– Спасибо за предупреждение, товарищи, – поблагодарил я.
– Хорошего вам пути! – Чекисты вышли из купе, затворив за собой дверь.
– Ужас какой! – сказала Катя.
– Ты чего? – удивился я.
– Да как подумала, что этот душегуб может ехать в одном вагоне с нами – аж вздрогнула! Как только таких гадов земля на себе носит! – воскликнула она.
– Так для того мы и нужны, чтобы не носила, – усмехнулся я. – Но ты не переживай, доберётся ГПУ до этого бандита.
Бах! Бах! Бах! Три коротких выстрела заставили меня подскочить с места и схватиться за револьвер. Кто-то истошно завопил – кажется, кричала какая-то женщина. И снова – бах! Крик перешёл в вой и прекратился.
Я схватился за револьвер, кинулся к двери.
– Жора! – Катя побледнела словно мел. – Ты куда?! Не вздумай! Я тебя не пущу.
Она схватилась за меня и потянула к себе с такой силой, что я едва не упал.
– Прости, сестрёнка! – Я с трудом вырвался из её рук. – Так надо…
– Жора!
Не дослушав, что она ещё хотела мне сказать, я распахнул дверь и выглянул в коридор. В отдалении лежали два тела – судя по кожанкам, те самые чекисты. Чуть поодаль раскинулась женщина, кажется, мёртвая – случайная свидетельница перестрелки.
Катя как в воду глядела – через пару купе от нас находился злодей. Тот ли самый Фёдор Капуста или кто-то другой, которого разоблачила устроенная ГПУ проверка документов, но действовал гадёныш решительно: уложил сразу трёх человек.
Впереди хлопнула дверь, ведущая в тамбур. Вряд ли это пассажиры, наверняка уходит бандит.
А у него только один путь отхода – один из тех вариантов, что прикидывал я: прыжок с поезда на насыпь. И что-то мне подсказывало: вряд ли он сломает себе ноги или свернёт шею. Эти сволочи бывают чересчур фартовыми. Выходят сухими из воды и не при таких раскладах.
Врёшь, скотина! Не уйдёшь.
Я кинулся в направлении тамбура.
Бандит словно почувствовал внезапную погоню, рывком распахнул дверь и выстрелил. Он явно не целился, палил практически на звук, и потому пуля лишь разбила осыпавшееся десятками осколков окно, из которого тут же ударил резкий порыв холодного ветра.
Я выпалил в ответ, тоже почти наудачу и с аналогичным результатом. Противника даже не зацепило.
Внезапно поезд дёрнулся, дико завизжали тормоза – это поезд замедлял ход. То ли машинисты услышали перестрелку, то ли сорвали стоп-кран, хотя я даже понятия не имел, существует ли здесь что-то подобное. Главное, что состав дёрнулся, а пол ушёл у меня из-под ног.
Инерция бросила меня на спину, припечатала к ковровой дорожке и покатила по коридору словно шайбу по льду.
Это-то и спасло, потому что вслед за падением последовали два револьверных выстрела. Мне даже показалось, что я вижу, как надо мной проносятся пули. Конечно, это была всего-навсего игра воспалившегося воображения. Но могу сказать точно: если бы поезд не стал тормозить, меня бы на этом свете больше не было.
Боли от падения я не ощутил, сразу же перекатился со спины на живот и, подняв голову, увидел, что в меня стреляли с противоположного конца вагона. Вряд ли Капуста мог туда телепортироваться из другого тамбура, так что вывод был прост: у злодея в составе имелись подельники. Почему их пропустили чекисты – другой вопрос.
Второму стрелку тоже не повезло, торможение поезда кинуло его на дверь соседнего купе, удар пришёлся аккурат головой в ручку, и теперь кровь заливала ему лицо. Однако тип попался настырный и сдаваться не спешил. Он снова навёл на меня револьвер.
Стрелять из положения снизу не очень удобно, однако я не сплоховал, влепил пулю противнику прямо между глаз, а когда убедился, что с ним покончено, снова вскочил на ноги и помчался к тамбуру.
По пути пришлось перепрыгнуть через тела чекистов и женщины.
Поезд проскрипел ещё несколько метров и остановился к тому моменту, как я оказался на посадочной площадке вагона. Дверь была распахнута, кроме меня больше никого не было.
Я спрыгнул на насыпь и осмотрелся.
Места неудачнее было не придумать. Сразу за насыпью начинался глухой непролазный лес. Если Капуста не дурак, он давно уже там. Может вообще перемахнул под вагоном и оказался на другой стороне.
Песок позади зашуршал, сразу несколько человек бежали ко мне, размахивая оружием.
Я понял, что выгляжу немного двусмысленно, что меня могут принять не за того и, набрав полные лёгкие воздуха, закричал:
– Товарищи, я свой – из губрозыска. Бандит в лес убежал!
И в ту же секунду меня свалили с ног, а в лоб уставилось холодное дуло револьвера.
– Всё, контра! Ты попал!
Глава 7
– Сам ты контра! – разозлился я. – Ствол убери, а то ненароком застрелишь.
– Кто такой?
– Документы в кармане – я же предупреждал, что свой, из губрозыска.
– Поднимите его на ноги, – скомандовал кто-то.
– Сам встану, – буркнул я.
– Вставай, но чтобы без глупостей.
– Да понял я, понял! – ответил я. – Не хватало ещё, чтобы от своих пулю схлопотать.
Мои бумаги уже извлекли на божий свет.
– С документами всё в порядке, – проговорил молодой кудлатый парнишка в будёновке, лихо сдвинутой набекрень. – Товарищ Быстров действительно из губрозыска. Находится в отпуску по ранению. Печать, подпись – всё на месте.
– Что случилось, товарищ Быстров? – спросил второй чекист, мужчина лет сорока. – Вы можете объяснить, кто стрелял, и как вы, а главное – почему, оказались на насыпи?
У него был лёгкий прибалтийский акцент – наверное, латыш. В первые послереволюционные годы их было много в армии – о знаменитых латышских стрелках не слышал разве только ленивый – и в ЧК.
– Сотрудники ГПУ во время проверки документов обнаружили в вагоне первого класса преступника. Скорее всего, это беглый Фёдор Капустин. Он застрелил их и подвернувшуюся под руку женщину. Я находился в этом же вагоне, в другом купе – услышал выстрелы, выскочил в коридор. Завязалась перестрелка. Преступник был не один, у него оказался помощник. Я его убил, но вот Капустину удалось скрыться. Он наверняка ушёл в лес.
Латыш поморщился, выругался на своём языке.
– Надо проверить у других пассажиров, возможно, они видели, куда убежал преступник, и могут описать его внешность, – приказал он парню в будёновке. – А вы, товарищ Быстров, успели разглядеть беглеца?
– К сожалению, нет, – вздохнул я. – Будете искать Капустина?
Чекист огляделся:
– Боюсь, это напрасная трата времени. Считаю, что в данной ситуации организация погони не имеет смысла. Ничего, Капустин от нас никуда не денется. Не он первый, не он последний – найдём субчика!
Немного подумав, он таки высказал мучивший его вопрос:
– А наши товарищи – точно убиты или есть надежда, что кого-то лишь ранило?
– Не успел проверить. – признался я.
– Ковин, – подозвал латыш к себе ещё одного сотрудника ГПУ. – Найди в составе среди пассажиров врача, пусть срочно идёт в этот вагон.
Ковин оказался расторопным сотрудником. Через пару минут появился доктор – полный мужчина с румяным лицом добряка.
Одному из чекистов повезло, его ранило, однако само ранение вызывало у врача серьёзное беспокойство.
– Я, конечно, сделаю всё, что в моих силах, но раненого необходимо срочно отправить в госпиталь, – засуетился доктор.
– Мы высадим его на ближайшей станции. Ковин, скажи машинистам, пусть трогаются, – распорядился латыш.
– Удалось опознать пособника? – спросил я.
– Документы у него, скорее всего, липовые. Когда приедем – сделаем фотографию и разошлём для опознания. Вам, товарищ Быстров, огромное спасибо от лица ГПУ, – Латыш протянул руку для пожатия.
– Одно дело делаем, – улыбнулся я.
Похвала чекиста была мне приятна.
– Может, перейдёте к нам из губрозыска?
– хитро прищурился чекист. – Понимаю, что ваше начальство вряд ли отпустит столь ценного сотрудника, но мы что-нибудь придумаем.
Я невольно улыбнулся, вспомнив, как совсем недавно меня «сватал» Кравченко. Правда, если тогда это был явный развод, рассчитанный, что я, будучи окрылённым такой перспективой, плюну на принципы и сдам своего начальника. Этот чекист, в отличие от Кравченко, говорил на полном серьёзе.