Как сложилась дальнейшая судьба героев повести о настоящем человеке из пробирки?

Луиза Браун всю жизнь жила в Бристоле [6]. Работала нянькой в яслях, потом была экспедитором по отправке грузов. В 2004-м вышла замуж за Уэсли Маллиндера, охранника ночного клуба. Шафером на свадьбе стал доктор Эдвардс. Забеременела (тут снова важно прибавить «самостоятельно») и родила сына Кэмерона Джона. Эдвардс и Стептоу в 1980 году открыли в Кембриджшире первую в мире ЭКО-клинику Боурн-Холл, где Стептоу назначил себя главврачом, а Эдвардс – начальником исследовательского подразделения [7].

Слава распределилась следующим образом: Эдвардсу досталась ее большая часть, Стептоу – меньшая. Джин Парди не досталось вовсе [8]. Она была санитаркой-эмбриологом, работавшей в их команде. Сделанные ей эмбрионы переносились в матку больше 250 раз. Когда Парди шла в отпуск, лаборатория закрывалась. Имени Джин Парди нет на мемориальной табличке, висящей на двери клиники Олдема. «Зачатие in vitro с наступившей беременностью случилось здесь благодаря мистеру Патрику Стептоу, доктору Роберту Эдвардсу и персоналу, который им помогал в ноябре 1977 года». В 1985 году Джин Парди умерла от меланомы, ей было всего 39 лет. В 1988 году умер Патрик Стептоу.

Только в 2001 году Роберту Эдвардсу дали Ласкеровскую премию, самую престижную после Нобелевской награду в медицине. В 2007-м The Telegraph включила его в топ-100 ныне живущих гениев [9]. Он был стар, Альцгеймер подкрался незаметно. Признание часто и очень досадно опаздывает на пять минут. На могиле Модильяни написано: «Смерть настигла его на пороге славы». Довлатов умер за пять дней до выхода на родине «Заповедника». Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за разработку оплодотворения in vitro» приехала получать жена Эдвардcа; сам он уже не смог. В 2011 году его посвятили в рыцари. В 2013-м Роберт Эдвардc умер. Луиза Браун дала его имя второму сыну – Эйден Патрик Роберт.

Лесли Браун умерла на год раньше Эдвардса – в июне 2012 года от инфекции желчного пузыря (а не от рака, как ей сулили). Оставшись единственным свидетелем и свидетельством, Луиза Браун написала автобиографию [10]. Сегодня она – талисман и приглашенная звезда научных конференций. Ее день рождения – профессиональный праздник репродуктологов и эмбриологов. На свой сорокалетний юбилей, небезразличный всему человечеству, Луиза Браун произнесла речь в Лондонском музее естественной истории. Ее необычность давно в прошлом. В мире живет больше девяти миллионов детей, зачатых по методу ЭКО.

Не вооруженному микроскопом глазу видно, что это не медицинский справочник. На полках книжных уже пылится добрая сотня скучных книг об ЭКО для членов репродуктивной секты – не хочется прибавлять к их бесплодным литературным усилиям новый труд о бесплодии. Поэтому, хоть эта глава и примет на себя ударную терминологическую волну, автор сделает все возможное, чтобы не сморить читателя физиологическими подробностями. И будет по мере сил вводить антидоты из жизнеописаний и подключать кислород лирических отступлений.

Итак, к репродуктологу идут не по велению души, а по команде репродуктивной системы – строго в третий, четвертый или пятый день месячных: в эти дни на УЗИ видно число фолликулов. Если созрела хотя бы одна яйцеклетка, врач предложит «вступить в протокол». От канцелярита «вступить» веет взятием на себя удушающих обязательств – вступают обычно в партию или в брак. Противным словосочетанием названа медицинская процедура длиной в четыре этапа, состоящая из стимуляции, пункции, оплодотворения и переноса.

«Вступление в протокол» подобно экспедиции в Зону, куда упал метеорит, и теперь там происходят чудеса. Врач – Сталкер, а вы – марионетка в руках судьбы, ищете таинственную Комнату, бормоча заветное желание. На каждом из этапов может возникнуть аномалия, и все исчезнет – тогда поиски Комнаты начнутся заново.

«Подвинься», – шепчет мужской голос. «Ладно», – соглашается женский. Красные трусы крупным планом. «Готова?» – мужская рука тянет их вниз. В бедро вонзается шприц. Фильм «Частная жизнь» (2018) Тамары Дженкинс – не про секс и не про наркотики, это фильм про ЭКО. Рэйчел Биглер (Кэтрин Хан) и Ричард Граймс (Пол Джаматти) – пара творческих интеллектуалов из Манхэттена. Он – театральный режиссер с кучей наград и рецензиями в The Village Voice, она – драматург и писательница, печатавшаяся в Tin House и The New Yorker, скоро у нее выходит новая книга. Уютная квартира на авеню А в коврах и цветах, собаки, искусство на стенах, одна из картин – свадебный подарок известной художницы Лизы Юскавидж. Им за сорок, и они пытаются завести детей. Тридцать шесть часов спустя после укола они ждут своей очереди в коридоре репродуктивной клиники.

Чувствую себя немного Рэйчел, только у меня коты вместо собак; я тоже что-то пишу, а в перерывах что-то себе колю. Я тоже не родила в юности. Поэтому теперь, после нескольких походов к гинекологам, заканчивавшихся в лучшем случае бессмысленным советом «не волноваться», а в худшем – Страшным судом («Где вы раньше были?»), я, как и Рэйчел с Ричардом, жду своей очереди к репродуктологу.

«Гормоны нужно колоть, чтобы увеличить число яйцеклеток за один цикл. Довольно много уколов. Видишь?» – Рэйчел задирает рубашку, показывая мужу с племянницей живот в синяках. Уколы, которые колют утром и вечером, и есть стимуляция. Их сделает медсестра, если пациентка – трепетная лань. Или партнер, если он храбр, как мушкетер. А бесстрашная амазонка пронзит себе живот иглой собственноручно. На месте одной яйцеклетки может вырасти пять, а то и все двадцать пять гормонально вскормленных клеток-близнецов. Стимулировать при этом разрешат не все яичники-производители. От превышения дозы гормонов может случиться синдром гиперстимуляции яичников, с отеками, болями и менопаузой. Синдром этот, согласно данным Европейского общества репродуктологии и эмбриологии (ESHRE [11]), считается самым частым осложнением от ЭКО – в цифрах это от 0,2 до 2 % [12]. В фильме «Частная жизнь» он случается у юной Сэди, племянницы Ричарда и Рэйчел, – она так хотела вырастить побольше яйцеклеток для тети, что сама удвоила дозу лекарства.

Доза зависит от результатов анализа. Важны три показателя: АМГ (Антимюллеров гормон, измеряющий запас яйцеклеток), ФСГ (фолликулостимулирующий гормон) и ЛГ (лютеинизирующий гормон). Это гормональное трио – портрет репродуктивной системы, на который посмотрит врач, чтобы назначить лечение. Мой АМГ низкий, а ФСГ высокий. Домой я ухожу, вооруженная боекомплектом – несколькими шприцами (есть целый список наименований: «Клостилбегит», «Гонал-Ф», «Пурегон» или «Менопур» и «Овитрель»). Одни растят фолликул и живущую в нем яйцеклетку, готовящуюся к акту любви в чашке Петри. Другие разбираются с уровнем фолликулостимулирующего гормона в моем организме. Третьи – укол делается за 36 часов до пункции, тот самый, что Ричард колол в бедро Рэйчел, – спасают и сохраняют клетку от овуляции.

Первый в жизни самостоятельный укол в живот – шок и стресс, хоть шприц с крутящейся ручкой и похож скорее на игрушку (и цена у него не как у шприца, а как у игрушки из дорогого универмага). Чтобы донести подрощенный фолликул до операционной, колоться нужно ежеутренне, в шесть или семь часов. Женщины, делающие ЭКО годами, – а именно о них пойдет речь дальше, да и сама я не замечу, как такой женщиной стану, – превращают процесс в рутину и колют неустающей рукой. Первый этап, по крайней мере психологически, самый легкий на репродуктивном пути.