— Простите, — сказала Аманда, открывая глаза. — Есть вещи, которые я не могу и не хочу понимать, пренебрежение чьими-то жизнями — одна из таких вещей. И, конечно, ни при каких условиях я не подвергну своего ученика опасности.

Немного помолчав, Сарек проговорил:

— Я постараюсь это учитывать. Однако мне непонятно, как именно вы сохраняете и поддерживаете здоровье популяции при отсутствии механизмов естественного отбора?

— А вы?

Как ни странно, Сарек ответил.

— В нашей культуре есть традиционное испытание, которому подвергаются мальчики по достижении семи циклов. Наиболее слабые не переживают его. Это один из примеров, но не единственный. В более зрелом возрасте мужчины, недостойные продолжить род, также умирают.

— Я тоже отвечу, — сказала Аманда. — Лет двести пятьдесят назад, когда медицина ещё была на низком уровне, один молодой человек смертельно заболел. Врачи давали ему несколько месяцев жизни, от силы — пару лет. Он прожил ещё пятьдесят. Он не мог ходить, не мог говорить, под конец жизни один палец и глаза — всё, чем он был способен двигать, но он оставил нескольких детей, а главное — создал научную базу, которая в дальнейшем помогла нам освоить космос. И это не единственный пример. Не думаю, что отсутствие естественного отбора повредило нам.

Они стояли посреди улицы, люди обходили их кругом. Аманда ждала. И Сарек произнёс:

— Я постараюсь это принять. Это и вашу эмоциональную связь с учеником.

Аманда протянула руку и слегка сжала пальцы Сарека. Он перехватил её ладонь удобнее, и они продолжили прогулку, словно никакого спора и не было.

========== Потеря контроля, чай ==========

Предложить заглянуть на ужин Аманда не успела. Когда они вошли обратно в дипквартал, Сарек спросил:

— Считаете ли вы допустимым посетить мой дом и выпить чай?

Они поменялись местами. Аманда не умела драматично поднимать одну бровь, так что вскинула сразу обе в приступе естественного удивления. Но ответила бесстрастно:

— С удовольствием.

Хотя, очевидно, чай имелся в виду вулканский, на мгновение от этой фразы повеяло чем-то типично британским. И думать об этом было куда безопаснее, чем о самом приглашении.

— Это не нарушает культурных норм, принятых на Земле? — уточнил Сарек.

«Отри…», в смысле:

— Нет. Как вы могли заметить, я громко сообщаю, когда что-то меня возмущает или задевает.

Сарек согласился с этим фактом очередным «утвердительно», и они действительно направились к его дому.

Аманда была здесь однажды, дезориентированная. Ей тогда было не до изучения интерьеров, да и показал ей Сарек только гостиную, явно предназначенную для приёма людей.

Теперь, пройдя по отделанному песчаником коридору, они свернули несколько раз, прежде чем оказаться в относительно небольшой комнате. В ней, как во всех вулканских помещениях, которые Аманде доводилось видеть, по углам стояли каменные тумбы, на которых горели свечи. В отнюдь не таком жарком, как можно было ожидать, воздухе висел запах сладковато-пряных специй. В этот раз помимо чего-то очень похожего на мускатный орех Аманда различила корицу и, кажется, душистый перец. Обстановка комнаты была скудной по земным меркам, но не по вулканским: пара стульев, широкий крепкий стол на толстой металлической ноге, у стены — отдельная навесная столешница, уставленная баночками, чайниками и округлыми сосудами разных размеров. Одна стена была сплошь покрыта изображением фрактала. Многогранная изломанная фигура трансформировалась и разворачивалась, повторяя саму себя во множестве линий и итераций, и Аманда поняла, что у неё кружится голова при попытке рассмотреть детали.

— Рекомендую вам выбрать другой объект для фокусировки зрения, — сказал Сарек.

— Это завораживает, — призналась Аманда, с трудом отводя глаза. — Вы знаете, что снежинка — тоже фрактал?

— Данный факт мне не был известен.

Сарек прошёл вдоль стены, нажал на невидимую панель, и открылся почти привычного вида шкаф, в который Аманда с огромным удовольствием сгрузила пальто. А следом и, справившись с мгновением неловкости, ботинки. Конечно, в комнате были не комфортные вулканцам плюс сорок, но сидеть в зимней обуви при плюс двадцати восьми всё равно было бы непросто.

Покрытие на полу оказалось шершавым и тёплым — как будто здесь кто-то мог замёрзнуть.

— Ваш комфорт повысится, если вы займёте любой из стульев, — произнёс Сарек, тоже избавляясь от тяжёлой верхней одежды. Аманда последовала его совету и спросила:

— В вулканском языке есть разница в обращениях? Градация «ты» и «вы»?

— Отрицательно.

— В классическом английском, на котором построен стандарт, тоже не было. Но оказалось, что для доброй половины земного шара это важно, так что из староанглийского вытащили подходящее слово, и теперь у нас масса проблем, — Аманда улыбнулась.

Сарек приподнял левую бровь, продолжая при этом стоять у шкафа, не то чего-то дожидаясь, не то принимая решение.

— В чём состоит суть этих проблем?

Аманда улыбнулась шире и пояснила:

— В том, что мы понятия не имеем, в какой момент нужно переходить с одной формы обращения на другую. Сотни авторов учебников по стандарту вместе с множеством моих коллег так и не сумели чётко определить эту грань, подходящий момент.

Левая бровь поднялась ещё выше, её кончик коснулся волос.

— И хотя на втором курсе я писала научную работу по «ты-коммуникации», я понятия не имею, — она всё же опустила взгляд, — насколько уместно перейти на ты… сейчас.

— Я не вижу для этого логических препятствий, — произнёс Сарек и отправился к столешнице, загородив её широкой спиной.

Из объектов для изучения таким образом остались вызывающий головокружение фрактал и, собственно, спина, скрытая длинной плотной туникой. Аманда уже знала, что туника на ощупь мягкая, но непроницаемо-плотная — какая-то современная ткань со сложным составом. Когда следом в голову пришёл вопрос, какая на ощупь спина под туникой, Аманда быстро перевела взгляд на фрактал. Пусть лучше голова кружится, чем мысли зайдут слишком далеко и их ход отразится на эмоциях.

Фрактал выбил дух вместе со всеми опасными размышлениями. Почувствовав, что её начинает тошнить, Аманда резко отвернулась, встала и подошла к Сареку, сбоку заглядывая на то, что он делал.

Приготовление этого чая, Аманда знала, включало несколько этапов: мало было просто залить травяной сбор водой определённой температуры: нужно было что-то процедить, что-то отжать, куда-то в каких-то особых пропорциях добавить, ещё раз подогреть, в получившейся жидкости заварить следующий сбор. Аманда видела этот процесс своими глазами всего однажды, но заметила общий принцип: создавая чай, вулканцы молчат. Возможно, считают проценты и пропорции, возможно, медитируют. В любом случае, никто не мешал Аманде прислониться плечом к каменной стене и наблюдать за священнодействием.

Руки Сарека двигались неспешно, без единого лишнего движения. Если он за чем-то тянулся, он это брал и использовал. Если собирался отмерить немного чёрного порошка или похожих на сахар жёлтых кристаллов, то набирал маленькой, но очень глубокой ложкой именно столько, сколько нужно. Запомнить последовательность действий Аманда даже не пыталась — сомневалась, что когда-нибудь решится повторить. Но выглядело завораживающе. И, наверное, даже больше, чем безупречность действий, привлекали руки Сарека. Крупные даже для его роста, в имитации дневного освещения — заметно зеленоватые, с выступающими костяшками и длинными фалангами. От запястья вверх под рукав туники очень по-человечески поднимались чёрные волоски.