— Нет, Цинна! Ты ошибаешься! Она не станет меня слушать, — жаль его разочаровывать.

— А тебе не надо ей ничего говорить, она сама все поймет. Что бы она не чувствовала к тебе, для нее это будет стимулом. Она может победить, желая убить тебя, а может спасать тебя и, сама не заметив, выиграть. Ты — ее единственный шанс выжить, — он обескураживает меня своими словами, — ты можешь подумать, что я свихнулся. Стою тут и рассказываю о том, как тебе надо ценой своей жизни вытащить ее с Игр. Но я бы не стал этого говорить, если бы не заметил то, как ты к ней относишься. Она дорога тебе, да? — аккуратно спрашивает он. Я киваю.

— Дороже многих людей, которых я когда-либо знал, — мне вдруг становится невыносимо тоскливо.

— Понимаю, Пит. И что ты сам думаешь об Играх?

— Я хотел спасти ее. И неважно, чем мне надо будет пожертвовать. Я так решил.

— Тогда позволь мне помочь. Я сделаю все, что от меня зависит, а ты постарайся выполнить, что задумал, — он хлопает меня по плечу, — и еще… я рад, что мне достался именно ваш дистрикт.

Он уходит и оставляет меня наедине со своими мыслями. С кучей вопросов. Но на душе мне становится немного легче. Будто с отцом поговорил. А еще он уже не первый человек, который говорит, что только я могу ей помочь. От этого потихоньку начинаю верить в это сам.

Главное, сейчас настроить ее на нужный лад, а то она совсем сломлена. Эффи говорила зайти к ней. Отлично! Сейчас и начну.

Иду обратно в дом, прохожу по коридору и дохожу до своей комнаты. На ней висит табличка «Пит Мелларк. Дистрикт 12», а следующая дверь обозначена именем Китнисс. Похожу и стучу совсем тихо, чтобы не напугать ее. Никто не отвечает. Стучу сильнее, но за дверью опять слышется только лишь тишина. Может, она уже пошла на ужин? Сомневаюсь.

— Китнисс, это я, — говорю я, — можно войти? — опять тишина. Решаю зайти и посмотреть, в комнате ли она, дверь оказывается не заперта.

Вхожу и вижу ее, лежащую на кровати лицом в подушку.

— Китнисс, это я. Хочешь поговорить? — она даже не двигается.

— Слушай, я просто хочу сказать, что Эффи ждет нас на ужин.

— Не хочу, — шепчет она.

— На самом деле я не это хотел сказать. Помнишь, в поезде мы выходили на остановке, чтобы поговорить наедине? Так вот, если захочешь поговорить, я знаю место, где нас никто не услышит, — она поворачивает голову в мою сторону.

— Какое место? — в глазах появляется хоть какой-то интерес.

— Цинна показал мне его. Это на крыше. Там чудесный вид, — я улыбаюсь, вспоминая, — хочешь, пойдем туда сейчас?

— Только не сейчас, — она опять поворачивает лицо в подушку.

— Ну, если захочешь, я всегда готов. Моя комната по соседству, если что, — она кивает.

— Спасибо. Скажи Эффи, я выйду через 10 минут, — опять еле слышно произносит Китнисс.

— Я передам, — с этими словами я выхожу из ее комнаты и иду в столовую, где все уже сидят на своих местах.

— А где Китнисс? — как и предполагалось, спрашивает Эффи.

— Подойдёт через 10 минут, — наставница недовольно кивает. Для нее манеры, прежде всего, а Китнисс опаздывает каждый раз.

— Поторопиться в ее интересах, — бурчит Хеймич, — сейчас мы должны обсуждать стратегию и тренировки. Или она считает, что сама справится?

— А ты сомневаешься, Хеймич? — с усмешкой отвечает появившаяся в проходе Китнисс.

— О, солнышко, не думал, что ты так рано почтишь нас своим вниманием, — она пропускает эту издевку и садится на единственное свободное место.

— Извините, что опоздала, — говорит она на радость Эффи.

— Ничего страшного, мы только собирались начинать, — вежливо отвечает Порция.

— Ну, раз все в сборе, можно начать. С завтрашнего дня у вас будут тренировки, которые продлятся до самых Игр. Вас постараются научить всему, что пригодится вам на арене — выживанию и некоторым бойцовским навыкам. Первые три дня тренировки обязательны для всех, а в последний день я лично буду тренировать каждого из вас, — объясняет Хеймич, — теперь скажите мне, как вас готовить? Вместе или по отдельности?

— Зачем по отдельности? — спрашиваю я.

— Ну, допустим, у вас есть какой-то секретный прием, о котором никто не должен знать, — говорит Хеймич.

— Ну, у меня нет такого приема, а твой мне известен, верно? Я съел немало подстреленных тобой белок, — обращаюсь я к Китнисс.

— Готовь нас вместе, — говорит Китнисс Хеймичу.

— Хорошо, а теперь скажите мне, что вы умеете?

— Я — ничего, что пригодится на арене. Разве что придется испечь хлеб, — отвечаю я.

— К сожалению, не придется, — говорит Хеймич, — а ты, Китнисс? Я уже видел, с ножом ты управляться умеешь.

— Не так, чтобы очень. Я могу охотиться с луком и стрелами.

— Хорошо? — интересуется Хеймич.

— Довольно хорошо, — отвечает она.

— Великолепно, — подключаюсь я. — Мой отец покупает у нее белок и удивляется, что стрелы попадают всегда точно в глаз. То же самое и с зайцами для мясника. Китнисс даже оленя убить может, — восхищаюсь я, но почему-то ловлю на себе ее разъяренный взгляд.

— Что это ты так разошелся? — спрашивает она.

— А что такого? Хеймичу надо знать твои реальные возможности. А ты все время себя недооцениваешь, — оправдываюсь я. Она опять злобно смотрит на меня, а потом говорит:

— А ты-то сам? Я видела тебя на рынке, как ты с легкостью поднимал стофунтовые мешки с мукой! — говорит она и вызывает у меня улыбку.

— Да, Китнисс, конечно! На арене будет полно мешков, и я закидаю ими противника на смерть! — с усмешкой говорю я, и вывожу этим Китнисс еще сильнее.

— А еще он умеет бороться! — обращается она к Хеймичу, — на школьных соревнованиях он занял второе место, уступив только брату.

— Да мой брат в тысячу раз слабее любого профи! — говорю я, отмечая про себя тот факт, что она все же знала о моем существовании и хотя бы немного интересовалась моей жизнью.

— Рукопашные схватки есть всегда, если раздобыть нож, то этот талант будет очень полезен, — встревает Хеймич, а Китнисс довольно кивает.

— Зачем ты это говоришь? — обращаюсь я к Китнисс, — все вокруг и так знают, что мне не победить! Вот ты — это другое дело! Даже моя мать сказала это! — выпаливаю я, и мое настроение сразу портится.

— Она не могла так сказать, — говорит Китнисс, — она говорила о тебе, а ты, наверное, ее не понял!

— Нет, она сказала о тебе! — уже кричу я.

— Да меня вообще здесь бы не было, если бы кое-кто мне не помог! — кричит она в ответ, и я невольно смотрю на булочку в ее руках. Значит, она не забыла…

— На арене тебе тоже помогут. От спонсоров отбоя не будет, — уже спокойно говорю я.

— Не больше, чем у тебя, — продолжает спорить она.

— Она совсем не понимает, какое впечатление производит на всех! — говорю я Хеймичу, а Китнисс опять злиться.

— Так, ну гарантировать, что на арене будет лук, я не могу. Но перед распорядителями Игр покажи все, на что способна. До этого момента о стрельбе забудем, — говорит Хеймич. — Да, Пит, физическая сила играет огромную роль. Часто только она и выручает. Но на тренировках не показывай никому, сколько можешь поднять. Для вас стратегия одна: постарайтесь выучиться чему-то новому. Покидайте копья, помашите булавой, научитесь вязать толковые узлы, а то, что умеете лучше всего, приберегите для индивидуальных показов. Все ясно? — мы с Китнисс киваем.

— И последнее. При людях всегда держитесь вместе. Помогайте и поддерживайте друг друга во всем, — мы начинаем возражать, но он ударяет ладонью по столу, — во всем! Это не обсуждается! Вы будете вести себя так, как я скажу! Вы будете вместе и будете вести себя, как друзья. Теперь проваливайте спать, а завтра в 10 Эффи будет ждать вас возле лифта. И не опаздывайте! — он смотрит на Китнисс. Мы киваем и поднимаемся из-за стола.

Теперь нам хочешь, не хочешь, придется быть везде вместе. Мне-то это не кажется плохой идеей, я даже рад, а вот Китнисс явно злится на Хеймича. Но у нас договор. И пока что Хеймич делает все, как обещал, а это значит, что мы тоже должны его слушать.