– А это куда?

– Хочу создать безопасный, в смысле акул, участок купания.

– А черепахи и тюлени?

– А участок будет севернее острова. От конца малой косы, до выхода из каньона с тюленьей стороны острова. Ни тюленям, ни черепахам он не помешает.

– Для туристов?

– Организую курсы дайвинга для «гостей». Найдёшь симпатичную инструкторшу?

– Прав был генерал. Тебя нужно было в разработку.

– При случае, передавай ему привет.

Зоя с Ольгой улетели, а Марк остался.

Он продолжал ходить на занятия в группу, потом в тир, потом ехал метро в квартиру на Пятницком шоссе. Он продолжал жить в Зоиной квартире.

Первые пару дней, после их отъезда он ужинал с изрядным количеством алкоголя, но потом как отрезало.

Что-то с ним было не так. Сначала он не понимал, а потом до него дошло.

Впервые за последние девять лет, после того, как удалось забрать Ольгу из интерната, он был один. Совсем один.

Но и когда она была в интернате, этого чувства не было. Все мысли были о том, как её освободить и что ей именно сейчас наиболее нужно.

Сейчас ему не нужно было ни о ком заботиться, и ни кто не заботился о нём. Это было странное ощущение. Формально это было ощущение свободы. Но неформально ощущалась как собственная ненужность.

Телепередачи его не интересовали.

Он почти не болел за футбол. Это же не он играет? И передачи по телевизору строились так, что нужно было за кого-то болеть. Ну и чем он может помочь тому, за кого болеет?

Зато он более резко стал ощущать природу. Он более резко ощущал входившие в мир запахи лета. Особенно было здорово, когда начинался ливень.

Ещё хорошо, так он думал, что есть занятия. Полная праздность была бы непереносима.

Но занятия отнимали достаточно сил, чтобы не сильно задумываться о прочей жизни.

9 июня были назначены прыжки с парашютом. Какое это имело отношение к дайвингу или спелеологии он понять не мог, но прыгал. Не в первый же раз?

Страшного не произошло и всё шло штатно.

Коротая свободное время он бродил по комиссионкам.

Старые вещи, напоминавшие ему о том времени, когда он был молодой, вызывали в нём, какую-то приятную грусть. В одном из магазинов он даже купил кофешный миксер для коктейлей времён СССР. Такой, когда-то стоял в его Днепропетровске на углу Маркса и октябрьской площади. Наверняка эти названия уже сменили. На Украине в поле майдана чего только идиоты не поменяли? Но главное осталось. Воровство, как во временя СССР, не считалось аморальным.

Миксер был достаточно тяжёлым.

А ещё он купил большой школьный глобус, новую доску для ГО, с магнитными фишками и армейскую ракетницу, в целым ящиком разнообразных ракет.

Покупая её он почему-то думал о нежной груди Зои, которая тогда из ракетницы сбила беспилотник.

Наконец 14 июня он вылетел в Южно-Сахалинск.

Опять самолёт. И опять первый час он боялся.

Если бы уговорить Ивана, и он мог бы начать летать. Но зачем?

Россия великая страна. Вылетел он в 17, а через восемь часов окажется в Южно-Сахалинске в 9, но уже 15 июня.

Ну и ладно.

Потом он летел совершенно спокойно. Привык. И две недели одиночества так на него повлияли. Хотелось уже к своим.

Ольга.

В Москве он больше общался с Зоей, а на острове Ольга больше будет общаться с Майклом.

Он скучал по тому времени, когда жил для неё. Но и настоящее время он бы никому не отдал.

Что делать, дети растут.

Лена, на гидросамолёте которой Марк возвращался на остров, была плотно сбитой мужиковатой дамой, за сорок.

Она, тактично отстранив Марка, видимо оценив его, как слабака, вместе с рабочими загрузила в самолёт привезенное Марком оборудование.

«Ну и ладно». – подумал он немного расстроившей от такой, выставленной ему оценки – «у меня женщин на острове достаточно».

Нет, к Лене никаких мужских эмоций, несмотря на две недели воздержания, он не почувствовал.

Скорее это было сожаление от такого взгляда с её стороны. А каким его видят его женщины?

Летели спокойно и невысоко. И опять, хоть это не корабль, Марк почувствовал качку.

Но видимо некоторая выработавшаяся привычка, усиленная ста граммами водки, помогли ему пережить её вполне спокойно.

Самолет приводнился с наружной стороны бухты и причалил к волнорезу. Было уже 6 вечера, по местному времени, и было ещё светло.

Дул свежий ветер наполненный запахом океана. Он почувствовал себя дома. С него спало какое-то напряжение.

Марк подумал, что так постоянно прислушиваться к своим ощущениям, признак старения. Эта мысль показалась ему невесёлой.

Десять минут разгрузка, двадцать минут заправка и самолёт улетел.

Рабочие, уже ждавшие самолёт, перетащили свой и весь привезенный Марком груз, на корабль. А там кроме продуктов было множество всякой ерунды.

Последние дни в Москве, Марк боролся с одиночеством гуляя по магазинам и покупая инструмент, шмотки, туристскую обувь, подарки для всех. Что под руку попадалось, а не то что нужно было обязательно купить. На это денег было достаточно. Так однажды ему под руку попались два силовых тренажёра. Это и был основной груз.

Самому Марку достался только рюкзак. Большой но лёгкий.

Иван помахал ему с палубы стоящего на скалах корабля.

На корабле кроме Ивана были, Виктория и Майкл.

Тепло поздоровавшись и ответив на дежурные вопросы Марк спросил:

– А где остальные?

– Готовят пикник.

– Где? Тут, на палубе?

– Тут, на палубе будут платные туристы гулять. Ну, их новая партия. На две недели. Они слишком общительные. Американцы. Наш пикник будет там, где мы познакомились. У того места, где стоял шалаш Виктории.

– А я там никого не заметил.

– Так было задумано. Иди, переодевайся.

Марк остался в своих апартаментах бывшего машинного зала. А Иван и Майкл, ушли на берег. В стенном шкафу висела выглаженная его губернаторская форма, вместе с треуголкой.

Марк принял душ, оделся и пошёл в сторону длинной косы. Все уже были уже там.

– А где маленький Миша? – Спросил Марк Майкла

– А его положили спать. Его кладут спать, как только темнеет. А утром он будит всех – Майкл хихикнул совсем по-русски. – Таня за ним присмотрит.

На месте где когда-то стоял шалаш Виктории, был вкопан длиннющий стол. Вокруг стола стояли разнообразные табуреты и лавочки. Марк узнал «руку» Ивана. Всё было грубоватым но прочным.

А чуть ближе к косе, было некоторое подобие детской площадки. Качели, карусель, горка. Рядом со столом, на столбе висел фонарь, освещавший стол.

Постепенно темнело.

Да. Иван хорошо поработал, пока он был в Москве.

Чуть подальше от стола, ближе к морю, Валентина жарила шашлыки. Их запах вошедший звенящей нотой в запах моря, пьянил. Марк почувствовал прилив аппетита.

Он чмокнул Зою, Ольгу и пошёл здороваться с Валентиной.

Они поцеловались.

– Нагулялся? – шёпотом на ухо, совсем не зло, сказала Валентина, когда Марк её обнял.

– Валя! Ты что?

– Не оправдывайся кабель. Я соскучилась.

Валентина сложила шашлыки в большое глиняное блюдо.

– Неси на стол.

Марк понёс блюдо к столу.

«Хорошо что стемнело, а в слабом свете от огня мангала не видно цвет лица». – подумал Марк. Он хорошо ощущал как кровь прилила к лицу. – Вроде и не мальчишка. Хорошо, что когда я был там, Зоя была уже здесь».

Вдруг до него дошло, что шашлыки, которые он нёс к столу, были шашлыками из акульего мяса.

На стол из корзин и сумок холодильников доставали разнообразную еду и питьё. Стол уже не выглядел таким огромным, как показалось сначала. Дарам моря на нём было уделено значительно больше внимания, чем на закрытом мероприятии Дня Победы в Москве.

С восточной стороны стола лежал фаршированный сантиметров восемьдесят, детёныш сельдевой акулы.

После того как у них появилось много соли, акулами не брезговали. Валентина прекрасно готовила их, когда они случайно попадались.