— Ты можешь приставить пистолет к моей голове и будешь знать, что даже тогда я сделал все, что мог. Ее тело само излечится. И я не сомневаюсь в этом. Чудеса случаются, — он многозначительно посмотрел на Лукьяна. — И не трать их впустую, Оливер.

Что-то висело между ними, что-то ключевое, что-то, частью чего я была.

Добрые глаза доктора снова остановились на мне.

— Я правда счастлив видеть, что ты здорова, — он помолчал. — Если не считать глухоты, вызванной выстрелом. Ты действительно замечательная женщина.

Затем он хлопнул Лукьяна по спине, забрал свою маленькую кожаную сумку и ушел, грациозно пробираясь между телами.

Я перевела взгляд с его исчезающей спины на Лукьяна.

— Он твой друг? — удивленно спросила я, боясь, что все еще кричу.

Мой голос звучал так, словно он был под водой.

Маленькие таблетки, которые дал мне доктор, и которые Лукьян почти насильно втиснул мне в горло, притупили острую боль в голове до легкой пульсации.

— У меня нет друзей, — возразил он, блуждая глазами по моему лицу и останавливаясь на синяке.

Я осторожно прикоснулась к нему.

— Бывало и хуже.

Его челюсти сжались.

— Это сделал не я. А значит, что это хуже.

Каким-то образом эти слова наполнили меня каким-то теплом, чем-то, что прогнало реальность сегодняшнего дня.

Но слова мало что могли противопоставить реальности, и через несколько мгновений она настигла меня. Тела. Мужчины. Это была скоординированная атака.

Они прошли через охрану Лукьяна.

Никто не смог бы пройти через это. Я знала. Это святилище Лукьяна. Его крепость.

Они могли войти только в том случае, если это было запланировано.

Если кто-то их впустил.

Мой желудок сжался, а недоеденный ужин подступил к горлу.

Я с трудом сглотнула, желчь и кровь смешались на языке.

— Это все из-за тебя, — сказала я, ужаснувшись тому, что правда смотрела мне прямо в лицо, и мне потребовалась безжизненная гримаса мертвеца перед собой, чтобы понять это. — Все это. Все, что произошло в этом доме, было сделано по твоему замыслу.

Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой, и вот почему это правда.

— Нет, — ответил он. Он заговорил громче и яснее, знал, что у меня все еще звенит в ухе. — Ничего из того, что произошло, не было сделано по моему замыслу, — он стиснул зубы. — Ты думаешь, я бы пошел на такой риск?

Я посмотрела на него.

— Да, — сказала я.

Он уставился на меня.

— Значит, ты ничего не знаешь.

Он не ошибся. Я склонила голову набок. Может быть, сегодняшняя ночь и не по его замыслу, но другие вещи – да.

— Значит, ты не приглашал в гости тех головорезов, зная, что по крайней мере один из них пересечет границу? Ты в тот раз пригласил двух мужчин, и только один из них вышел отсюда, — сказала я. — Ты не знал, что он расскажет о тебе и таинственной женщине, живущей в твоей могиле, хотя она и не мертва? Ты не знал, что это достигнет ушей нужных людей и в конце концов случится вот это? — я протянула руки к бойне в комнате. — Каждое твое движение было рассчитано на то, чтобы сдвинуть фундамент моей психики, сломать ее полностью, чтобы я впала в какую-то… ремиссию? — я прошлась по комнате, быстро выпрямляясь, когда закружилась голова. — Ты сделал все это, чтобы вытащить меня из дома. Твой план состоял в том, чтобы избавиться от меня. Не смей, блять, врать.

Он наблюдал за мной. Мои крикливые слова отскакивали от стен.

— Да, в самом начале, когда стало ясно, что ты покинешь этот дом только в гробу, я строил планы. Хотел, чтобы ты ушла отсюда своей собственной силой, — признался он.

— Еще твой план состоял в том, чтобы заставить меня влюбиться в тебя, а потом возненавидеть настолько, чтобы я отсюда сбежала? — прошипела я.

— Нет, — сказал он, и в этом слове появилось что-то похожее на эмоции. — У меня не было никаких планов развивать какие-либо чувства к тебе. Даже когда само твое присутствие, само биение твоего сердца было ярким примером какого-то чувства. Я проигнорировал это. Потому что я думал, что это можно игнорировать. Думал, что тебя можно игнорировать. Я ошибался. Как и во всем, что касается тебя.

Я не ответила. Мне хотелось кричать. Визжать. Сказать ему, что он лжет, что он злой и жестокий, и что он погубил меня.

Но он уже знал это сам.

— План был разработан для того, чтобы заставить тебя меня ненавидеть, и я от него отказался в тот момент, когда ты проснулась, — сказал он.

— Миссия выполнена, — прошипела я.

— Я не учел оборотной стороны этой ненависти. Я возненавидел тебя за то, что ты заставляешь любить тебя, — продолжал он.

И снова я замолчала.

— Я разложил скелеты этого плана. Намеревался его придерживаться. Но ты изменила его. Прикрепила кожу к моим костям. Воплотила план в жизнь так, как я никогда бы не придумал, — он помолчал. — Я пригласил в дом тех двух мужчин, поскольку знал, что тебе нужно увидеть, что мир может входить внутрь твоего убежища несмотря ни на что. Но я не рассчитывал, что слухи о тебе начнут распространяться, — его взгляд остановился на моем покрытом синяками лице. — Я бы никогда этого не устроил.

— Значит, ты жалеешь об этом? — спросила я, не позволяя сожалению и боли в его голосе пошатнуть меня. — Делал все это со мной, лишь бы я узнала об опасности?

— Нет, — тут же ответил он. — Но если бы мне пришлось провернуть это снова, я бы так и сделал. Потому что для тебя нет другого способа вырасти, кроме как через боль. Без нее ты бы здесь не стояла.

— Я, блять, стою, потому что у меня нет другого выбора, — почти закричала я.

Он никак не отреагировал.

— У тебя есть выбор, — сказал он. — Тот, который ты выбрала раньше. И ты стоишь не потому, что у тебя нет выбора, а потому, что теперь ты настолько сильная, что справишься со своей болью.

Я уставилась на него.

— Ну, разве это не замечательно? — спросила я. — Я достаточно сильна, и теперь ты снова можешь меня уничтожить.

— Думай, что хочешь, Элизабет, но это не то, чего я хочу. Больше нет, — прохрипел он.

Я не ответила, не могла ответить.

Мертвецы на несколько долгих мгновений завладели комнатой.

— Это еще не все, — сказал он почти неуверенно.

— Конечно, — прошептала я. — Этого недостаточно, чтобы прорубиться до моих костей. Нужно растереть их в пыль.

Я увидела, как он вздрогнул. Или показалось.

— Теперь твоя семья контролирует интересы Кристофера, — сказал он.

— Я не удивлена, — сказала я без эмоций.

— Подозреваю, что нет, — пробормотал он. — Но моя семья…

— Твоя семья, которая устроила на меня покушение? О нет, подожди, это ты все устроил. Они только заплатили, — выплюнула я.

— Да, эта семья, — согласился он, не попавшись на удочку. — Они нашли способ, как повлиять на твою.

Кусочки сходились в моем сознании, все было ясно и очевидно.

— Какой из братьев? — спросила я.

Лукьян на долю секунды нахмурился, и я поняла, что он смущен.

— За кого из моих братьев ты решил выдать свою сестру? — уточнила я. — Я думаю, Генри. Хотя он моложе и кажется слабее, но это так кажется. У него есть друзья, которые хотят, чтобы он преуспел, и он был достаточно жесток, чтобы стать успешным.

Я почти не знала своих братьев. В личном смысле. Они старались говорить со мной как можно меньше; как и остальные члены семьи, они были слишком озабочены своими собственными интересами, чтобы беспокоиться о моих. Но я наблюдала за людьми, которые считали меня невидимой. Я их изучала.

Лукьян вглядывался в мое лицо.

— Да, — сказал он. — Во время моей встречи с отцом и…

— Женой, — вмешалась я.

Кивок.

— Они сообщили мне об этом плане. Но их также проинформировали о женщине в моей резиденции…

— Как ты и хотел, — снова перебила я.

Он резко и яростно замотал головой.

— Каким-то образом они поняли связь между непонятной женщиной и Элизабет Аид, которая должна была умереть, — он посмотрел на меня. — Это не входило в их план.