— Не видишь, — зло сыронизировала я, — тебя пытаюсь поднять?

— А что за платье на тебе, и как, вообще, ты попала в номер?

— Потом расскажу. Вставай скорее, Тань! Мы уезжаем. Внизу нас ждёт машина.

— Ну, что за дурацкие шутки? — простонала Кострова и опять повалилась на постель. — Я не хочу никуда ехать! Езжайте, ребята, на свой пикник сами, а я в следующий раз составлю вам компанию. Сейчас я хочу спать! Понятно, да?

Я догадалась, что Таня подумала, будто мы собрались на природу. Когда мы с Эльдаром ехали из аэропорта, его двоюродный брат Заур пообещал нас свозить в горы, где, с его слов, рано утром было нереально красиво. Сафарову его идея тоже понравилась. А мне нравилось всё, что нравилось Эльдару. Просто потому, что я любила. Конечно, я поддержала братьев.

Однако теперь всё изменилось. Ещё самой до конца не верится, но это так, и — точка.

— Таня, вставай! Мы едем домой.

— Чего?! — Танька подскочила, как ужаленная. — Почему домой? Мне здесь очень нравится, — и обвела рукой комнату, которая выглядела, как спальня арабского шейха.

Похоже, Кострова всё ещё плохо соображала. Я не знаю, как я буду жить дальше, а Тане, видишь ли, жаль расставаться с номером люкс в пятизвёздочном отеле!

— Потому что я ухожу от Сафарова, — на меня вдруг накатилась такая дикая усталось, что я села прямо на пол. — Об остальном расскажу позже. Сейчас нас внизу ждёт машина. Пока время работает на нас.

И только тогда до Татьяны дошло, что я говорю всерьёз.

Она вскочила с кровати и бросилась в ванную. Пока подруга умывалась, я оттащила наши чемоданы поближе к дверям. В этот момент раздался дверной звонок. Я вздрогнула, однако открыла дверь. В коридоре стоял беллбой — так называют носильщиков багажа гостей отеля.

Улыбчивый парень лет двадцати предложил донести наш багаж до автомобиля. Но в мои планы не входило светить машину, на которой мы должны были добраться до границы, и я отказалась. Беллбой извинился за беспокойство и ушёл.

Из ванной вышла Таня и спросила, будем ли мы пить кофе? Я объяснила, что времени нет совершенно, и что будет лучше, если мы поскорее сделаем ноги из отеля, а ещё лучше — из страны. Яркие веснушки на Танькином лице посерели, и она кинулась одеваться. Я осталась в том же платье. Пусть администратор думает, будто мы переезжаем в дом Сафаровых. Ведь чем позже поднимется шум, тем больше будет шансов, что нас никто не остановит.

С большими чемоданами и кожаными дорожными сумками мы вышли из отеля. В одном квартале от него во дворе пятиэтажного дома старой постройки стоял неприметный серый “москвич”. За рулём находилась сестра Лейлы Гульнара, а Лейла сидела рядом на переднем сиденье. Забросив наши чемоданы и сумки в багажник, мы устроились на заднем сиденье.

“Москвич” тут же рванул с неплохой скоростью для такой старой машины. Ехали молча. Наконец, впереди показались горы. Я вздохнула с облегчением. Таня с тоской обернулась назад. Я знала, что ей очень понравилось, как нас здесь встретили, и понимала, что подруге совсем не хочется уезжать в райцентр Медвежье, который даже местные жители называют в шутку “медвежий угол”.

Не спорю, глухомань ещё та. Но зато, как сказала мне Гульнара, и в чём я с ней полностью согласна, моя совесть будет чиста. Если точнее, сестра Лейлы просила меня “не брать грех на душу”, а это слова, которые я не раз слышала от своей бабушки. Баба Аня верила в Бога и была искренне убеждена, что жить нужно по совести.

Именно поэтому я не захотела брать грех на душу и жить с Сафаровым в достатке, делая вид, будто я не знаю про то, что у себя на родине он оставил девушку, причём совсем юную, которая ждёт от него ребёнка. А он её бросил, потому что встретил и полюбил меня. Хотя теперь я уже не уверена, что со стороны Сафарова это была любовь.

Может, симпатия. Или увлечение? Но, как мне кажется, люди, способные отказаться от собственного, ещё не рождённого ребёнка, не умеют любить по определению. Ими обычно движут только животные инстинкты. К моему огромному сожалению, к моей боли.

Да, мне было очень больно, когда Лейла протянула мне тест с двумя полосками. Гульнара гневно заявила, что она это так просто не оставит и призовёт Сафарова к ответу, даром что сделать анализ ДНК сейчас не проблема. Лейла просто стояла рядом с сестрой и плакала. А я чувствовала, как моё сердце стремительно падает куда-то вниз. Не уверена, что теперь я смогу кому-то поверить.

Впрочем, тогда для меня было главное добраться скорее до бабушки, объяснить ей как-то помягче эту ситуацию и уехать куда глаза глядят. Ведь и дураку понятно, что Сафаров, как только проснётся, бросится на мои поиски. Он-то думает, что я не знаю о его бесчеловечном поступке. Но я не стану брать грех на душу.

Возможно, Таня тоже захочет поехать со мной. Вместе интереснее и спокойнее. А, кроме того, Танюшка быстрее сориентируется, куда нам навострить лыжи. Я пока разбита.

Мы лавировали на извилистой горной тропинке, пока старенький “москвич” не отказался дальше ехать. Тогда Гульнара развела руками. Я сказала, что ничего страшного, сами как-нибудь доберёмся. Таня испугалась, заявив, что, мол, как мы понесём наш багаж? Хорошо, конечно, что чемоданы на колёсиках, но всё равно это нереально донести вещи в целости-сохранности.

Но я объяснила подруге, что чемоданы с нарядами, купленными в московских торговых центрах, мы брать с собой не будем. Нужно взять только документы и самые необходимые вещи, упаковав их в дорожную сумку. А весь этот гламур можно сбросить, стоя на вершине гор, вниз. Наверное, это будет смотреться, если не красиво, то довольно романтично.

Расстроенная донельзя Таня спросила, почему в таком случае мы не оставили чемоданы в номере, какой смысл был с ними вообще возиться? Я ответила, что это сразу вызвало бы подозрение у персонала отеля. С печальным видом Татьяна со мной согласилась.

Но тут Гульнара, слышавшая наш разговор, предложила, если не жалко, оставить вещи им. Они с Лейлой продадут их через знакомых продавцов, а на вырученные деньги наймут адвоката для судебных тяжб с Сафаровыми. Я обрадовалась, что от меня девчонкам будет хоть какой-то толк. После этого мы простились.

С горем пополам Гульнара завела машину, но перед этим объяснила, как и куда нам идти. Сёстры поехали обратно в город, а мы с Таней стали подниматься в горы. Через три дня мы были в Медвежьем. А оказалось, ушла моя бабушка. Из Германии приехала тётя Лена. Нам с Таней много раз звонили, но связь в горах не ловила. К счастью, я успела предать бабушку земле. После этого тётя Лена предложила мне уехать с ней.

После того, что я узнала об Эльдаре, после ухода бабушки мне было уже без разницы, где жить. Единственное, я понимала, что мне нужно скрыться от Сафарова. Поэтому и приняла предложение тёти Лены. Хорошо, в посольстве Германии у неё работала сестра покойного мужа. Благодаря этой женщине мы не слишком долго оформляли документы. Тем не менее какое-то время мне пришлось скрываться на съемной квартире в Москве.

Потом я узнала про свою беременность. Не знаю, может, это обстоятельство повлияло, но только вскоре после этого мы с тётей Леной уехали из России, чтобы спустя шесть лет там, на чужбине, я нечаянно встретила отца своих детей. А теперь я снова его полюбила. Что ни говори, жизнь — штука сложная и странная. Но это — жизнь! Главное: я люблю и любима.

Ты всё-таки пришла за мной, Амин!..

На следующий день после похорон матери Сафаров, наконец, остался наедине со своими сёстрами. Сегодня они хоть немножко успокоились и, кажется, начали понимать, что маму уже не вернёшь, и нужно жить дальше.

Правда, Инара всё равно корила себя, что не подготовила мать к новости о внебрачной дочери их отца. С большим трудом Эльдару удалось убедить старшую сестру, что её вины в том, что мама ушла, нет, и что наверняка есть ещё какие-то вещи, о которых они не знают, но которые в своё время стали камнем преткновения между отцом и матерью.

В противном случае, Шахноза так сильно не отреагировала на это известие. А у отца не было бы отношений на стороне. Но родители свою тайну унесли с собой.