— Да, очень миленько… То есть, это волшебство? Они все не настоящие?

— Ну разумеется! Я бы не позволил рисковать живыми существами даже ради королевского испытания.

Чуролют подкинул паучка в воздух — и тот исчез, рассеялся легким облачком. Следом растворились в воздухе и прочие бабочки, жуки, ящерка княжны и скорпион пажа.

— Жаль, — вздохнула Варя. — Хорошенькие получились… Не знаете случайно, кого я встретила в городе? Его тоже назвали «его высочество», я подумала, что это принц, но точно не это ваше высочество. У того были сиреневые волосы, одет в черное, ехал верхом на зубро-драконе… то есть, на сайгаке. Подскажите, кто это?

Пока она говорила, запинаясь через слово, на лице колдуна отражалась то страшная вина, то растерянность, то надежда, то паника.

— Какой масти, говоришь, была шевелюра? — переспросил он.

— Сиреневой, — машинально ответила Варя. Спохватилась: — То есть, цвета морковки! Морквы! Не яркая, а посветлее…

— Нет! — затряс головой чародей. Отвернулся, открестился: — Ума не приложу, кто бы это мог быть. Прости, у меня срочное дело.

И он просто сбежал от нее.

Варя готова была расплакаться. Но тут возник паж, и показывать перед ним слабость показалось еще унизительнее. Варя проглотила не сорвавшийся всхлип.

— Готова рыдать от счастья? — ехидно уточнил Радмил.

— Ага, в три ручья! Щас только ресницы еще погуще подкрашу! — обозлилась Варя.

— Освежить личико не помешает, — кивнул поганец. — Сейчас его величество объявит вашу с его высочеством помолвку. Ты готова?

— Нет! — пискнула она и вцепилась в рукав пажеского кафтанчика. Бархат на ощупь оказался нежнейшей мягкости, и Варя тотчас отпустила ткань, испугавшись, что может порвать. — Скажи, а есть у вас еще один принц? С волосами цвета морковки?

— Нет, — прищурившись, Радмил покачал головой. — Злат у Твердивера единственное дитя. А про того, кого ты встретила в городе, можешь ни у кого не спрашивать, не старайся напрасно — тебе никто о нем не расскажет. Идем!

— Это еще почему? — взвилась Варя, не замечая, что ее снова за руку буксируют непонятно куда. — Кто он такой?

— Опасный чародей, — бросил на ходу паж. — Не из нашего королевства. Это всё, что я могу тебе сказать сейчас. И это уже гораздо больше, чем тебе следует знать. Пока.

— А потом расскажете?

— Обязательно, — буркнул паж.

Варя притихла. Ну не скандалить же в голос, в самом-то деле!

И тут же пожалела о своей робости — паж привел ее во дворцовую капеллу. Выпихнул прямо к алтарю, перед которым уже стоял и ждал невесту злющий златокудрый принц.

Небольшой, пронизанной светом зал «домашнего» храма королевской семьи был украшен гирляндами белоснежных пышных цветов вроде пионов или хризантем. На алтаре (мраморном столике под белой с золотным шитьем круглой салфеткой) стоял хрустальный сосуд (точь-в-точь водочный графин). В сосуде алела ярко-красная жидкость. Рядом стояла серебряная чаша (а-ля креманка), украшенная гравировкой со множеством заковыристых символов.

Княжна и ее подружки, явившиеся в капеллу раньше Вари, успели накинуть на головы белоснежные покрывала и принять смиренно-благочестивый вид. Прочие придворные дамы, (вместе с кавалерами разместившиеся по периметру помещения, дабы не мешать таинству), тоже прикрыли головы платочками или шарфиками. Кавалеры же, напротив, сняли головные уборы (кроме пажа, оставшегося в берете) и опустились на одно колено — за исключением членов королевской семьи, главного чародея — и придворных стариков почтенного возраста, те тоже остались стоять, как и дамы.

Паж пихнул Варю в спину, чтобы она сделала последний шаг и встала лицом к лицу с принцем. Злат отвел глаза, словно не желал видеть свою невесту.

— Мы собрались сегодня, в этот прекрасный день!.. — завел было явно привычную формулу главный чародей королевства, взяв в руки графин.

Но король, забравший с алтаря чашу, наступил Тугохвалу на ногу:

— Начнем же церемонию безотлагательно.

— Да-да, начнем же! — поспешно согласился Чуролют. Откупорил графин и налил в протянутую королем чашу немного алой жидкости: — Соком жизни, дарованным Великой Матерью, освящаем цветущую молодость! Благословляем союз двух душ, сердец и тел — во славу жизни и бессмертия бытия!

Княжна с подружками негромко запели гимн, напомнивший Варе популярные рождественские мотивы. В целом всё выглядело романтично и сказочно.

Вот только перед ней стоял не нужный принц.

Варя решительно подняла голову. Открыла рот, дабы отстоять свободу…

И ничего не успела сказать.

Злат ожег ее пристальным взглядом. И взял обе ее руки в свои, несильно сжал. Тихо произнес:

— Пожалуйста, помоги.

Варя растерялась окончательно. В сознании вспыхнула догадка:

— Проклятие? — прошептала она, не веря.

Злат кивнул. Смотрел теперь умоляюще:

— Ты подходишь.

Варя снова подумала обидеться на такую формулировку просьбы — мало ли что она подходит! Ей себя должно быть жальче, чем это всё королевство вместе взятое! Тем более принц-незнакомец оказался не местным.

Тут в ее лихорадочно скачущие мысли вмешался вкрадчивый голос пажа:

— Сейчас всего лишь оглашается помолвка. Свадьбу сыграем только через месяц. У вас будет время поболтать!

Варя выдернула руки из ладоней принца, обернулась — и ухватила пажа за воротник:

— Скажи-ка, до свадьбы мне не придется с ним делить постель?

— Нет! — Глаза пажа широко распахнулись, то ли испугался зверской физиономии невесты, то ли смутился в кои-веки, то ли обрадовался невесть чему.

— У меня будут какие-то обязанности в этот месяц? — продолжала та допытываться, не обращая внимания на то, что все присутствующие молча взирали на нее, терпеливо ожидая, когда же невеста соблаговолит вернуться к церемонии.

— Позволь мне ответить! — вмешался магистр, взмахнув графином в руке. — Я хотел бы обучить тебя за это время хотя бы основам чародейства. Если ты не возражаешь, конечно.

— Нет, тут я ничего не имею против, мне самой ужасно интересно, — кивнула Варя. Встряхнула пажа, не удержала порыв: — Если я соглашусь, лично мне грозит какая-то опасность? Пытки? Увечия? Моральное давление? Ограничение свободы перемещения?

— Нет! Клянусь!

— Сколько дней в вашем месяце?

Радмил еще сильнее вытаращился на нее:

— Сорок.

— Хорошо, — Варя с удовлетворением отпустила его. Тот отпрянул, но почему-то выглядел довольным, поправляя помятый воротник.

Она развернулась к внимательно наблюдающему принцу:

— Я согласна быть твоей невестой эти сорок дней.

— Спасибо, — благосклонно кивнул Злат.

— Но замуж я за тебя не выйду! — прошипела тихо, чтобы только он услышал.

— Прекрасно.

Варя прищурилась: получается, невеста нужна, а жена — нет? Ох, темнят!..

— Что ж, если вы закончили с объяснениями… Объявляю вас женихом и невестой! — возвестил король. И протянул чашу с алой жидкостью невесте первой: — Отпей во имя Неба и Земли, во славу Великой Матери, в торжество жизни и процветания.

Варя неохотно припала к чаше. Против ее опасений там оказалась не какая-нибудь горькая гадость, не кровь и даже не вино, а обычный смородиновый сок, причем ужасно кислый, зато свежайший.

Из ее рук чашу принял и допил до конца, не поморщась, принц.

— Свершилось, — с неподдельным облегчением вздохнул король.

— Да видит дух покойного Грозоврата — мы исполнили его волю в точности! — подхватил, умилившись до скупой слезы, Чуролют.

Король махнул придворным и княжне с барышнями:

— Идемте пировать, мы все заслужили!

Когда все, вздыхая с облегчением и нервно посмеиваясь, удалились, в часовне остались лишь обрученная пара.

Варвара, запоздало смутившись, посмотрела на сосватанного суженого:

— Извини, что я так.

— Всё нормально, — великодушно отозвался тот, сверля ее изучающим взглядом.

— Обручального кольца у вас не полагается?

— Нет.

— Целовать невесту разве не нужно? — еще больше смутилась она.