В камнеломнях нелегкой судьбы.

То ли хахалем был, то ли мужем

Тот единственный с Колымы.

Пояс туго при нем затягивала,

По ночам отпуская слезу.

Что-то сильное в нем притягивало,

Заставляя ждать в дождь и грозу.

Эта волчья любовь истерла

Все сердечное в жерновах.

Перерезала б горло матерому

И была бы, по сути, права.

Только жалость-паскуда напомнила,

Как он шел вдоль реки налегке…

И однажды, застав ее сонную,

Нежно гладил по жесткой руке.

Пока хочу – надеюсь,

Пока живу – хочу.

Сомнительное дело:

Кружусь, ползу, лечу.

Отпущенное быстро

Выкачивает жизнь.

Ах, милая, не кисло

С верхов катиться вниз?

Два метра ниже травки…

Нам ниже не упасть.

Давай-ка для затравки

Граммульку капнем в пасть.

Раскачивать не будем

Устойчивость в быту,

Тихонечко остудим

Жаровню на ветру.

Мы аккуратно угли

Метелочкой сметем,

На лодочке на утлой

В забвенье уплывем.

Пойдем-ка в лес по ягодицы,

Пошлем днесь натрое опять.

Глотнем (смотри, горит!) водицы,

Заблудимся – ни шагу вспять.

Болтая, можно пообщаться,

Закапать в мозги пастораль.

Почаще надо бы встречаться,

Забыв на время про мораль.

Ты мне расскажешь, кем был Гойя,

А я про Маха расскажу.

Ты опасаешься – не стало бы нас трое.

Да нет, за этим я слежу.

У каждого осла свой предрассудок,

Ословое упрямство хорошо.

Мы здесь одни, не будет пересудов.

А хоть и будут, ну и шо?

Простимулировать поход и потеряться?

За проданный билет оплату не вернуть.

Давай-ка мы не будем повторяться,

Попробуй ухватить меня за суть.

Когда настанет монастырь проведать,

Мы там покаемся про старые дела.

Хороший привкус,

Что в лесу пришлось отведать.

Ведь ягодица крупная была.

Он выбрал время в середине встречи,

Когда уже по пятой все прошлись.

– Прости, не поздоровались.

– Ну, так еще не вечер.

– Вот адрес юбиляру, на-ка, распишись.

– Ах, да! Забыл, тебе привет от Лены.

– Какая Лена?

– Ты же был влюблен,

Ты пас ее частенько после смены,

Потом с утра бывал изрядно утомлен.

Она из Тихвина, работала на складе,

Какой-то склад там, шмотки, то да се.

Ну, при тебе она купалась в шоколаде!

И ты был в фаворе, я сразу все просек.

Я, помнится, ей намекнул: бери, пока не взяли.

Где конкуренция – свободных нету мест.

Бери, покуда помидоры не завяли,

Не надо становиться в очередь невест.

Она мне: «Женя, не пори хренуху,

Ты слишком разговорчив стал, смотрю».

Потом пришла ко мне

И прокричала что есть духу:

«А я ему, Жульен, кольцо заправила в ноздрю!»

Прости, я слышал, тебя сильно обломало,

И у меня, бывало тоже так и сяк.

Когда прихватит, я беру горилку, лук и сало,

Запрусь, и обмываю свой косяк.

– Меня все это, Женя, мало занимает.

Не помню Лену, говорю открыто, без затей.

– Да ты не парься, друг, ведь всякое бывает.

У нас уж с Леной четверо детей.

Шарахнуло, смотрю,

Надеюсь, морду бить не будешь?

Хотя и у меня вопросы к тебе есть.

Пойдем нальем и все по-тихому обсудим.

Местечко вижу, можно там присесть.

Пришла пора разбить свинью.

Свинья-копилка – тучных дней свидетель.

Я для тебя роскошный водопад монет пролью,

Но это изобилие ничем тебе не светит.

Боюсь я, тебе нечего надеть

На тот последний бал, куда нас пригласили.

Парча рассыпалась, и нитку в ушко не продеть,

Да и на обуви мы каблуки давно сносили.

Смотри-ка, тут опять летает моль,

Хотя шкафы с добром пронафталинены изрядно,

На старом пианино западает ля-бемоль,

И если туш сыграть, то будет как-то не нарядно.

Нам подарили дети книгу «Путь наверх»,

Чтоб вдохновляться философией успеха.

Уверен, что любой бы поднял нас на смех —

Успех наш испарился через старую прореху.

Свинью-копилку можно склеить еще раз,

Чтоб восхищаться, как она заметно тяжелеет.

Ты спросишь: «Как ты?» Я отвечу без прикрас:

«Я тот счастливец, кто о прошлом не жалеет».

Все то, о чем пытаетесь сказать,

В глубинах ваших спрятано надежно.

Слова знакомы мне – «тоска», «кого теперь искать?»,

Но вглубь копать, по-моему, безбожно.

И в ваших сокровенных кладовых

Я пыль стирать осмысленно не буду.

Я допускаю, жизнь дает под дых

И даже тем, кто верит в силу вуду.

Вы вправе упрекнуть в бесчувствии меня,

Что я когда-то говорил совсем иное.

Но птица-тройка упорхнула, колокольцами звеня,

Желания и страсти растворив в покое.

Все в жизни растворяется и тянется к нулю,

И смысл присутствия становится ничтожным,

И даже если бросится к остывшему углю,

Finita la commedia вступает непреложно.

Как хорошо мы будем жить потом,

Сегодня надо потерпеть немного.

Отложенная наша жизнь притом

Готова встретить счастье у порога.

Забудь, забудь о наших трудных днях,

Себя ты не вини, в дальнейшем будет лучше.

Сейчас мы вряд ли сможем второпях

Впустить к нам в жизнь счастливый лучик.

Приятно вспомнить, как пытались мы

Схватить за хвост удачу и надежду:

Купили домик, взяв у всех взаймы,

Купили все, включая модную одежду.

Жар-птицу мы держали в молодых руках,

И в наши окна солнце заглянуло,

Но, видно, мы забыли впопыхах,

Что счастье надо прятать, чтоб не ускользнуло.

Но кто-то нас заговорил всерьез,

Мгновенно мы всего лишились,

Злой случай нас опять увез

К той безысходности, с которой мы смирились.

И каждый вечер засыпаю с мыслью я одной,

Что мы дождемся, будем жить как люди.

Свои мечты во сне гоню на водопой,

Как необъезженных коней в киношном Голливуде.

Жил один писатель Вася,

Его бросила жена.

Он на этой ипостаси

Нагреб денег до хрена.

Не жалел тот Вася красок,

Все описывал до дна:

От тоски до бурных ласок,