— Они заставят ее чувствовать себя настолько маленькой, насколько это возможно, если вообще потрудятся поговорить с ней, — продолжил он, поворачиваясь, чтобы полностью сосредоточиться на мне. — Если каким-то чудом они поверят ей, поймают того, кто это сделал, тогда её будут вызывать в суд. Всю ее жизнь разобьют на части и снова заставят чувствовать себя ничтожной, рассказывая о худшей ночи в ее жизни. И поскольку у этого человека есть деньги и фамилия, ему это сойдет с рук. Потому что так работает наша система правосудия. Если ты богатый, важный, белый, то ты обходишь любое правосудие. Ты этого хочешь для Дианы, Стелла?

Это был вызов. Ясный как день. Обвинял меня, несмотря на то что это он виноват за то, что он не относился к девушке, которая любила рождественские фильмы, с той заботой, которую она заслуживала.

Я вздернула подбородок вверх.

— Нет, это не то, чего я хочу для нее. Но я также чертовски не хочу, чтобы двое мужчин, которые не смогут понять, что она может чувствовать, принимали за нее какие-либо решения.

После моих слов воцарилась тишина. Джей не привык, чтобы я бросала ему вызов таким образом. И я не привыкла это делать. Но я также никогда не оказывалась в подобной ситуации.

— Со мной все будет в порядке, — пробормотала Диана. — Я пойду с ними.

Мы все посмотрели туда, где она стояла, одетая в кашемировые спортивные штаны и мои кроссовки – на два размера больше, – неловко придерживая свою одежду и каблуки.

— Ты не обязана, Диана, — ответила я, сосредоточившись на ней.

Ее глаза остановились на мне. Она улыбнулась самой грустной улыбкой, которую я когда-либо видела, улыбкой, которой не должно быть на лице девятнадцатилетней девушки.

— Ты была так добра ко мне сегодня вечером, Стелла. Ты не представляешь, как много это значит. Но я доверяю мистеру Хелмику. Я знаю, что он позаботится обо мне.

Я переводила взгляд с нее на Джея, жалея, что не могу ей поверить. Поверить в него. Ее тон, хотя и мягкий, был твердым. Я никак не могла заставить ее делать то, чего она не хотела, особенно учитывая все, через что ей пришлось пройти. Поэтому я пересекла комнату, схватила потертую черную сумочку, которая лежала на кухонном столе.

— Твой телефон здесь?

Она кивнула.

Я протянула его ей, и она взяла его дрожащими руками. Мое сердце болело, наблюдая за ней, но я решила сохранить решительное выражение лица.

— Достань свой телефон, и я запишу в него свой номер, — сказала я.

Она сделала, как я просила, протянув мне телефон с ярко-розовым блестящим чехлом и треснувшим экраном. Я ввела свой номер.

— Можешь звонить мне в любое время, хорошо? — я потянулась, чтобы сжать ее руку. — Если тебе что-нибудь понадобится. Или если ты просто захочешь поговорить о рождественских фильмах.

Она слабо улыбнулась.

— Пора идти, — сказал Карсон, прерывая момент. Я была рада, потому что не знала, сколько еще смогу смотреть на покрытое синяками лицо Дианы, не разрыдавшись.

— Хорошо, — ответила Диана, расправляя плечи, собираясь с силами. Она снова обратила свое внимание на меня. — Спасибо тебе, Стелла. За все. Это так много значит для меня.

Слезы защипали мне глаза, но я сморгнула их.

— Просто помни, что ты не одна.

Она кивнула и послушно подошла к Карсону.

— Спасибо, мистер Хелмик, — тихо сказала она, не глядя на него.

Джей не ответил. Не уделил ей своего внимания. Или какой-то любезности. Он просто продолжал смотреть на меня. Я проигнорировала его и смотрела, как Карсон выводит Диану из кухни.

— В спальню. Сейчас же, — скомандовал Джей, как только Карсон и Диана ушли.

Хотя я должна была бороться с этим, бороться с ним, я этого не сделала. Я ничего не сказала, не задала ни одного вопроса. Я просто… пошла.

Мое сердцебиение учащалось с каждым шагом и ревело в ушах к тому времени, как я добралась до спальни.

— Ты меня не послушала, — тихо сказал Джей, закрывая дверь.

Все мое тело дрожало, когда он повернулся ко мне лицом. Я ничего не сказала. Вместо этого я отступила, когда он двинулся на меня, и не останавливалась, пока спина не уперлась в стену. Джей не останавливался, пока не запер меня в клетку. Страх пробежал по моей коже, ледяной, как взгляд Джея.

За исключением первых лет моей жизни, я не испытывала никакого насилия. Мне повезло. Я была под защитой. Ни один парень не бил меня, даже не был слишком груб. Я не ввязывалась даже в кошачью драку. В первую очередь потому, что я была достаточно умна, чтобы знать, что я никогда не выиграю кошачью драку.

От меня не ускользнуло, что с тех пор, как Джей вошел в мою жизнь, я испытала больше тьмы и опасности, чем когда-либо. Несмотря на то, что я ничего о нем не знала, понимала, что его жизнь была опасной, жестокой. Потому что, как бы хорошо он ни одевался, в каком бы особняке ни жил, он прочно укоренился в преступном мире. И никогда не собирался покидать его. Не собирался подниматься к какой-то нормальной жизни ради меня. Или любой другой женщины. Он втянет меня в это.

Я спросила себя, почему все еще здесь, почему вернулась в эту комнату, а не вышла через парадную дверь. Но каким бы ни был ответ, теперь слишком поздно, когда меня прижал к стене человек, которого я боялась.

Его губы зависли над раковиной моего уха, от его теплого дыхания у меня мурашки пробежали по пальцам ног.

— Я сказал тебе, что произойдет, если ты попытаешься вмешаться в мою жизнь. В мой бизнес, — пробормотал он.

Я вздернула подбородок, отказываясь отводить взгляд от его устрашающих глаз.

— Я не знала, что твой бизнес состоит из избитых и истекающих кровью девушек, — выплюнула я.

— Тебе следовало уйти, — процедил он сквозь зубы. — Теперь ты подвергаешь себя опасности.

Было неясно, это опасность от каких-то внешних сил, или от человека, стоявшего передо мной. Или это одно и то же.

— Мир – опасное место, — прошептала я. — Не из-за тех, кто творит зло, а из-за тех, кто смотрит и ничего не делает.

Что-то промелькнуло в глазах Джея. Что-то крохотное. И все же что-то важное для него. Эмоция.

— Эйнштейн. Умный человек, — его пальцы сами собой сомкнулись на моей шее. Он не оказывал никакого давления, просто положил их туда в качестве предупреждения. — Ты умная женщина, Стелла. И все же сострадание, доброта… это не то, что демонстрируют умные люди. Потому что они знают, что такие вещи могут закончиться крахом.

Я сглотнула, и от этого движения пальцы Джея слегка сжались.

— Лучше жить в крахе, чем ничего не делать, — возразила я шепотом.

Он слегка наклонил голову.

— Ты уже там.

Я ничего не сказала. Не стала с ним спорить. Он был прав.

— Я ясно дал понять, что эта договоренность закончится, когда ты узнаешь то, что нельзя, — продолжил Джей после долгой, тяжелой минуты молчания.

— Я ничего не знаю, — прошипела я ему. — Я знаю лишь то, что у тебя есть работа, которая включает в себя испуганных, истекающих кровью девушек на твоей кухне в три часа ночи. Я знаю, что у этой девушки останутся шрамы на всю жизнь. И что ты каким-то образом в этом замешан. Так что я не боюсь твоих угроз покончить с нами, потому что теперь даже не знаю, хочу ли этого.

Джей моргнул. Что-то шевельнулось на его лице, похожее на шок. Возможно, страх.

Но потом это исчезло. Угроза вернулась.

— Что заставляет тебя думать, будто у тебя есть выбор? — прошептал он.

Страх пробежал по моей коже, но я отказалась показывать его, отказалась давать Джею это удовлетворение.

— А что ты сделаешь? Будешь держать меня здесь взаперти против моей воли только для того, чтобы продолжать трахать? — сплюнула я.

— Мне не нужно держать тебя взаперти, — ответил он. — Ты не бросишь меня. Ты не можешь бросить меня.

В тот момент я ненавидела его. За то, что он так чертовски хорошо меня знал. За то, что был таким уродливым, злым, безразличным человеком.

— Я смогу и оставлю тебя, если не получу объяснений, — прошипела я. — Потому что ты прав. У тебя есть власть надо мной, которую я не могу понять. Поэтому ты так ко мне относишься. Так говоришь со мной. Но эта девушка? — я указала в сторону кухни, хотя едва могла поднять руку. — Через что она прошла? Чему мне пришлось стать свидетелем? Даже того, что я чувствую к тебе, недостаточно, чтобы запутать меня в этом, — я сделала паузу, чтобы перевести дыхание, надеясь, что мои слова проникнут сквозь его стенки. — Нет, если ты не скажешь мне, какого хрена ты делаешь, и что тебя втянуло в такое дерьмо… и мне плевать на твои гребаные правила соглашения. Меня не волнует указ «без вопросов, без информации». Тебе нужно принять решение. Прямо сейчас, черт возьми, либо ты расскажешь, либо позволишь мне выйти за дверь.