Его взгляду открылось удивительное зрелище. Посреди обширного помещения громоздился металлический стол с креплениями для тела. Стол покоился на подвижном основании, его положение можно было менять с помощью системы зубчатых передач и рычагов. За столом находились подрагивающие кожухи каких-то приборов, от которых исходило басовитое гудения. И самое главное - вдоль стен стояли прозрачные стеклянные сосуды, к которым вели многочисленные трубки и провода. Освещенные мертвенным светом, в одних из них плавали части тел - изящная женская ручка, отсеченная в плечевом суставе, грудная клетка с молочными полушариями грудей. В других парили в голубоватой жидкости внутренние органы - легкие, почки, кишечник... И ритмично сокращающееся сердце.
- Вот же ж чертов псих, - пробормотал Урбан, переходя от одного сосуда к другому. - Ну, теперь тебе конец...
- Джон, подойди сюда! - негромко позвал напарника Пратт. - Посмотри на это.
Урбан подошел к сосуду, перед которым остановился кадавр. Когда до него дошло, на что он смотрит, его желудок скрутило в узел.
Освещенная все тем же мертвенно-голубым светом, в сосуде плавала женская голова в венце длинных черных волос. И, хотя глаза ее были закрыты, Урбан не мог ошибаться - перед ним было то же само лицо, что и на портрете в кабинете Франкенштейна. Лицо Элизабет.
- Вот и она, причина всего зла, - печально произнес Пратт, коснувшись руками холодного стекла. - Кто бы мог подумать, что он столько лет лелеял надежду вернуть ее к жизни...
- Да ты, мать твою, романтик, - Урбан нервно вытер рукой губы. - По мне, так он просто ублюдок, по которому виселица плачет. Будь моя воля...
Он не договорил. Сверху донесся скрежет. Полицейские задрали головы и увидели, как створки стеклянной крыши расходятся в стороны. Надсадный свист ударил им по ушам, и в помещение хлынули поток едкого дыма, сквозь который просачивались сполохи огня - там происходила теплородная реакция.
Когда дым рассеялся, Урбан и Пратт стояли с оружием наизготовку и целились в темный силуэт, возникший перед ними.
Человек сделал шаг вперед, встав в круг призрачного света, излучаемого сосудами. Пресса не намного ошиблась, присвоив уайтчепельскому убийце прозвище Кожаный Фартук - он был облачен в тяжелое кожаное пальто, покрытое кровавыми разводами. Руки убийцы, в одной из которых находился покрытый изморозью металлический цилиндр, обтягивали тонкие перчатки, столь удобные для того, чтобы орудовать хирургическими инструментами. И хотя лицо пришельца полностью скрывал яйцеобразный медный шлем с двумя поблескивающим красным окулярами, у Урбана не было сомнений, кто перед ним.
- Виктор Франкенштейн, поднимите руки и сдайтесь! - он постарался, чтобы его голос прозвучал как можно тверже. - Вы арестованы по подозрению в совершении семи убийств... Или уже восьми, а сукин ты сын?
- Как же я ненавижу это имя, - голос из-под шлема звучал глухо, как из могилы. - Виктор Франкенштейн, проклятый трус...
Убийца отстегнул шлем, который тут же швырнул на пол.
- Виктор Франкенштейн, проклятый ублюдок, сунувший свой длинный нос туда, куда где править должна лишь длань Господа, - вслед за этими словами раздался жуткий хохот. - Но на сегодня, пожалуй, мы можем сбросить маски, верно, детектив Урбан?
Тот, кого полицейские принимали за Виктора Франкенштейна, опустил голову, прижал подбородок к груди и надавил большими пальцами у себя за ушами.
Прямо на глазах у оторопевшего Урбана, кости черепа стоящего напротив него существа пришли в движение. Прокатившиеся по нему волны смыли с лица аристократические черты ученого, после чего на нем проступил иной облик.
- Чудовище! - выдохнул Урбан.
- Да, именно чудовище, - монстр вперил злобный взгляд в детектива. - Он даже не дал мне имени, так что пришлось взять себе его...
Грохнули выстрелы, и кожаное пальто на груди монстра разлетелось в клочья, заставив его отшатнуться и упасть на колени.
Урбан оглянулся - Пратт, отбросив опустошенный первый пеппепербокс, целился в монстра из второго. На лице его не было ни следа паники, только сосредоточенность.
- Джон, уходи, - негромко произнес кадавр. - Ты с ним не справишься!
- Пошел к черту, - Урбан ухватил револьвер покрепче и навел его на монстра. - Я твой героизм знаешь куда имел?
- Идиот, - коротко отозвался Пратт.
- Кто бы говорил, - хмыкнул детектив.
Стоящий на коленях монстр сдернул из-за спины что-то и с силой метнул его в Пратта. Тот не имел ни малейшего шанса увернуться - в него врезались истекающие дымом стальные баллоны с болтающимися ремнями. Очевидно, это был удивительный летательный аппарат, что переносил чудовище Франкенштейна по воздуху. Пратт отлетел к металлическому столу и врезался в него спиной. Пеппербокс вылетел из руки кадавра.
Урбан нажал на спуск, его револьвер плюнул пламенем, но монстр оказался быстрее. Он молнией пронесся мимо Урбана, даже не обратив на него внимания, схватил что-то на одном из столов, заваленных оборудованием, и кинулся на Пратта, пытающегося сбросить с себя баллоны.
Прежде чем оседлать кадавра, монстр получил две пули в спину, но неприятный металлический звук, раздавшийся при этом заставил Урбана вспомнить кадавра из "Веселой Салли".
А монстр, скинув с Пратта баллон, воздел правую руку с зажатым в ней предметом, и со всего размаху всадил его в грудь кадавра.
- Что ж, с тобой покончено, констебль Пратт, - монстр поднялся, не обращая внимания на целящегося в него Урбана. - Эта штука за пару минут размотает пружину твоего кровеносного насоса.
Механизм на груди Пратта зажужжал как гигантское разозленное насекомое. Кадавр схватился за него руками и попытался сорвать его, но тот присосался намертво.
Монстр повернулся и неспешным шагом направился к Урбану.
