Мои годы брака кажутся более тесно связанными с той жизнью, которую все мы знаем сегодня. Они были яркими, активными и интересными. Я научилась адаптироваться и приспосабливаться к возникающим обстоятельствам, стала самостоятельным человеком и состоялась как личность, что должен сделать каждый.

Я вкратце описала небольшую поездку в Европу после Первой мировой войны и думаю, что она имела далеко идущие последствия. Я довольно хорошо знала Европу и особенно Францию с ее аккуратным и замысловатым деревенским ландшафтом. Картина опустошения породила во мне неугасающую ненависть к войне, которая до того момента не была окончательно сформирована в моей голове. Убежденность в бесполезности войны для решения международных проблем становилась все сильнее и сильнее, пока я слушала разговоры людей. В то время я мало говорила об этом, но впечатление было настолько сильным, что с годами не угасало, а укоренялось в моей памяти все глубже и глубже.

В части «Это моя история» я описала первые годы своей жизни, исчезающий мир, в котором я росла, веяния и ценности, преобладавшие в тот период.

В части «Я помню об этом» я вспоминаю более масштабный и судьбоносный период, связанный главным образом с политической жизнью моего мужа в одну из самых трагических и насыщенных событиями эпох в истории человечества, а также с постепенным расширением моей собственной деятельности.

В части «Сама по себе» я попыталась изложить картину меняющегося мира, каким я его видела в последние годы, и описать то, чем я занималась в надежде искоренить такое ужасное и глупое явление, как война, и заменить его, пускай медленно и болезненно, эпохой братства.

В последней части книги, «В поисках понимания», я добавила новый материал о последних нескольких годах. Они были очень насыщенными: каждая минута моего дня была чем-то занята, и работа нередко продолжалась с восьми утра до глубокой ночи. Эти перегруженные часы были интересными и плодотворными. Надеюсь, они были кому-то полезны. Как минимум я прожила их до предела.

Автобиография ценна только в том случае, если выполняет одну из двух задач или желательно обе. Она помогает сохранить воспоминания об исчезнувшем образе жизни или о людях, которые сыграли исторически важную роль в свою эпоху, глазами конкретного человека и, пускай и немного, расширить наше представление о прошлом. Или, в более личном плане, она способна помочь читателям решить свои проблемы. В истории жизни нет ничего особенно интересного, если только люди, читая ее, не скажут: «Это похоже на то, через что мне пришлось пройти. Возможно, все-таки есть способ со всем этим справиться».

Поспешу добавить, что я не даю советов и рекомендаций, а просто хочу показать, что даже без особых даров можно преодолеть препятствия, которые кажутся непосильными; что, несмотря на неуверенность, страх и отсутствие ярких талантов, можно найти способ жить свободно и полноценно.

Наверное, самым важным в моей жизни было осознание, что надо любыми средствами, какими бы скудными они вам ни казались, как можно лучше готовиться к каждому событию. Тогда у вас получится ухватиться за ближайшую возможность и пережить более глубокий опыт. Без подготовки этого сделать нельзя. Самое фатальное – отказаться от такого шанса. Жизнь задумана для того, чтобы ее проживали, и важно при этом не терять любопытство. Ни в коем случае нельзя отворачиваться от жизни.

Э. Р., Гайд-парк,

декабрь, 1960 г.

Моя мама была одной из самых красивых женщин, что я когда-либо видела. Ее отец, мой дедушка Холл, не утруждал себя делами. Он жил на то, что досталось ему от родителей.

У него был дом под номером 11 в Нью-Йорке, расположенный на 37-й Западной улице, а на реке Гудзон, примерно в восьми километрах к северу от деревни Тиволи, на земле, которая была частью старого поместья канцлера Ливингстона, он построил еще один. Мать моей бабушки носила фамилию Ливингстон, поэтому мы были родственниками Ливингстонов, Кларксонов и Де Пейстеров, которые жили в домах вдоль по Ривер-роуд.

Дедушка Холл обожал теологию, и в его библиотеке хранилось бесчисленное количество книг о религии. Большинство из них не представляли для меня большого интереса в детстве, но Библия с иллюстрациями Доре отняла много часов времени и подарила множество кошмаров!

К моей невероятно красивой бабушке Холл, которая в девичестве носила фамилию Ладлоу, относились как к любимому, но несколько избалованному ребенку. От нее ждали рождения детей, и она стала матерью семерых чад, воспитание которых не планировали возлагать на ее плечи. Дедушка совсем не учил ее ведению дел и умер, не оформив завещания и оставив бабушку, которая не умела даже выписать чек, с шестерыми детьми младше семнадцати лет. К такой ответственности она была совершенно не готова.

Двое старших детей, моя мама и Тисси (ее настоящее имя было Элизабет; позже она стала миссис Стэнли Мортимер), характером походили на отца. Они были глубоко религиозны, умны и дисциплинированны. За городом они несколько раз в день ходили от дома до главной дороги, держа за спиной в сгибе локтей палку, чтобы улучшить осанку. Мой дедушка строго следил за тем, что они читают и пишут, как выражают себя, и прививал им самые высокие стандарты поведения. Результатом этого стал сильный характер с четкими представлениями о добре и зле и строгое соблюдение традиционного этикета настоящих леди, который им преподнесли как единственно правильный.

Внезапно этой сильной руки не стало, и младшие дети – два мальчика и две девочки – выросли без отцовской дисциплины. Ведь как могла инфантильная женщина вдруг взять на себя бремя воспитания?

Мне рассказывали, что в первый год после смерти деда мама была путеводным духом семьи, но в девятнадцать лет она вышла замуж за моего отца.

Моя мама принадлежала к числу представителей нью-йоркского общества, которые считали себя крайне важными людьми. Старый мистер Питер Мари, который устраивал вечеринки для избранных и чье одобрение ставило клеймо успеха на молодых девушках и новоиспеченных женах, назвал ее королевой и склонился перед ее очарованием и красотой, а для нее это было очень важно.

В этом обществе было принято проявлять доброту к малоимущим, не пренебрегать филантропией, помогать больницам и нуждающимся. Приглашения пообедать и потанцевать обычно принимали только от нужных людей. Жить необходимо было в окружении себе подобных. А еще – серьезно задумываться об образовании детей, читать книги, которые читали все, знакомиться с хорошей литературой. Короче говоря, придерживаться привычного паттерна.

Происхождение и воспитание моего отца, Эллиота Рузвельта, очаровательного человека, который влюблял в себя каждого на своем пути, отличалось от маминого. Он был физически слаб, что сам, вероятно, никогда до конца не осознавал. В пятнадцать лет он покинул стены школы им. Св. Павла спустя год обучения из-за болезни и отправился в Техас. Там он подружился с офицерами пограничного Форта Мак-Каветт и остался у них. Он охотился за дичью и ходил в разведку в поисках враждебно настроенных индейцев. Он любил жизнь и был прирожденным спортсменом, хорошим стрелком и отменным наездником. Думаю, такая жизнь оставила на нем неизгладимый след. К своей семье, в Нью-Йорк, он вернулся здоровым и сильным, но, похоже, детская болезнь постепенно истощала внутренние запасы сил, к которым все мы обращаемся время от времени.

Дедушка Рузвельт умер до того, как моему отцу исполнился двадцать один год. В то время как его старший брат Теодор, позднее ставший президентом Соединенных Штатов, долечивал последствия детской астмы и посещал Гарвардский колледж, Эллиот, с согласия снисходительной матери и двух обожающих сестер, принял часть отцовского наследства и отправился в кругосветное путешествие. Он охотился в Индии в те времена, когда очень немногие жители нашей страны могли позволить себе подобное.