На экране появилось лицо типичного сухаря: худоба, седина, усы щеточкой. Под стать оказался и голос, резкий, как скрежет напильника.

– Мистер Гэллегер? Я вас слушаю.

– Вот что, – сказал Гэллегер, – мне сейчас принесли судебную повестку…

– А-а, так вы ее получили. Прекрасно.

– Что значит прекрасно? Я понятия не имею, почему должен явиться в суд.

– Забыли? – скептически произнес Тренч. – Надеюсь, мне удастся освежить вашу память. Мой клиент, человек мягкосердечный, привлекает вас к суду не за оскорбления, не за угрозу физического насилия и даже не за нападение с целью нанесения увечий. Он всего лишь хочет вернуть свои деньги. Или получить равноценную компенсацию.

Гэллегер зажмурился и содрогнулся:

– Что-что?.. Оскорбление?

– Вы его назвали, – ответил Тренч, заглянув в пухлое досье, – утколапым тараканом, грязным неандертальцем… а еще не то вонючим козлом, не то вонючей козявкой. Оба словосочетания являются уничижительными. Кроме того, вы отвесили ему пинка.

– Когда это случилось? – пролепетал Гэллегер.

– Три дня назад.

– И… вы упомянули деньги?

– Тысячу кредитов, выданных вам авансом.

– Аванс? На что?

– На заказ, который вы подрядились выполнить. В детали я не посвящен, но это не отменяет того факта, что заказ не выполнен и деньги не возвращены.

– О-ох… А кто такой этот Хоппер?

– «Хоппер энтерпрайзис инкорпорейтед». Делл Хоппер, антрепренер и импресарио. Впрочем, уверен, вы все это знаете. Увидимся в суде, мистер Гэллегер. А сейчас прошу извинить, я крайне занят. Сегодня мне выступать в качестве обвинителя, и я не сомневаюсь, что обвиняемый получит большой тюремный срок.

– А что он натворил? – вяло поинтересовался Гэллегер.

– Угрозы и побои, – ответил Тренч. – Простейшее дело. До свидания.

Его лицо исчезло с экрана. Гэллегер хлопнул себя по лбу и закричал, требуя пива. Он подошел к рабочему столу, присосался к пластиковой бутылке со встроенным охладителем и перерыл накопившуюся почту. Никакого намека.

Тысяча кредитов… Он совершенно не помнил, как брал их. Может, кассовая книга подскажет?

Она подсказала. Несколько недель назад в ней появились такие записи:

Зак. от Д. Х. – упл. 1000.

Зак. от Д. У. – упл. 1500.

Зак. от Толстяка – упл. 800.

Три тысячи триста кредитов! Но в банковской книжке эта сумма не отмечена. Там фигурирует только снятие семисот кредитов; на счету осталось около полутора тысяч.

Гэллегер застонал и снова обыскал рабочий стол. Под пресс-папье лежал ранее не замеченный конверт. В нем обнаружились акции, как привилегированные, так и обыкновенные – организации под названием «Устройства анлимитед». Прилагающееся письмо уведомляло о получении четырех тысяч кредитов, в обмен на которые согласно договоренности мистеру Галлоуэю Гэллегеру выданы акции…

– Обалдеть! – произнес Гэллегер и хлебнул пива.

Его мозг лихорадочно трудился. Как же случилось, что Д. Х. – Делл Хоппер – заплатил ему тысячу кредитов за изготовление не-знаю-чего, некто с инициалами Д. У. выдал полторы тысячи с аналогичной целью, а сквалыга Толстяк положил на счет всего лишь восемь сотен?

Почему?

Ответ знало только безумное подсознание. Эта смекалистая сущность ловко организовала сделки, собрала денежки с заказчиков, опустошила банковский счет Гэллегера и купила акции «Устройств анлимитед». Ну и дела!

Гэллегер снова воспользовался видеофоном, чтобы связаться со своим биржевым маклером.

– Эрни?

– Здорово, Гэллегер, – отозвался Эрни, глядя с настольного экрана. – Случилось что-то?

– Случилось. Я крепко влип. Скажи-ка, я в последнее время покупал какие-нибудь акции?

– Конечно. УА – «Устройства анлимитед».

– Ну а теперь я хочу их продать. Срочно понадобились наличные.

– Минутку. – Эрни понажимал кнопки.

Гэллегер знал, что текущие котировки высвечиваются у маклера на стене.

– Ну?

– Плохо дело. Они улетели вниз. Предлагаются по четыре, никто не берет.

– А я почем брал?

– По двадцать.

Из глотки Гэллегера исторгся вой раненого волка.

– По двадцать? И ты позволил?

– Я пытался тебя отговорить, – устало ответил Эрни. – Объяснял, что акции УА дешевеют. Задержка из-за проблем с конструированием важной техники, что-то вроде этого. А ты заявил, будто располагаешь инсайдерской информацией. Что я мог поделать?

– Выбить мне мозги, – буркнул Гэллегер. – К черту, поздно жалеть. Я брал еще какие-нибудь акции?

– Сотню от «Марсианского золотого дна».

– Их можно сбыть?

– Можно. Получишь двадцать пять кредитов за весь пакет.

– О чем с утра трубят рожки?[15] – пробормотал Гэллегер.

– Чего?

– Да это я с ужасом заглядываю в будущее.

– Знаю-знаю! – обрадовался Эрни. – «Дэнни Дивер».

– Точно, – подтвердил Гэллегер. – Споешь это на моих похоронах, дружище. – И он прервал связь.

Что, во имя всего святого и несвятого, побудило его купить акции УА?

И что он пообещал Деллу Хопперу, владельцу «Хоппер энтерпрайзис?

Кто такие Д. У. (полторы тысячи кредитов) и Толстяк (восемьсот кредитов)?

Почему вместо заднего двора теперь дыра в земле?

Что и для чего изобрела непостижимая машина его подсознания?

Он включил на видеофоне режим телефонного справочника, покрутил колесико, нашел «Хоппер энтерпрайзис» и позвонил.

– Мне бы поговорить с мистером Хоппером.

– Ваша фамилия?

– Гэллегер.

– Обратитесь к нашему адвокату мистеру Тренчу.

– Уже обращался, – сказал Гэллегер. – Послушайте…

– Мистер Хоппер занят.

– Передайте ему, – торопливо произнес Гэллегер, – у меня есть то, что ему нужно.

Это подействовало. На экране сфокусировался Хоппер – бычьего сложения, седогривый, с беспощадными смоляными глазами, с носом точно клюв. Он двинул к экрану тяжелую челюсть и проревел:

– Гэллегер? Да я тебя в порошок сотру! – И вдруг сменил тон: – Ты звонил Тренчу? Ага, значит, подействовало. Понял уже, что я могу в два счета упрятать тебя за решетку?

– Да, но, может…

– Не может! Думаешь, в моих привычках лично наведываться к каждому чокнутому изобретателю, подрядившемуся выполнить для меня работу? Если бы мне не прожужжали все уши, какой ты суперский спец, я бы еще неделю назад потащил тебя в суд!

Изобретатель?

– Дело в том, – кротко начал Гэллегер, – что я болел…

– Да ни черта подобного, – грубо перебил его Хоппер. – Ты был в стельку пьян. А я не имею обыкновения платить за пьянство. Или забыл, что та тысяча кредитов – только часть гонорара и что я обещал добавить еще девять?

– Девять? Н-нет… Девять тысяч?

– Да к тому же премию за срочность. Учти, у тебя еще есть шанс ее получить – прошла только пара недель. Но если не управишься в срок, пеняй на себя. Я уже выхлопотал разрешение на строительство заводов, мои разведчики ищут по всей стране подходящие кинотеатры. Это годится для небольших помещений, Гэллегер? Постоянный доход дадут они, а не громадные кинозалы.

– Тчвук… – булькнул горлом Гэллегер. – Э-э-э…

– Оно у тебя? Сейчас же приеду и посмотрю.

– Подождите! Может, все-таки позволите мне ее малость подшлифовать?

– Концепция – вот что мне нужно, – сказал Хоппер. – Если она годится, дальше будет проще. Я позвоню Тренчу и велю отозвать иск. До скорого. – Он отключился.

– Пива! – вскричал Гэллегер. – И бритву, – добавил он, когда Нарцисс затопал к выходу из комнаты. – Хочу перерезать себе горло.

– Почему? – спросил робот.

– Чтобы тебя порадовать. Ступай за пивом.

Нарцисс принес пластиковую бутылку.

– Не понимаю, почему ты пребываешь в таком подавленном настроении, – произнес он. – Не лучше ли пребывать в восторженном любовании моей красотой?

– Бритва – это выход, – мрачно проговорил Гэллегер. – Самый лучший выход. Три клиента, двух из них я совершенно не помню. Каждый поручил мне задачу, которую я тоже начисто забыл. Кошмар…