— Что? Нет. Сейчас я не могу, — нервно. — Я… совсем не в том виде, чтобы идти в такое место.

— Ерунда какая. Ты замечательно выглядишь.

— Угу… Отказаться я не могу, так?

— Зачем отказываться? Я тебя вежливо пригласил, а тебе не стоит отказываться. Ты, наверное, проголодалась.

— Нет.

— Ну кофе-то выпьешь.

Да нет у меня выбора, кроме как на светофоре выскочить из машины. Но что потом?.. Мы все равно встретимся снова, а вскоре, в конечном итоге, он сорвется. Может, я наивна, а что если мне удастся каким-то косвенным образом достучаться до него, что плохая идея впутывать меня.

— Хорошо, кофе я выпью.

***

Я бывала в этом месте еще когда мама была жива. Мы туда заходили несколько раз посидеть. Очень красивое место. Народу здесь обычно мало, потому что дорого очень.

Мы сели у окна, и я непроизвольно застучала пальцами по столу.

Ну сейчас начнется… Он все мне скажет и велит быть умницей, если по-плохому не хочу. У меня уже в ушах звучат его слова. Губы сейчас его не шевелятся, но я уже слышу… его угрозы.

— Илона… Ты слышишь?

— Ой… — пришла в себя, резко убрав руку под стол. — Извините…

— Какой кофе ты хочешь? Может, все-таки съешь что-нибудь?

— Нет. Только латте.

Мы делаем заказ, который состоит из двух чашек кофе — черного и латте, и когда официант уходит, принимаемся пристально смотреть друг другу в глаза.

— Я тебя напугал?

— Что?..

Да, он меня пугает, меня прошибает холодным потом от одного его взгляда на меня. Покручиваю его разговор с моим отцом снова и снова… и вижу циничного мужчину, который в своих целях хочет загубить мне жизнь.

— Ты испугана.

— Сегодня… сегодня много чего произошло. Обычно у меня дни менее насыщенные.

— Поэтому ты решила улететь, никому не сказав? Захотела чего-то необычного?

— Может быть…

— Хочешь острых ощущений?

Неестественно выпрямляю спину и тяжело сглатываю.

— Нет… Не острых. Просто хочу быть… свободной.

— Отец ограничивает тебя в свободе?

Более или менее начинаю понимать, каким именно он хочет себя выставить в моих глазах.

— Да не то чтобы… — спокойно складываю руки на стол. — У нас, конечно, жуткий патриархат, но отец к нам хорошо относится.

— А с мачехой у тебя как отношения складываются?

— Нейтрально, — нахмурилась. — Она для меня чужая. Но мой отец счастлив рядом с ней, и мне этого достаточно. А вы что, об этом хотели со мной поговорить?

— Нет.

Нам кофе принесли. Я тихо поблагодарила официанта.

— Хотел поближе узнать тебя, понять, что ты за человек.

— Хотите быть друзьями?

— Нет. Я старомоден. Дружбу между мужчиной и женщиной не признаю.

Беру трубочку и опускаю ее в латте.

— Значит, та девушка, с которой вы выходили из ювелирного магазина, вам не подруга, — я не спрашиваю, а констатирую. Интересно, сейчас у него тоже найдется, что ответить? Наверняка какую-нибудь чушь пронесет. Я же такая молодая, глупенькая, буду должна поверить.

— Не подруга. То была наша последняя встреча.

Ну да, конечно… Первая и последняя встреча, которую ему не удалось скрыть от меня.

— Вы расстались? — вытянула немного латте из трубочки. Здесь он просто нереально вкусный.

— Были на то причины, — качнул головой Ветринский. — Не думай о ней. Я свободен.

Глава 17.

— Ты тоже свободна, — добавляет Ветринский, не успев я от предыдущих заявлений прийти в себя.

Как он все это ловко обыграл…

Но я не верю. Дело даже не в неприязни. Просто не верю.

А в ювелирном он ей прощальный подарок покупал? Ага, как же! Мол, извини, дорогая — я женюсь, но вот тебе безделушка.

— Вам откуда знать? — строго. — Справки обо мне наводили?

— Я знаю, что ты не замужем. Также твой отец сказал, что ты ни с кем не встречаешься.

— Вы еще и с моим отцом меня обсуждали? — как можно естественней удивляюсь. — А отец не спросил: зачем вам это нужно?

— Твой отец о тебе ничего не знает, — заявляет Ветринский. — Слишком занят своей будущей супругой, я полагаю.

Тут я с ним соглашусь. Повернут он на ней конкретно.

Последнее время, еще до болезни, видно было, как его мама утомила. Мария внесла мн-о-о-ого красок в его жизнь, когда устроилась в его компанию.

— Он влюблен. Это в любом возрасте нормально. Но да, мой отец плохо меня знает.

— Может, мне больше о себе расскажешь?

— Я могу рассказать…

— Очень внимательно слушаю.

— Я замужем за своей учебой, — выдернула трубочку из латте и отпила прямо так, из чашки. — Отношения меня не интересуют. По крайней мере, в данный момент. Так что… что бы вы там не планировали — мне очень жаль, но я в этом участвовать никак не могу, — и строю немного грустное лицо. — Не хотела вас обидеть, если что.

У него, должно быть, переворачивалось сейчас все внутри от моих слов. Понял, наконец, что все настолько плохо и по-хорошему никак.

— Ты не можешь меня обидеть, Илона. И я все понимаю, — спокойным тоном произносит Ветринский, чем вводит меня в очередной ступор. — Но ты еще меня не знаешь, — добавляет. — Я умею быть очень терпеливым.

Опять двадцать пять. Он не оставляет попыток.

А что, если это какое-то обязательное условие, м? Ну, чтобы я сама на все согласилась. Но зачем?.. Нет, это какой-то бред. Это просто в его голове навязчивая идея.

— Что, снова будете на свидание приглашать?

— Сколько из твоих сестер устроили личную жизнь, ну, не считая самой младшей? — неожиданно спрашивает Ветринский. — Ни одной.

— К чему вы клоните?..

— Я хочу предложить тебе устроить свою жизнь, не терять драгоценное время и… обрести свободу.

— Свободу?.. — тяну непонимающе.

— Выходи за меня, — произнес мужчина ровным тоном.

Ошарашенно выпучила глаза и, убрав руки со стола, вжалась спиной в спинку стула.

Я ко многому была готова: к соблазнению, неудобным вопросам, но чтобы так…

— Ч-что? — вырвалось у меня не своим голосом.

— Ты правильно все услышала.

Да чему я удивляюсь?! Он же отцу то же самое сказал, и я сама ожидала, что все к этому идет. Ему супруга зачем-то нужна.

— Вы меня не зна…

— Ты меня тоже не знаешь, — обрывает Ветринский. — Узнаешь. Все, что захочешь узнаешь, Илона. Твой отец препятствовать не станет. Соглашайся. Ты уйдешь из дома. Будешь свободна.

— Я буду вашей женой… а не свободна, — посмотрев на него недобрым взглядом, констатирую факт.

— Быть моей женой и быть свободной — может сосуществовать.

— Так вы что, мне какую-то сделку предлагаете? Иначе зачем вам жениться на девушке, которая не любит вас, которую вы толком не знаете?..

Может, не сознаваясь в том, что я слышала о их договоре с отцом — он сам во всем признается?

— Нет никакой глубокой причины, Илона. Я решил жениться. Ты мне подходишь.

И поэтому он выложил за потенциальную жену столько денег?! Без глубоких причин? Ну-ну…

— А почему вы не найдете другую подходящую? Уверена, много девушек, даже моего возраста, согласились бы.

— А почему отказываешься ты? — парирует Ветринский. — На учебу твою это не повлияет. Ты будешь свободна и обеспечена. Куковать под надзором отца в его доме до тридцати пяти лет, а потом выходить за абы кого — не твой вариант. Ты заслуживаешь лучшего.

— Вы, значит, лучшее для меня? — немного иронично.

— Давай уже на «ты», Илона.

— Нет…

Готовлюсь схватить сумочку.

— Прежде чем сейчас встать и убежать от меня, подумай хорошенько… — тянет Ветринский. — Напрасно ты злишься и пугаешься. Я с тобой по-хорошему. Не тащу тебя в загс прямо завтра.

Пристально уставившись на лицо мужчины, я подумала как он и просил, а после пулей покинула ресторан.

Он меня не преследовал. На соседней улице я вызвала такси и поехала домой. А там меня встретили. Судя по всему, с моим приездом, отцу кто-то доложил из охраны, что я вернулась, и он спустился.

— Илона, мне сказали, что ты заезжала за вещами Светланы, — быстро спускался по лестнице отец, завязывая пояс на своем халате.