Лунный свет, струившийся через окна, был единственным, что разгоняло тени.

Я крепче сжала нож, когда он направился ко мне. Все мои инстинкты подсказывали, что этот человек опасен. Что он может убить меня в одно мгновение и не почувствовать ни капли раскаяния. Но у меня были и другие инстинкты, более низменные. Те, которые этот человек воспламенял.

Кухонный остров был позади меня, и я вжалась в мрамор, как будто могла раствориться в нем.

— Что ты здесь делаешь посреди ночи? — он возразил, его голос окутал меня, как меховая шуба.

— Хочу поесть торт, — его глаза были прикованы ко мне, когда он приближался, проходя через лучи света. На мне была шелковая ночнушка, короткая, открытая. Только кружевные треугольники прикрывали грудь, соски отчетливо видны сквозь ткань. Я даже не потрудилась прикрыться.

Он не остановился, когда подошел на расстояние, которое большинство людей сочли бы невежливым. С другой стороны, я никогда не считала Феликса вежливым. Но я никогда не ожидала, что он прижмется ко мне всем телом и сомкнет свою руку на моем запястье — там, где я держала нож.

Я подозревала, что в этом похожем на пещеру, темном, мерзком местечке внутри него, есть нечто. Нечто, что он хранил для меня. Влечение. Я подозревала, что он ненавидел меня. Потому что хотел. Он выжил, будучи бездушным монстром. Желать кого-то — значит проявить частичку человечности. Опасно так делать в этом мире.

И мне это понравилось. Я жаждала его. По-другому, не так, как Кристиана. Я хотела Кристиана всем сердцем и душой. Я тосковала по монстру внутри него.

Но жадная, уродливая часть меня хотела знать, каково это — чувствовать монстром себя. И приручить еще одного. Возможно, более опасного.

Феликс очаровал меня. Ведь я была уверена, что он лишен эмоций, а он показал другое. Например, его разговор о преданности Кристиану. И когда его руки задерживались на мне во время тренировки.

Как прямо сейчас, блять.

Его тело было твердым, я ощущала все бугры мышц. На мне не было ничего, кроме шелковой сорочки, пламя пробежало по коже. Дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди.

Был шанс, что он подпитает мою тягу к нему. Был также шанс, что он может забрать у меня нож и жестоко убить.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала я хриплым голосом.

Его хватка на моем запястье стала крепче, больнее. Я почувствовала вкус крови и прикусила губу, чтобы не закричать. Несмотря на то, что мне нужно какое-то оружие, моя хватка на ноже ослабла, и Феликс плавно переместил нож к моей шее.

Я затаила дыхание, но не сопротивлялась. Ничего не сделала. Моя киска запульсировала, когда холодная сталь коснулась моей кожи.

— Я здесь, чтобы заботиться о тебе, — его дыхание было теплым на моем лице.

Я едва могла расслышать сквозь грохот своего сердца.

Воздух между нами был густым, тяжелым.

— Ты должна уйти, Сиенна, — предупредил Феликс.

Я моргнула, глядя на него, не ожидая таких слов.

— Уйти? — повторила я.

— Это единственный шанс, который я тебе даю, — сказал он, сжимая мою руку.

— Ты серьезно? — пролепетала я.

Феликс не ответил. Ему не нужно отвечать. Он был самым серьезным человеком, которого я когда-либо встречала.

— Я не могу уйти, — прошипела я. — Кристиан убьет мою лучшую подругу и ее сына, — это была самая безопасная причина, за которую можно цепляться.

— И что? — ответил Феликс.

— И что? — я сардонически рассмеялась. — Я не буду нести за это ответственность. Я не хочу, чтобы это было на моей совести.

Я наблюдала, как выражение лица Феликса изменилось в лунном свете, и он одарил меня той же злой улыбкой, что и сегодня утром. Мой желудок перевернулся, и похоть свернулась кольцом глубоко внутри меня.

— У тебя нет совести, Сиенна, — пробормотал он, его губы были в нескольких дюймах от моих. — Ты говоришь себе, что такая же, как гребаные овцы в этом мире. Что внутри тебя есть доброта. Но ты бы не прожила так долго. Ты не овца, Сиенна. Ты львица, — он сделал паузу, отступив всего на дюйм, пронзительно рассматривая меня. — Твоя пизда не была бы сейчас мокрой, будь у тебя совесть.

Я судорожно втянула воздух от его слов. Знала, что он хотел меня, но не ожидала, что он так заговорит. Признает это.

— Не смей говорить это, — я ненавидела то, что мой голос звучал нуждающимся.

Рука Феликса, не державшая мое запястье, скользнула вниз по спине, по шелку, а затем под тканью он обхватил мою задницу.

— Ты предаешь Кристиана, — выдохнула я. — Говорил, что верен ему.

— Да, — его холодный тон заставил меня вздрогнуть. — Но ты, Сиенна, женщина, которая нарушила пожизненную верность. Ты смогла бы не просто запустить тысячу кораблей в плаванье, а заставила бы человека сжечь мир дотла, просто, ради интереса, — его губы снова были в нескольких дюймах от моих.

И на этот раз он поцеловал меня.

Поцеловал. Меня.

Я этого не ожидала. Я думала, он будет насмехаться надо мной. Дразнить. Подведет меня прямо к краю, собьет с толку и почти трахнет, но остановится перед настоящим предательством.

Но его язык яростно двигался против моего, рука мяла мою задницу. Я застонала, отвечая на поцелуй со всем своим голодом.

Нож со звоном упал на пол, и руки Феликса легли на мои бедра, когда он поднял меня на остров. Его руки опустились к подолу, разрывая шелк, обнажая мое тело.

Феликс зашипел, когда его глаза пробежали по мне, единственный звук, который я слышала от него. Он хотел меня. Поцелуй сказал об этом.

И я хотела его. Хотела, чтобы он трахнул меня прямо здесь, прямо сейчас, несмотря на то, что сделает Кристиан. Это будет преследовать меня, причинять мне боль, резать по швам. Но я не могла отказать себе.

Удовольствие любой ценой.

Даже ценой гибели.

— Позволь мне трахнуть тебя, Сиенна, — Феликс стоял у меня между ног. Его твердый член протискивался сквозь джинсы. Прижатый между моих ног.

Я впилась зубами в губу, пока не почувствовала вкус крови.

— Позволь мне предать единственного человека, которому я когда-либо доверял, — снова потребовал он, прижимаясь ко мне бедрами. — Позволь мне предать твоего будущего мужа.

Мое сердце эхом отдавалось в черепе. Если бы я заговорила, если бы я сказала то, что он приказал, он бы всё сделал. Сделал бы это со мной. Накормил, насытил. Погубил бы еще больше, если такое вообще возможно.

Это погубит Кристиана и меня.

Это будет моим спасением.

Если я переживу.

Несмотря на все это, мой рот открылся, готовый произнести слова. Хотела почувствовать Феликса. Еще одного монстра между своих ног. Хотела пробраться к нему под кожу.

Но Кристиан поймал меня в последнюю минуту. Его образ осел в моем сознании. Я подняла руку, бриллиант сверкнул на свету, и прижала ее к груди Феликса.

Даже с моей подготовкой, если бы он хотел, то я бы его не остановила. Но, несмотря на то, каким монстром мог быть Феликс, он не из насильников.

Он отступил назад, пока его лицо не оказалось в лунном свете. Я не могла найти там ничего, ни сожаления, ни облегчения.

Я слезла с острова, не потрудившись прикрыть свое тело, и встала прямо перед Феликсом.

— Ты расскажешь об этом Кристиану? — я не боялась его ответа. Просто было любопытно.

— Нет, — ответил он. — Хотя подозреваю, что он ожидал нечто подобное, когда уезжал.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но прошло несколько секунд, прежде чем я смогла выдавить из себя слова.

— Так это что-то вроде теста? Для кого? Для тебя, или для меня?

Феликс несколько мгновений молчал.

— Для него.

С этим сбивающим с толку ответом он повернулся и ушел, оставив меня голой на кухне.

========== Глава 17 ==========

Я решила, что с сюрпризами покончено. Что удары больше не будут попадать, больше не напугают меня. Особенно после прошлой ночи.

Я должна была знать лучше.

Смотрела на часы, которые ползли к пяти вечера. Я никогда не уходила в пять. Не раньше, чем встретила Кристиана. Обычно уходила последней, хотя эта фирма полна юристов-трудоголиков, особенно тех, кто претендовал на место партнера. Сейчас больше, чем когда-либо, я должна была хотеть остаться в офисе, быть где-нибудь в безопасном, знакомом месте и подальше от особняка Кристиана.