Взгляд Каспара остановился на Томасин, которая тщетно пыталась перестать икать и держать равновесие, а не шататься, как моряк на палубе. Было ясно, что она не боец.

— Ты, здоровяк, идёшь с нами, — хлопнул подмастерье по плечу одного из мужчин, — ещё Клементина и наши аристократы. Вижу, выбирать больше не из кого. Проспаться вы не успеете, а медлить нельзя.

Клавдия уснула быстро и глубоко, рассудив, что рок пощадит её и сделать для своей безопасности сверх разумения Каспара и мейстера ничего нельзя.

Проснулись чуть позже, чем обычно. Позавтракали в полном безмолвии. Графиня наблюдала за тем, как дрожат пальцы Клеманс то ли от холода, то ли от страха и не решалась расспрашивать, что их обеих ждёт. Лекарня замерла в тревожном ожидании. Все говорили шёпотом, даже хмельные не храпели во сне.

Перед выходом Каспар вручил Клавдии вещь, которую невозможно не узнать или спутать с иной. Знак отчаяния и надежды одновременно, символ смерти и дерзновения победить природу было неожиданно приятно взять в руки. Качество новой маски поражало: тщательно заглаженные края поблёскивали, все швы были ровными, стежки шёлковой нитью легли чётким пунктиром на дорогую кожу прекрасной выделки. Стёкла рубинами светились в полутьме. Клавдия провела кончиком пальца по изогнутому клюву и испытала такой восторг, словно ей вручили бычий кнут и привели пару оборванцев для потехи.

Ремни совсем не давили, а мягко обнимали голову, чуть растягиваясь. Она сделала вдох и почувствовала благоухание летних трав, жаркое и сложное, словно гимн многоголосого хора. Там были и чабрец, и мята, и полынь, ещё несколько незнакомых запахов.

— Я не стал класть лаванду, — шепнул Каспар.

Восторг усилился и перетёк в восхитительное настроение. Клавдии давно наскучили цветы и украшения. Когда их дарили, она лишь любезно улыбалась и произносила одни и те же фразы. Первые неделями вяли в вазах, не смея соревноваться с роскошностью интерьера, вторые оказывались погребены на дне очередной шкатулки. Она забыла, когда в последний раз её вкусу угодили, и от того было по-настоящему приятно. Каспар не служил ей, но готовил еду, не забывая о яйце без скорлупы. Вот теперь он верно выбрал травы. В этом жесте таилось что-то до невозможности человеческое и милое.

— Мне нравится, — произнесла Клавдия, глядя сквозь алые стёкла на мортуса, уже натянувшего капюшон.

— Понимаю. Но не теряй бдительности. Не расслабляйся. Не считай себя неуязвимой.

Произнеся привычную молитву, сели в телегу. Тильберт расположился совсем близко, и графиня положила руку на его острое колено.

— Вы нужны мне, Тиль. Когда всё закончится, я буду обречена на брак, который убьёт меня. Если останусь жива.

Юноша задышал глубоко, его маска от этого стала издавать ритмичный шорох. Он заговорил тихо и боязливо, пряча слова в скрип колёс:

— Я замялся тогда на кухне потому, что был поставлен в тупик откровенным вопросом. Вы скрываете лицо… Но я не из тех, кто способен из-за внешности думать о человеке плохо. Вы такая смелая! Не представляю, каково пережить побег от злодея, а теперь находиться всё время подле Каспара. Он пугает меня. Но если только посмеет тронуть вас, я не останусь в стороне.

— Каспар, в отличие от Сангреаля, не является ко мне в кошмарах.

— Я бы ему не доверял. Он как… не знаю… разверстая могила.

Двухэтажный дом был на редкость ухоженным и выглядел обманчиво безопасным. На ступеньках под жестяной вывеской топталась кошка. Каспар наклонился, почесал у неё за ухом и постучался в дверь свободной рукой. Изнутри никто не отозвался. Следующие попытки тоже были бесплодны.

— Боюсь, придётся вломиться без приглашения, — он заговорил со странным сарказмом, проявлявшимся всякий раз на службе, — но войдя, если обнаружите живых, будьте вежливы, это чужое жилище.

Дверь оказалась не заперта. Прилавка в мастерской не было, только низкий подиум для посетителей. Рулоны ткани на полках лежали аккуратно свёрнуты, на одном из широких столов для кройки стояла болванка с новым кружевным чепцом, который собирались наплоить. Будто портниха отошла на минуту и вот-вот вернётся.

— Доброго дня! Эй! Есть живые?

Каспар постучал в стену, и за ней закопошились крысы.

— Позор тебе, кошка. Клавдия и Клеманс, идите наверх. Мы с Тилем осмотрим лавку.

Клеманс со вздохом поплелась по узкой лестнице и что-то бормотала в длинный клюв про больные колени, издававшие громкое щёлканье. На втором этаже под скатами крыши обнаружились две небольшие комнаты. Одна из них оказалась кладовой и Клавдия задержалась в ней, с интересом разглядывая портняжные инструменты. Сколько всего было нужно, чтобы просто нарисовать на ткани будущее платье, вырезать и сшить! И коробка булавок, и уйма ножниц разного размера, и целое семейство угольных утюгов, гуськом замерших на полке от мала до велика, и…

— Каспа-а-ар! — завопила Клеманс во всю голову. — Ка-а-ас! Сюда!

Маска поглотила её крик, но готовый к находкам мортус мгновенно взлетел по лестнице.

В комнате на кровати лежала портниха. Из-за спины Каспара Клавдия разглядела её почерневшие руки, которые та прижимала к груди. Женщина уже ничего не понимала, только скулила как подстреленная лиса, а волосы её, слипшиеся от испарины, змеились по грязной подушке. Чёрный клюв маски навис над обречённой и мортус прошипел:

— Pesta. Без сомнений.

Ужас отбросил Клавдию взрывной волной назад к двери. Она чуть не расцарапала дегтярный балахон, лишь бы коснуться нательного креста. Труп напугал бы её куда меньше, чем ещё агонизирующий человек.

— Я вам помогу. Сейчас отнесу к врачу, о вас там позаботятся. Господь будет рядом. Слышите? — Каспар подхватил портниху на руки. — Чёрт. Продолжайте поиски. В телегу её класть нельзя, отнесу на руках. Не знаю, как скоро вернусь, можете закончить без меня, если не найдёте ещё живых. Тильберту я сейчас поручу всех вывести и зажечь серу.

Клеманс и Клавдия остались одни. Через несколько минут графиня смогла взять себя в руки. Всё это время Клементина как ни в чём не бывало бродила по этажу. Что-то привлекло её внимание, и та задержалась у окна.

— Да тут и искать негде, — пожала она плечами. Кровать одна. Стало быть, портниха и жила одна. Пойдём уже отсюда.

В мастерской тоже никого не нашли. Тильберт снимал с полок рулоны, чтобы бросить их в костёр. За треском огня и шорохом тканей Клавдия уловила еле слышный стук.

— Тс-с! Слышишь? — спросила она Клеманс.

— Ничего не слышу, кроме пыхтения ребят.

— Будто кто-то пробежал по полу над нами, — Клавдия подняла лицо к потолку.

— Такое бывает от смены погоды. Дом остывает или нагревается, вот и начинает весь скрипеть. Либо это она, — Клеманс округлила глаза, — Чума. Ходит своими крохотными костяными ножками.

— Не нагнетай страху, и так не по себе. Я бы проверила в последний раз. Если это кошка, будет жалко, хоть она и дармоедка.

Клементина мяла в руках край фартука и явно хотела сказать что-то.

— Идём? — спросила её, наконец, графиня.

— Я боюсь. Просто кошмарно боюсь, да и… Клода, красавица, — взмолилась Клеманс, — сделай божескую милость, отпусти на минуту к моему офицерику! Он столуется в кабаке через дорогу. Милая, я тебе отдам что-нибудь для зимы. Вернусь через мгновение, Кас ничего не заметит, а ты ему и не скажешь, правда?

«У каждой какой-то интерес, — помрачнела Клавдия. — А у меня что? Плешивый котёнок Тиль? Даже не смешно. Пусть катится, может, солдат заделает ей поскрёбыша».

— Проваливай. Только долго не трись там. И сними этот ужас, а то офицерик твой упадёт в обморок от такого наряда.

Через секунду Клеманс уже и след простыл. Наверху явственно скрипнула мебель, и любопытство заставило Клавдию сдаться. Она снова прокралась по лестнице и увидела, как кто-то юркнул в комнату.

«Не может быть! Мы всё осмотрели! Вот так и становятся суеверными».

Когда из дверного проёма высунулась маленькая лохматая головка, Клавдия даже вскрикнула, но остатки здравого рассудка убедили её в том, что она видела ребёнка.