Владелица магазина «Солнцезащитные очки Сонни» прекрасно говорит по-английски, и здесь продаются не только очки, но и саронг, футболки, бикини неоновых цветов, карты памяти для фотоаппаратов и – ура! – сим-карты для международных разговоров, хотя в данный момент их нет в наличии. Мне по-прежнему не везет. Магазинчик находится ровно в том месте, о котором говорила Беатрис, – на главной улице Пуэрто-Вильямиля. По словам девочки, около полудня там всегда открыто.
Так и есть. Дверь распахнута настежь, и хозяйка сидит возле кассы, обмахиваясь каким-то журналом. Эта пышная дама, у которой пышное все: лицо, руки и живот, – смотрит на меня поверх украшенной вышивкой маски.
– Tienes que usar una mascarilla[32], – говорит она, а я в ответ продолжаю просто смотреть на нее, разобрав в сказанной фразе лишь последнее слово, которое по звучанию похоже на английское «mascara», «тушь для ресниц», но на мне нет никакого макияжа.
– Я… no habla español[33], – заикаясь, отвечаю я, и глаза женщины тут же загораются.
– А-а, так ты turista! – восклицает она и, указав на свое лицо, поясняет: – Тебе нужна маска.
– Мне нужна не только она, – говорю я, окидывая магазин взглядом.
Я складываю на прилавок футболки с надписью «Галапагосы», две пары шорт, толстовку, бикини, маску для лица с принтом из маленьких перчиков чили и путеводитель по Исабеле с картой острова. Затем я показываю ей свой телефон, и женщина протягивает мне местную симку. Не представляя, кому из местных я буду звонить или отправлять эсэмэски, я все же покупаю ее. К сожалению, марки в магазинчике не продаются.
Наконец я достаю свою кредитку и спрашиваю:
– Вы, случайно, не знаете, где здесь ближайший банкомат?
– О! – Женщина вставляет мою карточку в старинный импринтер, предназначенный для оформления слипа. – На острове нет банкоматов.
– Даже в банке?
– Даже там. Вы также не можете здесь снять наличные со своей карты.
Я смотрю на ничтожную сумму денег, которая у меня осталась, после того как я заплатила Абуэле за квартиру, – тридцать три доллара. Минус проезд на пароме до острова Санта-Крус… При этих подсчетах мое сердце начинает бешено колотиться. Что, если мне не хватит наличных на то, чтобы протянуть здесь еще как минимум полторы недели?
Мою паническую атаку прерывает звон дверного колокольчика. В магазин входит еще одна женщина. На ее лице – маска, в руках она держит малыша, который тут же начинает извиваться в ее объятиях и звать хозяйку магазина. Посетительница опускает ребенка на пол, и он подбегает к хозяйке магазина и вцепляется ей в ногу, словно моллюск. Она сажает его к себе на колени.
Женщина, пришедшая с маленьким мальчиком, разражается потоком речи, из которой я не понимаю ни слова. Внезапно она замечает, что в магазине еще кто-то есть, и поворачивается в мою сторону.
Она кажется такой знакомой, хотя я не могу понять почему. Но тут женщина вновь поворачивается к владелице магазина, и длинная черная коса хлещет ее сзади по спине. Я вспоминаю, что видела ее возле отеля, и, кажется, у нее был бейджик с надписью «Елена». Именно она сказала мне, что они «закрытые».
– Так ты не уехала? – спрашивает Елена.
– Я остановилась у… Абуэлы, – отвечаю я.
Я в курсе, что «абуэла» значит «бабушка» на испанском. Мне стыдно, что я не знаю настоящего имени своей благодетельницы.
– La plena![34] – усмехается Елена, а затем вскидывает руки и, хлопнув дверью, покидает магазин.
– Ты живешь в старом доме Габриэля Фернандеса? – уточняет владелица магазина и после моего кивка тут же разражается смехом. – Елена разозлилась, потому что сама хотела бы оказаться в его постели.
Я чувствую, как вспыхивают мои щеки.
– Я не… я не… – заикаюсь я, а затем качаю головой. – У меня дома есть парень.
– Как скажешь, – пожимает плечами хозяйка магазина.
Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Я продолжаю проверять свой телефон в надежде получить от тебя письмо. Я знаю, это не твоя вина, но мне так хочется знать наверняка, что с тобой все в порядке. Плюс хорошие новости мне не помешают.
Этот вирус похож на шторм, который все никак не утихнет. Где-то в глубине души ты знаешь, что так не может продолжаться вечно. Вот только он все никак не заканчивается. И становится только хуже.
Обычные симптомы ковида – это высокая температура, боль в груди, кашель, потеря обоняния, металлический привкус во рту, гипоксия и страх.
Необычные – это боль в животе и рвота.
А заражаются ковидом в основном от бессимптомных пациентов, которые обращаются в «скорую помощь», потому что поранили руку, разрезая булочку.
Мой начальник призывает нас исходить из того, что у всех пациентов в нашей больнице есть ковид.
Он чертовски прав!
Но как ни странно, отделение неотложной помощи не сильно загружено. Никто больше не заходит туда без крайней необходимости, все слишком напуганы. Потому что никогда не знаешь, а вдруг парень со сломанной ногой, сидящий рядом с тобой в отделении неотложной помощи, болеет ковидом, просто бессимптомно? И не дай бог тебе кашлянуть где-нибудь в общественном месте, даже если у тебя обычная простуда. Все тут же повернут головы в твою сторону и будут смотреть на тебя как на террориста.
Поскольку никто не хочет лишний раз рисковать, большинство пациентов приезжают в больницу на «скорой помощи», когда уже не могут дышать.
Меня направили в одно из отделений реанимации и интенсивной терапии. Там чертовски шумно. Всякий раз при изменении одного из жизненно важных показателей больного раздается мерзкий писк и начинают мигать различные индикаторы. Аппарат ИВЛ чудовищно гудит, когда дышит за пациента. Хотя посетителей в палатах нет. Странно, что возле больных не сидят плачущие жены, а прочие члены семьи не держат их за руку.
О, и каждый день у нас меняется протокол лечения. Сегодня мы даем гидроксихлорохин. Завтра, упс, нет, уже не даем. Сегодня мы пробуем давать больным ремдесивир, но антибиотики закончились. Кто-то из врачей назначает своим пациентам липитор, потому что он уменьшает воспаление. Другой пробует давать им фуросемид, который показан при острой сердечной недостаточности, чтобы вывести жидкость из легких, пораженных ковидом. Некоторые врачи считают, что от ибупрофена больше вреда, чем пользы, хотя никто не знает почему, поэтому вместо него теперь высокую температуру сбивают парацетамолом. Всех интересует вопрос: так ли эффективна плазма с антителами к ковиду? Но знать наверняка мы не можем, потому что у нас ее недостаточное количество.
Когда у меня выдается небольшая передышка, я читаю исследования о том, как борются с ковидом другие врачи в других городах и странах, какие клинические испытания проводятся. Это примерно как швырять дерьмо в стену, чтобы посмотреть, не прилипнет ли оно.
Сегодня у меня была пациентка с легочным кровотечением. Обычно в подобных случаях мы давали тысячу миллиграммов стероидов, чтобы остановить кровотечение, но врач сомневался в подобном решении, поскольку, согласно некоторым исследованиям, стероиды могут усугубить ковид. Наблюдая за тем, как колеблется мой коллега, я все не переставал думать: имеет ли значение, как именно мы будем лечить несчастную, если в любом случае ее ждет летальный исход?
Но вслух я ничего не сказал. Я вышел из палаты и сделал обход, прислушиваясь к легким, которые не в состоянии прогнать через себя воздух, и к сердцам, которые едва бились, затем проверил жизненно важные показатели и количество жидкости в легких. Я очень надеюсь, что мои пациенты смогут победить вирус до того, как у нас закончатся койки. В Нью-Йорк вскоре должен прибыть военно-морской корабль на тысячу коек, но это произойдет не раньше апреля. Говорят, места в нью-йоркских больницах закончатся уже через 45 дней.
Прошла всего неделя.
Я решил, что больше не буду слушать новости, потому что являюсь их источником.
Боже, как бы я хотел, чтобы ты была рядом!
