<p>

1</p>

   Магниевая вспышка резанула по глазам детектива Джона Урбана, на мгновение стерев краски окружающего мира и превратив его в театр теней. Мир от этого отнюдь не похорошел - остались и монотонный, сводящий с ума шум октябрьского дождя, и тошнотворный запах мясной лавки, и головная боль, и шершавая сухость на языке... Никуда не делось и привалившееся к стене тело - голова сворочена набок под неестественным углом, волосы свесились вниз, выставив на обозрение отвалившуюся челюсть с неровным частоколом обломков желтой эмали да багровую ухмылку, перечеркнувшую горло женщины до белеющих позвонков.

   Из глубин желудка поднялась волна горечи, заставив Урбана согнуться пополам. Чтобы не рухнуть, ему пришлось ухватиться за борт полицейского бронехода.

   - Не вздумай тут блевать!

   Рывок за хлястик макинтоша вернул его в вертикальное положение.

   - Пошел к черту!

   Из уст Урбана прозвучало это не слишком грозно.

   - Опять нажрался?

   Урбан с трудом оторвал взгляд от дырявой масляной пленки на поверхности лужи. Над ним возвышался констебль Уильям Пратт - шкафообразный напарник-кадавр. Несмотря на шум дождя и гомон зевак, Урбану показалось, что он слышит, как щелкают валики аналитической машины в скрепленной болтами черепной коробке Пратта, оценивая количество принятых детективом на грудь стаканов дрянного виски.

   - Слушай, Пратт, ты мне мать родная что ли? - Урбан оттолкнул руки напарника. - Ты всего лишь гребаный кадавр, так что завали хлебало, пока я не потерял где-нибудь ключ от того насоса, что гоняет эликсир по твоим венам! Понял?!

   Пратт пожал плечами и отпустил плащ Урбана. Не из-за пустых угроз, впрочем, а лишь потому, что напарник сам уже вполне утвердился на ногах.

   Коронер тем временем сделал еще несколько снимков тела. Каждая вспышка отражалась на лице Урбана гримасой страдания. Когда коронер закончил работу, детектив оторвался от подрагивающего борта бронехода и протолкался к трупу, раздавая локтями тычки налево и направо. От шагающего следом Пратта зеваки отшатывались сами.

   С некоторым запозданием, Урбан сообрази, что кадавра надо было пускать впереди.

   - Что у нас тут? - Джон махнул бляхой перед лицом коронера.

   - Седьмая, - вздохнул тот.

   - Твою ж мать... - особого расстройства в голосе у Урбана не звучало, ибо все было понятно и без коронера. - Что на этот раз он забрал?

   Коронер сунул в руки Урбану планшет. Грубую бумагу усеивали мокрые пятна, от которых карандашные строчки местами расплылись. Впрочем, список был не слишком длинным. Не глядя, Урбан передал его Пратту.

   - Запоминай, - буркнул инспектор и полез в карман за сигаретами.

   Которые, конечно, отсырели вместе со спичками.

   В сердцах смяв пачку, Урбан повернулся к кадавру. Тот уставился в список. Микроскопические иглы в его аналитической машине выбивали крохотные точки на свободных барабанах памяти, превращая неровный почерк коронера в строки цифрового кода.

   - Ну?

   - Ничего нового, - Пратт протянул планшет коронеру. - Только теперь ему понадобилась селезенка.

   Из-под распахнувшихся пол плаща блеснула сталь тернеровского пеппербокса.

   - Свидетели? - без особой надежды поинтересовался Урбан.

   - Ни одного, - не разочаровал его напарник.

   - И, дай-ка угадаю... следов тоже нет?

   - Святый боже, Урбан, да ты после пары стопjr вискаря прям сама гениальность! - ухмыльнулся Пратт.

   - Не поминай имя Божье всуе, скотина...

   - А то что? - глаза Пратта насмешливо блеснули из-под шляпы. - Ты не забыл, что я собран из кусков трупов каких-то бедолаг-смертников из Ньюгейта, а вместо мозгов в моей черепушке лишь пружины и шестеренки? Нет у меня души, Урбан, так что вряд ли боженька посетует мне за нарушение третьей заповеди.

   Урбан сплюнул и подошел к телу. Не то, чтобы он испытывал страх перед мертвецами, все ж таки не первый год в полиции, но с конца лета это уже был четвертая известная газетчикам (а в реальности седьмая) жертва, выглядевшая словно над ней мясник поработал. Какой-то остряк в "Иллюстрейтед Лондон" даже прозвище ему придумал - Кожаный Фартук. Смерть как смешно.

   Ну, у этой бедолаги хоть руки-ноги на месте, хотя вряд ли ей от этого легче. Кто-то из констеблей стыдливо накинул на тело разодранное аляповатое платье, прикрыв раскромсанный живот...

   Жуткий визг заставил Урбана отшатнуться от тела. Под ногами промелькнула серая тень, от неожиданности он оступился и на глазах у изумленной публики приземлился задницей в лужу. Тень застыла у подвального окна - тощий взъерошенный кот, сжимающий в зубах ошметок сизой требухи.

   - Эй, Пратт! - рявкнул детектив, поднимаясь из грязи. - Ну-ка живо сюда труповозку, пока эти твари человечины не обожрались!

   Отряхиваться было бесполезно, так что Урбан просто отошел в сторону, когда раздвигая зевак, к месту преступления задом подъехал исступленно пыхтящий грузовик с крытым кузовом. Дождь заливал и котел, и трубу, из которой валил густой черный дым.

   Натянув перчатки, два констебля переложили тело в брезентовый мешок. Еще двое собрали останки внутренностей несчастной, разбросанные вокруг, и закинули их в тот же мешок, после чего погрузили его в кузов. Коронер уехал вместе с телом, остальные полицейские разошлись по постам. Вслед за ними рассосались и зеваки.