– Спасибо, госпожа Нихан, мой юрист свяжется с вашей помощницей, – сказал Джихан и вышел из кабинета.

– Нихан, Нихан Сойдере… – произносил господин Джихан, приближаясь к своему автомобилю.

Берлин. Мать Кемаля приехала в клинику. В глазах Фехиме можно было прочесть и радость и печаль. Держа руку сына в своей руке, она была безмерно счастлива, что Всевышний не отнял у нее возможность находиться рядом с ним. И, конечно же, печаль не покидала ее. Она осознавала, что в один день может потерять сына навсегда, так как видимого прогресса лечение пока не давало.

– Сынок, прости, что приходится разлучаться с тобой иногда. Одно радует, что хуже тебе не стало. Это дает надежду материнскому сердцу… – говорила мать сквозь слезы. – Я бы все отдала, сынок, за то, чтобы ты открыл глаза. Мой красивый мальчик, но к тому же несчастный, – продолжала Фехиме со слезами на глазах.

Мать, как всегда, читала молитву у кровати больного сына:

– О великий Аллах, прошу, забери мою жизнь взамен жизни моего сына, дай здоровье моему сыну, чтобы он вернулся в свою семью. Дай ему возможность обнять свою доченьку и свою жену.

Студия Нихан. Нихан позвала своих сотрудников на совещание.

– Друзья, вам, наверное, уже известно, что мы заключили контракт с одной из компаний Стамбула. Я уже составила план работы, и каждый сможет увидеть свою часть проекта. Так как проект большой и нам нужны помощники, я решила дать шанс нашим ученикам объединиться с нами в команду. Это Озгюр и Джансу.

Это была та самая парочка среди ее учеников, чьи отношения напоминали ее отношения с Кемалем. Нихан представила их остальным сотрудникам и продолжила презентацию нового проекта.

Кафе Стамбула. Зекир со своей супругой обедали на красивой веранде одного из кафе.

– Дорогая, надеюсь, ты изучила тот договор, который отправил тебе на почту?

– Зекир, я смогла его изучить только после того, как пришла наша няня. Ты же знаешь: Каран забирает все мое свободное время.

– Да, душа моя, наш сынок требует к себе много внимания, ведь ему всего лишь три года. Но компании ты тоже нужна. Должен сказать, благодаря тебе она процветает. Мы с Кемалем раньше и мечтать не смели о таких заказах, которые к нам поступают от партнеров. Как же нам всем не хватает Кемаля. Я уверен, он был бы доволен работой, которую мы проделали.

– Да, дорогой, согласна. Я виделась с Нихан. Она очень ценит нашу работу. Я ставлю ее в курс дела, она ведь владеет основным пакетом акций. На фирму она по-прежнему отказывается приходить, все ей там напоминает о Кемале. А сколько мужества ей понадобилось, чтобы вернуться на свою работу, а также продолжать жить без своей половины.

– Согласен с тобой, Зехра. Жаль Нихан, очень хочется верить, что Кемаль придет в себя, и вся печаль останется позади.

Клиника в Берлине. Напротив палаты Кемаля госпожа Фехиме сидела на кресле и продолжала тихо молиться. В коридоре отделения было очень светло и уютно, и лишь тишина придавала ему некую суровость. Молитву прервал звук шагов. Фехиме повернула голову туда, откуда он доносился, и увидела двух людей в белых халатах, которые направлялись в ее сторону. Это был лечащий врач Кемаля и медсестра, которая неплохо владела турецким языком.

– Добрый день!.. – начала медсестра на ломаном турецком, подойдя к госпоже Фехиме. – Доктор зайдет в палату на плановый осмотр пациента, а после хочет с вами поговорить.

– Да, конечно, – ответила Фехиме.

Понимая, что у нее есть время на чашку кофе, она спустилась в кафе. Сидя за столиком, женщина вспоминала некоторые события из жизни Кемаля. То радостные моменты всплывали перед ее глазами, то грустные.

– Сынок, увижу ли я снова твою улыбку? – говорила Фехиме, допивая свой кофе.

Стамбул. Нихан с дочерью возвращались домой из школы.

– Мама, мамочка, я очень хочу то мороженое, – говорила Дениз звонким голосом.

– Какое, моя принцесса?

– То мороженое, которое мы ели в кафе. Ты еще сказала, что вы с папой часто ходили туда.

– Ну как же я могу отказать моей принцессе? Шафак, прошу тебя, отвези нас в то кафе, рядом с моей студией.

– Хорошо, госпожа Нихан, – ответил Шафак.

– Мамочка, как же я тебя люблю, – радостно заговорила Дениз. – И еще я люблю, когда ты сидишь со мной рядом, и я могу тебя обнимать крепко-крепко. А ты, брат Шафак, в школу без мамы не приезжай, – продолжала Дениз.

– Слушаюсь, моя маленькая хозяйка, – ответил Шафак сквозь улыбку.

Клиника в Берлине. Госпожа Фехиме направилась в кабинет доктора.

Как она и предполагала, доктор и медсестра после осмотра больных уже вернулись в кабинет и готовы были ее принять.

– Госпожа Фехиме, я должен обсудить с вами те изменения, которые происходят в организме вашего сына за последние два месяца.

Госпожа Фехиме внимательно слушала медсестру, которая переводила слова доктора. В один момент она заметила, как врач и медсестра уставились на нее. Медсестра, подходя к графину с водой, произнесла на турецком:

– Госпожа Фехиме, прошу вас, не волнуйтесь, – она поднесла стакан воды женщине и продолжила: – Вы очень бледная, постарайтесь не переживать, ведь плохих новостей нет. Как вы уже знаете, когда ваш сын подорвался на мине, он мгновенно лишился правой ноги и потерял много крови. Нестабильное состояние организма вынудило врачей ввести пациента в медикаментозную кому. Но мы должны отметить, что на родине первую помощь оказали вовремя, в противном случае его бы не стало. Так вот, доктор говорит, – продолжала переводить медсестра, – что ваш сын начал подавать признаки жизни и что, по нашим наблюдениям, рецепторы на правой руке стали более чувствительными. Это говорит о том, что организм вашего сына перешел страшный рубеж, что наше лечение за эти четыре года не прошло даром. Появилась надежда, и Кемаль в скором времени должен выйти из состояния комы.

И тут госпожа Фехиме, которая слушала их в напряжении, вдруг расслабилась и заплакала. Но это уже были слезы счастья.

Фехиме обратилась к медсестре:

– Прошу вас, переведите доктору, что я очень благодарна ему за эту надежду. Я и мечтать о таком не смела, доктор, спасибо вам, доктор, спасибо Всевышнему!

Стамбул. Ранним утром, проводив дочь в школу, Нихан отправилась в мастерскую. Она, как никогда, была уверена в своих действиях и с большим интересом приступила к новому проекту.

В мастерской Нихан было очень оживленно. Как всегда, рабочий день начинался небольшим мастер-классом для учеников. После него Нихан попросила Ясемин позвать всех на совещание.

Недалеко от компании Кемаля, в уютном кафе обедали Зекир и Зехра.

– Дорогая, меня очень обрадовал звонок Фехиме, я с утра только об этом и думаю.

– Новость отличная, Зекир, но меня беспокоит совершенно другое, – ответила Зехра. – Простит ли нас Нихан за то, что скрывали от нее правду.

– Зехра, – перебил ее супруг, – все делается во благо Нихан. Но нельзя забывать и о том, что сказали врачи. Даже доктор Хаммер в немецкой клинике нам на тот момент не давал надежду, что Кемаль восстановится. Предположения доктора подтвердились: он подает признаки жизни. И доктор прогнозирует, что в скором времени он выйдет из состояния комы.

Берлин, отель. В номер, где остановилась мать Кемаля, постучали. Фехиме открыла дверь, перед ней стояла Зейнеб.

– Мама, какая хорошая новость, – сказала Зейнеб, обнимая мать. – Я не могла оставаться дома после работы, зная, что ты в Берлине.

– Рада видеть тебя, доченька. Да, ты права, Всевышний услышал наши молитвы. Будем надеяться, что у доктора верные прогнозы, Кемаль вернется к нам и наша семья вновь обретет счастье, – ответила госпожа Фехиме со слезами на глазах.

– Мама, тебе нельзя так волноваться, успокойся, прошу тебя, – проговорила Зейнеб.

Немного успокоившись, мать обратилась к ней:

– Дорогая, я ведь не спросила: как твоя работа, да и учеба, которую ты решила продолжить здесь, в Берлине?

– Мне очень нравится здесь, мама, – отвечала Зейнеб, поднося маме стакан воды и таблетки. – Не то чтобы я хочу здесь остаться, нет, сразу же вернусь в Стамбул после окончания учебы. Беда, которая нас настигла, очень многое изменила, мама, изменила нас и даже мою судьбу. Будто Кемаль жертвовал своей жизнью, чтобы мы осознали многое. Я переехала в Германию, чтобы быть ближе к брату, поступила в магистратуру, а в свободное от учебы время работаю. И я думаю, он бы мною сейчас гордился, – сказала Зейнеб в слезах. – Ты же знаешь, мама, сколько непростительных ошибок я совершила.