Они долго разговаривали о чём  угодно, и не заметили, как наступила глубокая ночь. Дождь прекратился, и пелена размазанных по небу туч обнажила тёмно-синий ковёр подсвеченный луной и миллиардами мерцающих звёзд.

Лешеку не хотелось уходить. Но Дарья решительно сказала: – «Тебе пора домой!»  Он не стал возражать, и неохотно побрёл к двери. Она, боясь, что он обиделся, встала из-за стола и последовала за ним. У двери она положила ему на плечо руку. Как только он повернулся, она, встав на носочки, поцеловала его. Лешек обнял её  и, прижав к себе,  после затяжного поцелуя изрёк: – «Жди меня. Завтра я обязательно приду».

Лешек ушёл,  а Дарья после расставания, находясь в приподнятом настроении, быстро убрала со стола и легла спать. После прошлой бессонной ночи, она, не успев подумать о замужестве быстро уснула.  На следующий вечер Лешек зашёл к ней в дом,  так, что она даже не заметила, завозившись во дворе. Он принёс  ей  букетик ландышей, и уже навсегда покорил её сердце. Он приходил каждый вечер, и к концу недели она уже позволяла ему многое.…

Для Дарьи после встречи с Лешеком, дни скорби, опустошённости и гнетущей  неизвестности, постепенно стали уходить, а новые приобретать особый, обнадёживающий смысл. Наконец-то в её  жизни появился человек, который поведёт в счастливое светлое будущее. Он стал оставаться на ночь. Однажды  она не смогла устоять перед его напором и, проведя с ним незабываемую бессонную ночь, утром лёжа  в постели спросила:

– Лешек ты говорил со своими родными обо мне?

– Пока нет. Ты же сама сказала, что у нас с тобой есть ещё  время. Если ты готова изменить своё  решение, я сегодня же поговорю о нас с отцом.

– Лешек, я была не права. Наши отношения зашли далеко. Ты не устал бегать ко мне по ночам. Тебя могут увидеть соседи, и не хочу, чтобы обо мне ходили дурные слухи. Давай говори с отцом. Пусть сходит к моему крестнику. И если всё будет нормально – обвенчаемся сразу после троицы.

– Даша я несказанно рад тому, что ты предлагаешь. Я сегодня же поговорю с отцом. Думаю, он разрешит жениться на тебе.

Он встал с кровати и засобирался домой. Она предложила ему позавтракать, но он, сославшись на то, что его ждут в кузнице, быстро ушёл.

Лешек лукавил, когда сказал, что его ждут в кузнице. Просто лёжа в постели у него возникло желание, создать настоящее брачное ложе. А сделать его без кузнеца невозможно.

Днём Лешек рассказал отцу о Дарье, и о том, что собирается жениться. Отец поначалу, нахмурил  брови и отрезал: – «Тебе рано жениться! Что среди наших, девку найти не мог?» Но Лешек был парнем с характером и, распсиховавшись, выдал:

– Да не мог! Люблю я её! А если ты не согласишься! То я… То я… Обойдусь без твоего благословения!

– А ты вообще, что о ней знаешь? Чья она? На что живёт?

– Знаю. Она сирота. Не побирается. Жить есть где. У неё  свой  дом.

– А ты жених, фамилию хоть ее знаешь?

– Толстопятова. По отцу Васильевна!

– Так это я прошлой осенью у неё корову купил?

– Ага…. Ну и память у тебя батя! Как ты быстро определил?

– Я просто знал её отца. Мы в детстве вместе играли. Справный казак был. Жаль, рано умер.

      После того, как Бронислав узнал, на ком хочет жениться его сын, он сменил гнев на милость. Понимая, что будущая невестка принадлежала к зажиточной семье и если она одна унаследовала всё имущество, то за Лешека можно не волноваться. Бронислав иногда бывал на улице где жила Дарья и, проходя мимо двора и дома, куда забегал в детстве, наблюдал, как большой дом постепенно ветшал и требовал мужского ухода. Придомовой участок полностью не обрабатывался. Учитывая, что до Бронислава  дошли слухи, что в марте на съезде большевиков было принято решение о замене политики   «военного коммунизма» новой экономической политикой, при которой принудительную продразвёрстку заменили натуральным налогом, он стал думать о возможном расширении семейного дела. И лишний участок земли был бы –  как нельзя кстати.

        Информация об изменении политики правительства большевиков приходила из столицы быстро и из нескольких источников,  поскольку в станице была железнодорожная станция и телеграф. Советы начинали внедрять товарно-денежные отношения, которые были понятны станичникам и создавали стимул для развития всех отраслей.  В целях проведения  успешной весенней посевной, они вели повсеместную пропаганду  новых условий взаимоотношения власти с производителями сельхозпродукции. Стали призывать к хозяйственной инициативе и заинтересованности хлеборобов.

– Так ты дашь благословение? Или нет?– не унимался Лешек.

– Ну что с тобой делать. Коли шибко любишь её, то дам. Вот только венчаться будете по нашей вере.

– А почему нельзя по её вере? Я с ней решил, что буду в её  вере.

– А кто ты такой, чтобы такие дела решать! Ты забыл, кто тебя породил?– рассвирепел отец.

– Почему же помню. Но вера…это моё личное дело! В кого захочу в того и верить буду!

– Ну, я вижу, ты совсем взрослый стал. Ума поднабрался! Отец тебе не указ! Ты поляк и должен жить по нашей заповеди.

Бронислав, проживший в станице с детства, знал, что некоторые поляки женились на казачках. Они принимали православную веру и вступали в кубанское казачье войско. А потому недолго сопротивлялся, успокоился и пробурчал:

– Делай, как знаешь. Коли собрался жениться – женись. Когда венчаться надумали?  От меня то, что ещё  надо?

– Венчаться будем по православному обычаю в следующее воскресенье после троицы. Сходи вечером до её крестного Петра Ненашева потолкуй за нас. Знаешь, где он живёт?

– Как не знать… Я што  вчера родился, али меня сюда ветром занесло?

А почему так срочно, что нельзя отложить, к примеру, на завтра?

– Отложить то можно. Но просто мне надоело шастать к ней по ночам, чтобы никто не заметил. Мне нужна определённость, и тогда я мог приходить к ней днём и заниматься домом.

– Ну… ладно, загляну к нему вечерком. Не переживай сынок – всё  решим по уму.

      На следующий  день с утра в дом Дарьи постучались. Она открыла дверь.  На пороге стоял  крестник. Дарья сразу  поняла, по какому вопросу он прибыл. Сев за стол, Пётр, оглядев комнату хозяйственным взглядом,  выдержав паузу, заявил: – «Ну… что, доченька  пришло твоё время – радуйся! Я тебе мужа нашёл. Ко мне вчера приходил достойный человек – Бронислав Домбровский. Он сватал тебя за своего сына Лешека. Семья очень хорошая, Бронислава я знаю давно. Думаю, его сын будет тебе хорошим мужем. Мы договорились, что свадьбу оформим сразу после троицы. А до этого можешь познакомиться с Лешеком. Дело то молодое».

Дарье хотелось петь и плясать. Но показать крестнику, насколько она счастлива, она постеснялась, и обречённо склонив голову произнесла:

– Спасибо крёстный. Я обещала отцу слушаться вас. Если вы считаете, что этот Лешек Домбровский будет мне хорошим мужем, то я выйду за него замуж.

– А вот и хорошо. Не бойся Доченька. Ты же знаешь, я тебя в обиду никому не дам. Я договорился, что до свадьбы Лешек будет заходить к тебе. Может,  что поможет по дому.

Пётр не стал долго засиживать у Дарьи. Выпил чаю. Для поддержания разговора, поинтересовался, как она хозяйствует, в чём  нужна помощь. Но, толком не вникая  в ответы, удалился также  быстро, как и пришёл.

После посещения крестника, Дарье никогда не было так хорошо. Она сидела за столом, и тщательно выискивая на скатерти отдельные крошки хлеба думала: – «Да… Не зря я так долго молилась перед иконой Николая Чудотворца. Не забыл святой обо мне!»

 Её  безмятежное времяпровождение прервал приход Ульяны. Увидев подругу в подавленном состоянии, с синяком под глазом, она участливо  спросила:

– Что случилось? Неужели Фёдор опять руки стал распускать?

– А то кто же. Он самый! Совсем с ума сходит!  Проникся такой любовью к большевикам, что не ровен час, в коммунисты запишется. Но хрен бы с этим. Но он собрался в товарищество вступить, и передать в него и корову, и кобылу, и сельхозинвентарь. Всё  делает за моей спиной!  Втихаря!  Как только я вчера  об этом узнала, меня прям всю, передёрнуло, но я успокоилась, и говорю: – «Федя решил вступать в товарищество –  вступай. Но бурёнку – кормилицу нашу, я в твою шайку-лейку не  отдам. Она моя! Моя мать на неё деньги давала!» А он мне: – «У нас всё  общее! Коммунисты говорят и жёны будут общие!» Но тут я не выдержала и ляпнула: – «Ага общие… Ты с одной женой иногда разобраться толком не  можешь. Дурак ты стоеросовый! А если бог ума не дал, прислушивался бы к толковым людям. Начерта тебе нужна эта товарищеская свора. Она сегодня есть, а завтра нет. Война вроде как закончилась, а бандюги, которые с гор приходят, казаки и адыги, просто так спокойной жизни не дадут. Началась тайная война, можно сказать партизанская. Все, кто хоть что-то  потерял, за последние годы, являются скрытыми врагами нынешней власти. Они будут гадить везде – где только можно. Ты, что нашу корову в общем хлеве каждую ночь охранять будешь?»