Честно говоря, увидев руну, я так испугался, что и правда, чуть прахом не стал. Зажмурился и ждал, когда меня Святой огонь сожжёт и в мелкую пыль развеет, а в памяти всё крутились слова Гавриила о том, что только Великим возможно узреть тайну замысла Божьего и вынести свет Его Печати. А уж прикоснуться к тому, на что она наложена, может лишь тот, в ком течёт сила и кровь самого Создателя…
Нигар сделал паузу, и, удовлетворённый тем, как Белл затаил дыхание, повёл свой рассказ дальше.
— В общем, ждал я, ждал, когда меня изжарят за непослушание, но так и не дождался. Набрался наглости и приоткрыл глаза… Вижу, Михаил берёт с полки какую-то тетрадь, достаёт перо и что-то пишет. Меня от любопытства аж перекосило всего. Так захотелось узнать, что Архангел там строчит, что даже зубы свело. Да ещё свитки древние, словно нарочно, на стеллажах мерцают, сами в руки просятся! Ух, Белл, не передать, что я тогда испытал! Стою и думаю, как в это тайное хранилище можно проникнуть, ведь там наверняка магическая защита установлена. Мне бы смотаться оттуда, пока Михаил занят, а меня всего трясёт, манит, будто затягивает что-то. Я едва сдержался, ноги сами к хранилищу шли. Хорошо, хоть Архангел был слишком увлечён записями и не заметил ничего… Я зубы стиснул и заставил себя исчезнуть, но теперь только и думаю, как пробраться в ту тайную келью! Кажется мне, что все тайны раскроются, если те свитки и тетрадь заполучить!
— И что ты там найти собираешься? — выслушав брата, Белл-Ориэль неожиданно нахмурился.
— Я думаю, там про нашего отца что-то написано, — Нигар тоже стал непривычно серьёзным. — Тетрадь, похоже, это дневник самого Михаила или что-то в этом роде. Я бы всё отдал, чтобы заглянуть в неё, Белл.
— Даже не думай! — вдруг решительно оборвал старший, побледнев от накатившей ярости. — Ни одна тайна не стоит того, чтобы рисковать своей жизнью, Гин! Пообещай мне, что забудешь об этой дурацкой двери и больше туда не сунешься!
— Но, Белл, ты не понимаешь…
— Обещай мне, Гин! — упрямо потребовал Белл-Ориэль, уцепившись в плечо брата. — Поклянись!
— Ладно, — обречённо вздохнув, Нигар недовольно кивнул. — Я не пойду туда… Только, как мы тогда что-то узнаем об отце? Вряд ли Михаил однажды сжалится и захочет нам рассказать.
— Не знаю как, но мы всё выясним, братишка, — отпустив его, Белл резко поднялся и, распахнув шкаф, начал выкидывать из него свои вещи. — Только не смей ради этого рисковать собой, понял?! Нам не нужна правда такой ценой.
Нигардиэль не ответил. Понуро кивнув, он несколько секунд ещё наблюдал за тем, как старший складывает тоги, потом уныло поплёлся к дверям.
Нигар задумчиво бродил по дорожкам цветущего пышным убранством парка и чувствовал, как на него накатывает ощущение безмерной тревоги и одиночества. Страх за брата холодными клещами сжимал его сердце и заставлял душу корчиться от дурного предчувствия. Кроме того, мысли о тайной тетради и вожделенных свитках не давали покоя, и не позволяли прислушаться к голосу разума, который настойчиво требовал выкинуть всё это из головы.
Нигардиэль даже не заметил, как остановился, сосредоточенно размышляя над тем, как лучше проникнуть на запретную территорию, и преодолеть магическую защиту, которая, скорее всего, охраняет мрачную келью. Он пытался вспомнить, как Михаил открыл потайную дверь, но не мог. Слишком перепугался тогда и ничего не разглядел. От слабого голоса совести, который шевельнулся где-то в груди, парень просто отмахнулся, предпочитая не думать сейчас об обещании, которое дал брату, и, оправдывая себя тем, что пока ничего не нарушил. А не размышлять о том, как обойти магические ловушки, он Беллу не обещал, так что и беспокоиться не о чем.
Успокаивая себя подобным образом, парень вновь зашагал по дорожке парка, которая вывела его к чудесному лесному озеру, голубой гладью поблёскивающего среди изумрудной зелени.
Отыскав сухой островок возле воды, Нигар устроился прямо на траве и, скинув плетёные сандалии, опустил ноги в прохладную хрустальную синь. Мелкие серебристые рыбёшки тут же окружили его ступни, с удивлением рассматривая чужеродное для их обитания тело. Парень хмыкнул и пошевелил пальцами, отпугивая любопытную мелюзгу. Рыбёшки отпрянули, попрятавшись в водорослях. Поверхность воды зарябила и пошла мелкими кругами. Золотой речной песок подёрнулся лёгкой мутью, шевельнулся, приоткрывая спрятавшуюся в него небольшую змейку, которая извиваясь, устремилась к берегу, и очень скоро показалась на поверхности и поползла, спеша добраться до зарослей густой травы.
Нигар улёгся на спину, подставляя лицо солнечным лучам и искоса наблюдая за юркой змейкой. Та вдруг замерла, словно почувствовав его взгляд, подняла узкую голову, зашипела и заморгала глазами-бусинами. Острый раздвоенный язык высунулся из пасти, анализируя запахи и оценивая предполагаемую угрозу.
Нигар улыбнулся и, перекатившись на бок, сам не зная почему, вдруг протянул змейке ладонь. Та свернулась кольцами, подняла голову выше, качнулась, словно размышляя, и неожиданно метнулась прямо на ладонь юноши, где и замерла, с любопытством разглядывая его самого.
— П-привет! — несколько растерявшись от произошедшего, хрипло выдохнул Нигар, только сейчас заметив на спине змеи широкие кольца, цвета тёмной меди, которые прямо извещали о том, что данное пресмыкающееся ядовито. — Тебе тоже одиноко?
Змея зашипела, тряхнула головой, словно отрицая подобное предположение. Затем потянулась к запястью и, недолго думая, вонзила в него острые клыки. Нигар подпрыгнул от неожиданности, вскочил, стряхнул змею, которая тут же исчезла в траве, и растерянно уставился на две кровоточащие ранки. То, что яд не причинит ему вреда, парень знал, но сам факт, что змея укусила ангела в Раю, был вопиющим! Такого просто не могло произойти! В этом мире всё существовало в гармонии и никогда ни звери, ни птицы, ни змеи, не несли в себе угрозы!.. Нигар на мгновение подумал, что он просто спит и ему снится совершенно нелепый сон. И если бы не отчётливая боль на запястье, парень просто посмеялся бы над столь несуразной ситуацией. Но теперь он стоял опешив, абсолютно не понимая, что нужно делать и как ко всему этому относиться. И пока он размышлял, змея вернулась, выползла на тропинку, замерла перед ним и вновь зашипела.
— Уйди! — отчего-то расстроившись, бросил ей Нигар, опуская пораненную руку в воду и смывая кровь. — Что я тебе плохого сделал?
— Ничщщщего… плохххооогоо… — прошипели ему в ответ столь отчётливо, что Нигар подскочил во второй раз.
Он так и замер, держа руку в воде и раскрыв рот, уставился на змею. Та совершенно невозмутимо наблюдала за ним своими глазами-бусинами.
— У меня галлюцинации от яда? — зачем-то спросил у неё парень, без сил плюхнув на траву пятой точкой. — Мне показалось, ты что-то сказала…
— Подууумала, — невозмутимо поправило пресмыкающееся, выше приподняв чёрную мордочку. — Я думаю — ты слышишшшшь…
— А укусила почему? — парень потёр запястье, наблюдая, как ранки на нём постепенно затягиваются.
— Тебе нужжжен яд… Чтобы слышшшать… Чтобы стать мнооой…
— Змеи не кусают ангелов! — фыркнул Нигар с досадой. — А ангелы не превращаются в змей! — он поднялся с намерением уйти. Настроение было окончательно испорчено.
— У тебя разум змееея, — прошипело в голове, и парень невольно остановился, вдруг почувствовав, как по телу пробежала волна огня, похожая на колючие мурашки. — Тело змееея… Инссстинкты змея… Очень сссильные!.. Очень опасссные!.. Жшшуткая смесссь ссс ангелом!..
— Что за… бред?! — Нигар даже попятился, вдруг по-настоящему испугавшись, и начав задыхаться от того, что сердце забилось в груди, как сумасшедшее. К горлу подступила тошнота, голова закружилась, мир вдруг поблек, растеряв все свои краски и окутываясь плотным чёрным туманом.
На мгновение Нигару показалось, что он споткнулся, потому что внезапно ощутил, как падает. Летит вниз, словно в бездонную пропасть, а трава, ставшая вдруг угольно-чёрной, приближается с безумной скоростью. Мало того, она стремительно растёт, поглощая его, укрывая, окружая непроницаемой плотной стеной. Парень зажмурился и приготовился к удару, но ощутил лишь слабый толчок, когда его тело мягко опустилось на подстилку из пожухлого мха. Несколько секунд Нигар даже не дышал, боясь шевельнуться, но потом всё же решился открыть глаза. Мир вокруг стал чёрно-белым, утопающим в стелющейся рваными волнами тёмной дымке. Вокруг стояла неестественная ватная тишина, словно кто-то разом выключил все звуки.
