– Каса-дель-Сьело, – повторяет он. – El hotel no está lejos, pero no están abiertos[12].

Мои губы расплываются в широкой улыбке.

– Gracias[13], – отвечаю я, хотя понятия не имею, что он только что сказал.

Интересно, о чем, черт возьми, я думала, когда решила поехать в страну, языком которой не владею!

Ах да. Точно. Я думала, что поеду с Финном, который им как раз владеет.

Вежливо помахав рукой на прощание, я продолжаю двигаться в указанном мне направлении. Через несколько сот ярдов я замечаю выцветшую деревянную вывеску с вырезанным на ней названием моего отеля.

Я подхожу к двери как раз в тот момент, когда кто-то открывает ее изнутри. Из-за двери показывается пожилая женщина, чье лицо так изборождено морщинами, что напоминает скорее смятую простыню; черные глаза незнакомки блестят. Она кричит тому, кто, по-видимому, остался в здании. Ей отвечают по-испански. На женщине хлопчатобумажное платье с логотипом отеля на левой груди. Она улыбается мне и тут же исчезает из виду, свернув за угол здания.

Следом за первой из отеля выходит вторая женщина – помоложе, с длинной копной черных волос, заплетенных в косу. Она держит в руках связку ключей и, выйдя из здания, начинает запирать за собой дверь.

Странное поведение для обслуживающего персонала отеля.

– Discúlpame[14], – робко начинаю я, – это Каса-дель-Сьело?

Она вытягивает шею, словно рассматривает что-то на крыше здания, а затем кивает.

– Estamos cerrados, – отвечает женщина, переводя взгляд на меня. – Закрытые, – добавляет она по-английски.

Я моргаю. Может быть, здесь есть что-то вроде сиесты; может быть, все предприятия на острове закрываются – я смотрю на часы – в 16:30?

Женщина резко дергает дверь и уходит. В панике я бегу за ней, прося ее остановиться. Незнакомка оборачивается, а я принимаюсь рыться в рюкзаке в поисках распечатанного подтверждения брони из отеля – доказательства того, что я имею полное право прожить ближайшие две недели здесь, поскольку номер полностью оплачен.

Женщина берет у меня из рук распечатку и внимательно ее изучает. В очередном потоке испанских слов я различаю лишь одно знакомое мне понятие: «коронавирус».

– Когда вы снова откроетесь? – спрашиваю я.

Женщина пожимает плечами – понятный любому человеку на планете жест, означающий буквально: «Ты влип по полной».

Она садится на велосипед, начинает крутить педали и вскоре оставляет меня одну перед захудалым отелем, оплаченный номер в котором мне не светит, в стране, на языке которой я не говорю, на острове, где мне предстоит прожить две недели. При этом из вещей у меня только зубная щетка и купальник.

Я огибаю отель. Оказывается, его задний фасад обращен к океану. Нежное небо все словно в синяках. Морские игуаны бросаются врассыпную, когда я присаживаюсь на небольшой бугорок, чтобы достать телефон и позвонить Финну.

Но связи нет.

Я закрываю лицо руками.

Я не привыкла путешествовать таким образом. Обычно я заранее бронирую отель, запасаюсь путеводителями и завожу аккаунт на сайте авиалиний, чтобы накапливать мили. Я трижды проверяю, взяла ли с собой права и паспорт. Я крайне организованна. От мысли о том, чтобы бесцельно бродить по городу в поисках отеля со свободными номерами, меня начинает подташнивать.

Как-то раз моя мама фотографировала на Шри-Ланке азиатских буйволов, когда на пляж обрушилось цунами.

– Слоны, – рассказывала потом она, – бросились к холмам еще до того, как кто-либо из нас понял, что происходит. Фламинго сорвались с насиженных мест, чтобы перебраться куда повыше. Собаки отказывались выходить на улицу. Если все движутся в каком-то одном направлении, – резюмировала она, – обычно на это есть причина.

Я чуть не подпрыгиваю от прикосновения чьей-то руки к своему плечу. Позади себя я обнаруживаю пожилую женщину из отеля. Она улыбается мне беззубой улыбкой, и ее губы повторяют изгиб десен.

– Ven conmigo[15], – говорит она.

Я не знаю, что это значит, и остаюсь сидеть на месте. Тогда незнакомка протягивает мне костлявую руку и помогает подняться.

Держа за руку, словно маленькую девочку, она ведет меня вниз по песчаной улице Пуэрто-Вильямиля. Я знаю, что позволять незнакомцу увести себя в неизвестном направлении не очень-то разумно. Но пожилая женщина кажется не похожей на серийного убийцу, к тому же у меня нет выбора. Словно во сне, я бреду за ней мимо запертых дверей магазинов, закрытых ресторанов и тихих баров, которые вскоре уступают место маленьким аккуратным жилым домишкам. Некоторые из них выглядят роскошнее остальных, прячась за низкими оштукатуренными стенами с воротами. Рядом с другими валяются ржавые велосипеды. Вокруг третьих имеются палисадники с заборчиком из измельченных морских ракушек.

Женщина сворачивает ко входу в один из домиков. По форме он похож на квадрат и явно сделан из бетона, выкрашенного в бледно-желтый цвет. Ножки колонн на небольшом деревянном крыльце густо увиты буйно цветущими виноградными лозами. Однако, вместо того чтобы подняться на крыльцо, мы обходим вокруг дома – оказывается, что его задняя часть спускается к воде. Во внутреннем дворике обнаруживается металлический кофейный столик и веревочный гамак, несколько растений в кадках и пролом в стене высотой по колено, который ведет прямо на пляж. Бьющиеся о берег волны быстро разносят слухи.

Я оборачиваюсь и вижу, как пожилая женщина проходит через раздвижную стеклянную дверь и машет мне, веля следовать за ней. Я вхожу в крошечное помещение, которое выглядит одновременно обжитым и заброшенным. Из мебели здесь есть только потертый, уродливый диван в коричневую клетку, деревянный кофейный столик и шаткий стол довольно большого размера. Прямо посреди стола краснеет раковина, в которую вставлена пачка бумажных салфеток. Повсюду разбросаны тряпичные коврики.

В комнате имеются также холодильник, духовка и плита. Но в шкафах нет книг, на полках нет еды, на стенах нет картин.

– Ты, – велит мне женщина на ломаном английском, – оставаться.

Против воли мои глаза наполняются слезами.

– Спасибо, – отзываюсь я. – Я могу заплатить. Dolares[16].

Женщина пожимает плечами, как будто это абсолютно нормально – предлагать дом выброшенному на улицу путешественнику, не требуя платы. С другой стороны, может быть, на Исабеле это действительно считается чем-то само собой разумеющимся. Женщина улыбается и похлопывает себя по груди.

– Абуэла, – представляется она.

Я улыбаюсь ей в ответ:

– Диана.

Мое жилище представляет собой маленькую загадку. В нем есть неширокая кровать, и я отправляюсь на поиски простынь. В задней части бельевого шкафа под полотенцами оказываются спрятанными три выцветшие футболки из мягкой ткани: одна – с незнакомым мне флагом, другая – с черным котом, третья – с логотипом какой-то компании на груди. Тот же логотип я замечаю на коробке с огромными рекламными открытками – их в ней несколько сот, не меньше. Логотип компании «G2 Tours» в окружении различных фотографий – вулкана, черепахи, каменистого пляжа и голубоногой олуши с глазами-бусинками. В спальне в побитом жизнью шкафу я нахожу пару огромного размера шлепанцев, а также маску и трубку. В ванной комнате в ящике стола обнаруживаются полупустой тюбик зубной пасты и бутылочка с аналогом ибупрофена. В холодильнике есть пара приправ – горчица и табаско – и при этом никакой еды.

Вот почему я вынуждена покинуть относительный комфорт своего нового жилища. Мой желудок урчит так громко, что игнорировать его становится опасным, и я отправляюсь на поиски еды и сотовой связи. Я снимаю рубашку, которую ношу уже два дня, и переодеваюсь в футболку с логотипом «G2 Tours», завязывая ее узлом на талии. Затем раздвигаю стеклянные двери, переступаю порог и оказываюсь на краю света.