенно незнакомую девицу в откровенном алом шелковом платье с глубоким декольте, мужчина оторопел на мгновение, но тотчас же взял себя в руки и вежливо кашлянул.

- Прошу прощения, мисс, я, кажется, ошибся дверью.

Надменный блондин развернулся, чтобы уйти, но Гермиона быстрым движением достала палочку и заперла дверь сразу несколькими разными заклинаниями у него прямо перед носом. Теперь им не помешают, а значит, можно говорить.

- Все в порядке, мистер Малфой, никакой ошибки, – улыбнулась она, убирая палочку обратно, совершенно не стесняясь того, что для этого ей пришлось откинуть длинную юбку платья в сторону, обнажая ноги до неприличия. В конце концов, какое ей дело до этого – все равно это были не её ноги. – Действие Оборотного зелья истечет через несколько минут, так что, если вам недостаточно кольца вашего сына на моей руке в качестве доказательства, можем просто подождать, чтобы вы убедились, что я именно та, кто пригласил вас сюда.

Вместо ответа Люциус требовательно протянул руку вперед, и, цепко ухватив девушку за правую кисть, притянул к себе и впился взглядом туда, где под отталкивающими чарами переливалось изумрудами хорошо знакомое ему кольцо – уникальное, единственное в своем роде, которое было совершенно невозможно подделать в точности даже с помощью магии. Увидев то, что хотел, мужчина удовлетворенно хмыкнул и окинул соблазнительную фигуру перед ним оценивающим взглядом, от которого Гермионе могло бы стать неловко – если бы это и вправду была она.

- Какое любопытное место для встречи, юная леди, – иронично произнес Малфой, выпустив наконец её руку и бросая недвусмысленный взгляд на огромную кровать, занимавшую большую часть комнаты.