В кармане у него лежали номера телефонов двух девушек, предложивших себя ему: одна была готова отдаться любому, а еще одна собиралась продать Бенни наркотики. В общем, вечер не очень получился. Завтра придется доложить Мартину Беку, что не удалось установить ничего, кроме самого факта исчезновения Бертиля Олафссона.

Однако немножечко информации Скакке добыл-таки.

Он выяснил, когда приблизительно исчез Бертиль Олафссон.

И еще насчет Польши. «Все лучше, чем полный ноль», – подумал Бенни Скакке.

Когда Гунвальд Ларссон, свеженький после душа, вошел в управление на Кунгсхольмсгатан и поднялся в отдел расследования убийств, он не знал, что происходит с делом Мальма. Был понедельник, двадцать пятое марта, и Ларссон впервые появился на работе после больничного.

Он не подходил к телефону после стычки с Максом Карлссоном в прошлый вторник, а в газетах не было ни слова о пожаре с тех пор, как умерла Мадлен Ольсен. Конечно, рано или поздно Гунвальд получит медаль, однако и его героический поступок, и трагедия уже стали забываться, и имя Ларссона терялось где-то в самом дальнем уголке человеческой памяти. Мир был ужасен, и кровь буквально захлестывала первые страницы газет. О самоубийствах шведская пресса сообщала довольно редко, частично по эстетическим мотивам, частично из-за того, что причины большинства самоубийств, к сожалению, банальны, а пожар с тремя жертвами не может оставаться пикантной новостью чересчур долго. К тому же полиция вовсе не снискала себе лавров; кроме прочего, она до сих пор не сумела прекратить эту отвратительную торговлю наркотиками, справиться с бесчисленными демонстрациями, гарантировать элементарную свободу передвижения по улицам. И так далее и тому подобное.

Поэтому Гунвальд Ларссон с нескрываемым изумлением уставился на многочисленную группу, которая выходила с совещания у Хаммара. Здесь были все: Меландер, Эк, Рённ, Стрёмгрен, а также Мартин Бек и Кольберг; с двумя последними Ларссон вступал в разговоры очень неохотно и делал это только в случае крайней необходимости. Даже Скакке носился по коридору с торжествующим видом, словно уже достиг вершины той горы, у подножия которой до сих пор временно находился.

– Что здесь происходит, черт возьми? – спросил Гунвальд Ларссон.

– Хаммар не может решить, где нам разместить наш штаб, здесь или на Вестберга-алле, – хмуро сказал Рённ.

– А кого вы ищете?

– Одного субъекта по фамилии Олафссон. Бертиль Олафссон.

– Олафссон?

– Будет лучше, если ты прочтешь это, – сказал Меландер, ткнув черенком трубки в отпечатанные листки.

Гунвальд Ларссон взял их. Он нахмурился, читая, и постепенно выражение его лица стало весьма озадаченным. Наконец он отложил документ и недоверчиво спросил:

– Что все это значит? Какая-то шутка?

– К сожалению, нет, – ответил Меландер.

– Одно дело – поджог, но зажигательная бомба в матраце… Вы хотите сказать, что отнеслись к этому серьезно?

Рённ с мрачным видом кивнул.

– Разве такие штуки существуют?

– Йельм говорит, существуют. Их, по-видимому, изобрели в Алжире.

– В Алжире?

– Их любят применять в Южной Америке, – сказал Меландер.

– А что известно об этом чертовом Олафссоне? Где он?

– Исчез, – лаконично ответил Рённ.

– Исчез?

– Говорят, он уехал за границу, но точно никто ничего не знает. Даже Интерпол не может его найти.

Гунвальд Ларссон задумался, вертя в руках нож для разрезания бумаги. Меландер прокашлялся и вышел. В кабинет вошли Мартин Бек и Кольберг.

– Олафссон, – сказал Гунвальд, словно разговаривал сам с собой. – Тот тип, который снабжал наркотиками Макса Карлссона и контрабандным спиртным Рота. И имел отношение к автомобильным кражам и к Мальму.

– И фамилия которого значилась на регистрационной табличке в машине Мальма, когда того остановили за превышение скорости на Сёдертельевеген, – сказал Мартин Бек. – Чтобы взять Олафссона, ребята из отдела краж не спускали глаз с Мальма. Они ожидали появления Олафссона и полагали, что Мальм даст на него показания, спасая собственную шкуру.

– Так, значит, ключ к этому делу – Олафссон. Его имя появляется то здесь, то там.

– Думаешь, мы не заметили? – проворчал Кольберг.

– Значит, остается только найти его, вот и все! – с триумфом заявил Гунвальд Ларссон. – Наверняка именно он поджег дом.

– Этот субъект бесследно исчез, – сказал Кольберг. – Ты что, не понял?

– А почему бы нам не поместить объявление в газетах?

– Потому что так мы можем его насторожить, – объяснил Мартин Бек.

– Как можно насторожить человека, который исчез?

Кольберг с утомленным видом посмотрел на Гунвальда Ларссона и пожал плечами.

– Боже, до чего человек бывает глуп, – сказал он.

– Пока Олафссон думает, что мы считаем Мальма самоубийцей, а взрыв газа – случайностью, он чувствует себя в безопасности, – спокойно произнес Мартин Бек.

– Почему же в таком случае он не появляется?

– Хороший вопрос, – похвалил Рённ.

– У меня есть другой вопрос, – сказал Кольберг, глядя в потолок. – В прошлую пятницу мы беседовали с Якобссоном из отдела наркотиков, и он сообщил, что Макс Карлссон, когда его доставили сюда во вторник, выглядел так, словно кто-то пропустил его через мясорубку. Интересно, кто бы это мог быть?

– Карлссон признался, что Олафссон снабжал товаром его, Рота и Мальма, – сказал Гунвальд Ларссон.

– Сейчас он так не говорит.

– Но мне он сказал именно это.

– Когда? Неужто ты его допрашивал?

– Точно, – невозмутимо отозвался Гунвальд Ларссон.

Мартин Бек вынул сигарету из пачки «Флориды», оторвал фильтр и сказал:

– Я уже говорил тебе раньше. И предупреждаю опять, Гунвальд: рано или поздно тебе это выйдет боком.

Зазвонил телефон, и Рённ поднял трубку.

Гунвальд Ларссон равнодушно зевнул.

– Ага. Ты так полагаешь?

– Я не только так полагаю, я в этом убежден, – угрюмо бросил Мартин Бек.

– Я сейчас не могу говорить, – сказал Рённ в телефонную трубку. – Исчезла? Но это невозможно. Ничто не может бесследно исчезнуть. Да-да, я понимаю, что он расстроен… что… передай, что я его люблю, и скажи ему, что нельзя плакать из-за того, что какая-то вещь исчезла. У нас тут, между прочим, человек исчез. Так мне что же, садиться и плакать? Если кто-то или что-то исчезает, то в таком случае… Что?

Все присутствующие с любопытством смотрели на него.

– Да, вот именно, пропажу нужно искать до тех пор, пока ее не найдешь, – сказал Рённ и со стуком положил трубку.

– А что исчезло? – спросил Кольберг.

– Ну, моя жена…

– Что? – удивился Гунвальд Ларссон. – Унда исчезла?

– Нет, – ответил Рённ. – Я подарил нашему малышу в день рождения пожарную машину. Она стоит тридцать две кроны пятьдесят эре. А теперь он ее потерял дома, в квартире. Сейчас он плачет и требует другую пожарную машину. Исчезла, ничего себе? С ума можно сойти. В моей собственной квартире. Она была вот такой величины. – Он растопырил пальцы.

– Да, это любопытно, – сказал Кольберг.

Рённ все еще сидел с растопыренными пальцами.

– Любопытно. Конечно, тебе легко говорить. Большая пожарная машина совершенно бесследно исчезла. Вот такой величины. И тридцать две кроны пятьдесят эре.

В кабинете стало тихо. Гунвальд Ларссон, насупившись, смотрел на Рённа. Наконец он произнес вполголоса:

– Исчезнувшая пожарная машина…

Рённ с непонимающим видом уставился на него.

– Кто-нибудь беседовал с Цакриссоном? – неожиданно спросил Гунвальд Ларссон. – Тем дураком из округа Мария?

– Да, – ответил Мартин Бек. – Он ничего не знает. Мальм сидел один в пивном баре на Хорнсгатан до тех пор, пока бар не закрылся в восемь часов. Потом пошел домой. Цакриссон следовал за ним и мерз там три часа. Он видел, как три человека вошли в дом – из них один уже умер, второй арестован. А потом Цакриссона сменил ты.

– Я думаю вовсе не об этом, – сказал Гунвальд Ларссон, встал и вышел.