Филип метнулся к окну, выбил стекло и головой вперед выбросился наружу. Уже на лету он услышал оглушительный грохот и понял, что замок взорван, и Черный Барон больше не причинит никому вреда. Он летел вниз, вниз…

Очнулся он в своей постели в Ланкашире. Рядом стояли его отец и мать.

– Отличная работа, сынок, – молвил отец. – Мои славные люди нашли тебя на берегу. Ты пролежал без сознания три дня. А от баронского замка вообще ничего не осталось.

– Когда тебя принесли домой, ты сжимал в руке древний меч, – добавила мать. – Вот этот, – она развернула длинный сверток и протянула Филипу меч Пармагона.

– Это меч не единожды спас мне жизнь в замке, – сказал Филип. – Когда-то давно он принадлежал великому герою.

– Да и сейчас, – с улыбкой произнес отец, – он тоже будет принадлежать герою!

Профессор Фрэнсис Локсли стоял перед группой ученых в нью-йоркском музее естественной истории.

– Итак, джентльмены, – произнес он, вытирая вспотевший лоб, – в следующий четверг мы вылетаем в Африку, в бельгийское Конго!

К этой речи пожилого профессора привела цепочка странных открытий. Музей готовил экспозицию, посвященную эволюции змей, однако в процессе подбора экспонатов выяснилось, что один из этапов эволюции совершенно обойден вниманием ученых-специалистов. Указанный этап имел место в период времени где-то между доисторической эпохой и нашей эрой, и обитавший тогда вид змей оставался неизвестен науке.

Насколько могли судить специалисты, змея во многом напоминала гигантского удава из Африки, анаконду. Ученым было известно, что климат в те времена мало отличался от того, какой и сегодня можно найти в отдельных местах земного шара – из чего они заключили, что им, возможно, удастся обнаружить живой экземпляр – ну, или, по крайней мере, образцы сброшенной кожи.

Порывшись в архивах, они обнаружили кое-какие свидетельства существования той самой змеи и даже более-менее внятное ее изображение.

Новому виду дали название “Glocolius Droclumniness”, но чаще ее называли просто глокондой, из-за очевидного сходства ее с анакондой.

Неделю спустя шестеро ученых-натуралистов сошли с трапа самолета в самом сердце бельгийского Конго и нырнули в непроходимые джунгли, дабы отыскать в них ядовитую шестидесятифутовую глоконду!

Второй день поисков начинал клониться к вечеру, когда Фиппс, кроткий коротышка-ботаник, заметил, как в кустах шевелится что-то большое и желтое. Побросав свои рюкзаки, возбужденные естествоиспытатели бросились туда и обнаружили желтую в крапинку кожу – в точности такую, какой ее описывали немногие очевидцы существования глоконды.

– Должно быть, она сбросила кожу во время сезонной линьки и уползла, – предположил Райлз, натуралист-серпентолог.

Вдруг Соренсон, который двинулся дальше, не дожидаясь остальных, громко взвизгнул. Натуралисты как один бросились к нему, опасаясь худшего – и не ошиблись, ибо их постигла та же участь. Внезапно их ноги ушли по колено в липкую жижу. Трясина!

– Спасите! – вопили перепуганные натуралисты, но их никто не слышал. Они как-никак пребывали в самом сердце Экваториальной Африки, в самой что ни на есть безлюдной глуши.

В отчаянии оглядываясь по сторонам, медленно погружавшиеся в трясину ученые вдруг увидели еще одну смертельную угрозу: прямо над их головами сидела на ветке огромного дерева большая голодная пантера!

И теперь, даже если бы им удалось выбраться из трясины, как могли они спастись от пантеры?

Глубже и глубже погружались в трясину обреченные натуралисты, когда Коби (родом из Техаса) осенило.

Он напряг все свои силы и дотянулся до лианы, свисавшей с дерева над топью.

– Коллега, вы же не выберетесь по ней! – воскликнул профессор Локсли. – Она никак не связана с деревом!

– Щаа увидите, – нараспев, по-техасски, протянул Коби. И, погружаясь все глубже в трясину, завязал на одном конце лианы петлю, а второй конец привязал к поясу. А потом, когда грязь уже подступила ему под самую грудь, бросил лассо и затянул петлю на горле у злобной кошки. От неожиданности зверь упал с сука в противоположную от Коби сторону. Лиана натянулась и выдернула Коби из трясины! Оказавшись на суше, он снял петлю с мертвой пантеры и, пользуясь этим же лассо, по очереди выдернул из трясины своих спутников.

– Ловко это вы, Коби, – заметил Док, экспедиционный врач. – Где это вы так наловчились?

– Ну, не зря же я родом из Техаса, – улыбнулся здоровяк.

Переодевшись и собрав разбросанное снаряжение, ученые двинулись дальше на поиски глоконды.

На следующий день, когда они пробирались по заболоченным джунглям, их вдруг окружила толпа свирепых на вид туземцев. Не тратя времени на разговоры, те крепко-накрепко связали натуралистов и погнали в свою деревню. Там, в деревне, ученым стало ясно, что их ждет. Посередине большой поляны стоял огромный котел, со всех сторон обложенный дровами!

– Людоеды! – шепнул Райлз потрясенным коллегам. – Должно быть, нас приготовят на субботний ужин!

– Это забавно, – отвечал ему Док, – но если кто-то из этих язычников вздумает съесть меня, у него разболится живот.

Пленников вытолкали вперед, и они оказались лицом к лицу с огромным туземцем в устрашающего вида маске и желтой в крапинку набедренной повязке.

– Гляньте-ка, – заметил Фиппс. – На этом троглодите кожа глоконды!

– Волшебный шкура, – произнес шаман, заметив, что все смотрят на его повязку. – Большой-большой змея! – он мотнул головой в сторону котла и добавил. – Залезать!

Ученых развязали и силком заставили залезть в наполненный водою котел. Когда последний из них оказался в воде, один из туземцев принес большой горящий факел и ткнул им в груду дров. Вода становилась все горячее, а туземцы плясали вокруг котла как безумные.

А потом, стоило шаману в танце неосторожно приблизиться к котлу, как Док схватил его за шею, приставил к горлу нож и приказал отозвать своих дикарей – в общем, дал понять, что его убьют, если он попытается помешать побегу натуралистов.

Без особой на то охоты шаман повторил за ним приказ и замолчал, застыв как каменное изваяние. Каннибалы медленно отступили от котла, позволив путешественникам выбраться из закипающей воды. Собрав свои вещи, те скрылись в джунглях, захватив с собой заложника шамана.

Много часов прошло, много миль осталось позади, когда путешественники, наконец, позволили себе остановиться.

– Откуда твой взять кожа? – спросил Док у шамана на пиджин-инглиш, который тот явно знал.

Туземец замотал головой.

– Большой-большой проклятый змея… Очень плохо… Кусать сильно… Мой пещера не ходить!

– Твой пойти, или мы твой убить! – припугнул его Док и для верности кольнул негодяя острием ножа. Дикарь вскочил на ноги и послушно зашагал в джунгли.

И вот они пересекли болота, низины, холмы и джунгли и оказались перед входом в большую пещеру.

– Лучше уж мой уходить, бвана! – дрожащим голосом произнес шаман.

– Ладно, валяй, только своим не рассказывай, – согласился доктор.

Перепуганный туземец сорвался с места и исчез в джунглях, в переплетении ветвей и лиан.

– Теперь он к нам и на пушечный выстрел не подойдет, – заметил Фиппс. – Слишком боится того, что в этой пещере!