Ближе к вечеру он принялся размышлять над тем, как ему следует одеться, чтобы менее всего напоминать полицейского. Он предпочел бы выглядеть плейбоем. Обычно Скакке одевался очень строго: ему казалось дикостью прийти на работу, например, без галстука. Поскольку Бенни отнюдь не являлся завсегдатаем баров, ресторанов или ночных клубов, он весьма туманно представлял себе, что надевают люди, когда отправляются в подобные заведения. Впрочем, он догадывался: готовые костюмы, висящие в его платяном шкафу, не совсем подходящий наряд для молодого плейбоя. В конце концов Бенни поехал к своим родителям на Кунгсхольм и взял одежду у младшего брата. Его мать как раз жарила котлеты, так что Скакке воспользовался возможностью и заодно пообедал. За столом он рассказывал изумленным и гордым родителям совершенно невероятные истории из своей опасной жизни детектива; венцом повествования стал недавний случай с Гунвальдом Ларссоном.

Вернувшись к себе в Абрахамсберг, Скакке сразу же надел костюм. Посмотрев на себя в зеркало, он остался доволен, хотя выглядел несколько странно. Но Бенни был убежден – ни у одного сотрудника полиции нет такого костюма: пиджак из голубого вельвета, длинный и сильно приталенный, с косыми карманами и высоким воротником, закрывающим шею; брюки очень тесные, с поясом ниже пупка, а штанины, обтягивающие бедра, расширяются конусом ниже колен и свободно болтаются вокруг голеней при ходьбе; рубашка ярко-оранжевая, с высоким воротом.

Бенни Скакке считал себя замаскированным до неузнаваемости, когда примерно в десять часов вошел в ночной клуб. Клуб располагался в подвале, и, прежде чем спуститься по лестнице, Бенни пришлось уплатить членский взнос в размере тридцати пяти крон.

Клуб состоял из двух больших комнат и одной поменьше. Воздух здесь был плотным от табачного дыма и запаха пота.

В одной из больших комнат часть людей танцевали под музыку беснующейся поп-группы, другие сидели за столиками, пили пиво и разговаривали, стараясь перекричать музыку. В комнате поменьше было относительно тихо. По-видимому, здесь собирались те, кто предпочитал спокойно посидеть за столом, поесть, выпить вина и подержаться за руки при романтическом мерцающем свете свечей. Скакке решил, что люди молчат благодаря свечам, хотя на самом деле они просто тихо сидели из-за отсутствия кислорода.

Он протолкался к бару, заказал кружку пива и, держа ее в руке, принялся бродить по клубу, разглядывая посетителей. Большинство девушек без грима вряд ли выглядели бы старше четырнадцати лет, хотя он заметил по меньшей мере пятерых мужчин за пятьдесят, но все-таки средний возраст присутствующих колебался примерно между двадцатью пятью и тридцатью.

Скакке решил послушать, о чем здесь беседуют, а потом и самому завязать с кем-нибудь разговор. Он подобрался поближе к четырем мужчинам, группкой стоящим в углу. Каждому из них было за тридцать. По выражениям их лиц складывалось впечатление, что предмет разговора достаточно серьезен. Они хмурились, задумчиво прихлебывали пиво, внимательно слушали того, кто говорил, и время от времени делали энергичные жесты. Скакке не мог ничего разобрать, пока не подошел к ним вплотную.

– Я уверен: у нее вообще отсутствует либидо, – сказал один из них. – Я бы предпочел Риту.

– Но она работает только один на один, – сказал другой. – Мне кажется, Беббан лучше.

Двое других неразборчиво выразили согласие.

– Отлично, – сказал первый мужчина. – Берем с собой Беббан, ведь нас все-таки четверо. Пойдем поищем ее.

Мужчины исчезли среди танцоров. Скакке остался стоять на месте, размышляя над тем, что такое либидо. Дома нужно будет посмотреть в энциклопедии.

Толпа у бара поредела, и Скакке удалось пристроиться у стойки. Когда бармен подошел к нему, он заказал пиво и как бы мимоходом спросил:

– Вы не видели Берру Олафссона?

– Нет, уже несколько недель, – покачал головой бармен, вытирая руки полосатым фартуком.

– А кто-нибудь из его приятелей есть здесь?

– Не знаю. Впрочем, минуту назад я видел Олле.

– Где он сейчас?

Бармен окинул взглядом толпу и показал куда-то по диагонали за спину Скакке.

– Вот он.

Скакке обернулся и увидел по меньшей мере пятнадцать человек, каждый из которых мог оказаться Олле.

– Как он выглядит?

Бармен удивленно вскинул брови.

– Я думал, вы его знаете, – сказал он. – Вон он стоит. В черной рубашке и с бакенбардами.

Скакке взял пиво, положил деньги на стойку и обернулся. Он сразу увидел парня по имени Олле, стоявшего засунув руки в карманы и разговаривавшего с низенькой блондинкой с пышной прической и большим бюстом. Скакке подошел к парню и похлопал его по плечу.

– Привет, Олле! – воскликнул он.

– Привет, – неуверенно ответил парень.

Скакке кивнул блондинке, бросившей на него снисходительный взгляд.

– Как дела? – спросил парень с бакенбардами.

– Прекрасно, – ответил Скакке. – Послушай, я ищу Берру. Берру Олафссона. Ты его не видел в последнее время?

Олле вынул руки из карманов и ткнул указательным пальцем в грудь Скакке.

– Нет, не видел. Я сам везде его ищу. Дома его нет. Не знаю, где его черти носят.

– А когда ты видел его в последний раз? – поинтересовался Скакке.

– Давным-давно. Погоди-ка. По-моему, в начале февраля. Он собирался на недельку-другую уехать в Париж, так он говорил. С тех пор я его не видел. А что тебе от него нужно?

Блондинка отошла к другой компании по соседству. Время от времени она поглядывала на Скакке.

– А… я просто хотел поговорить с ним кое о чем, – туманно сказал Скакке.

Олле взял его под руку и придвинулся поближе.

– Если речь идет о даме, можешь поговорить со мной. Берра передал кое-кого из них мне.

– Понятно, должен ведь кто-то заниматься делами, когда он отсутствует, – сказал Скакке.

Олле ухмыльнулся.

– Ну так как? – сказал он..

– Нет, – покачал головой Скакке. – Речь идет не о дамах, а совсем о другом.

– Ага, понятно. Боюсь, в таком случае я не смогу тебе помочь. Мне самому едва хватает.

Подошла блондинка и потащила Олле за руку.

– Уже иду, крошка, – сказал Олле.

Скакке был неважным танцором, но все же подошел к девице, которая выглядела так, словно принадлежала «агентству» Олафссона или Олле. Она устало посмотрела на него, последовала за ним на танцплощадку и начала механически двигаться. Девица оказалась неразговорчивой, но все же ему удалось выяснить, что Олафссона она не знает.

После четырех изнурительных танцев с партнершами различной степени болтливости Скакке наконец повезло. Пятая девушка была почти такого же роста, как он, с блестящими голубыми глазами, широкими бедрами и маленькими торчащими грудями.

– Берра? – переспросила она. – Конечно, я знаю Берру.

Она стояла так, словно ее ноги прибили к полу гвоздями, покачивала бедрами, выгибала бюст и щелкала пальцами. Скакке оставалось только стоять перед ней.

– Я больше на него не работаю, – добавила она. – Я работаю одна.

– А вы не знаете, где он сейчас? – спросил Скакке.

– В Польше. Я слышала, как об этом кто-то говорил.

Она энергично вертела бедрами. Скакке пару раз щелкнул пальцами, чтобы не выглядеть слишком пассивным.

– Вы уверены? В Польше?

– Да. Кто-то об этом говорил, но я не помню кто.

– Давно?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Сейчас его нет, но он обязательно появится. А что тебе нужно? Хочешь развлечься с девушкой?

Им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга в реве и грохоте музыки.

– В таком случае я смогу тебе помочь! – закричала она. – Но не раньше чем завтра.

Скакке потанцевал еще с тремя девушками, знавшими Бертиля Олафссона, но не имевшими ни малейшего понятия, где он находится. Последние несколько недель его никто не видел.

В три часа свет начал мигать и посетители стали расходиться. Скакке пришлось немного пройти пешком, прежде чем ему удалось остановить такси. Голова у него гудела от пива и спертого воздуха, и больше всего ему хотелось оказаться дома, в своей постели.