– Виолочка, родная моя, немедленно приезжайте к нам! Разве можно жить в таком страхе? А у нас огромная квартира: целых четыре комнаты. Работу ты себе здесь найдешь где угодно. С твоими двумя образованиями нарасхват будешь! Здесь же море, океан рядом, в конце-концов в порту работать будешь. И колледж медицинский для Игорька есть, он будет продолжать учиться. Да никаких проблем! Даже не переживай. Мы ждем вас, приезжайте, – бодрый, уверенный голос тети из далекого города на самом краю земли зовет к себе и наполняет уверенностью, что мы с сыном не пропадем.

А ее фраза о том, что нет проблем, звучит, пожалуй, самой обнадеживающей. Как же хочется жить без страшных переплетов судьбы! И я принимаю единственное правильное решение – уехать.

В коллективе мое сообщение об увольнении вызвало искреннее огорчение. Еще бы! Мы так много лет работали единой дружной командой. Я и сейчас очень хорошо помню, как меня взяли на эту должность. Как будто вчера все это происходило. Иван Степанович, так звали начальника отдела кадров, к которому пришла на собеседование, долго со мной беседовал. А узнав, что у меня не одно высшее образование, искренне обрадовался. Посмотрел все мои документы и сказал:

– Виолетта Федоровна, вы нам подходите. Я беру вас на должность инспектора. К работе приступайте с завтрашнего дня. А через три месяца, когда я умру, то вы станете на мое место. Будете самым молодым заместителем генерального директора по кадрам. А я вас за это время как раз всему обучу. Не бойтесь трудностей, у вас все получится. Вы грамотный специалист, великолепная женщина, поэтому именно достойны этой должности.

Округлив глаза от таких страшных слов, я удивленно смотрю на красивого брюнета.

– Как это – умрете? – ошеломленно спрашиваю, не обрадовавшись тому, что меня берут на работу.

Иван Степанович совершенно не похож на смертельно больного человека. Он интересный мужчина и от него пахнет хорошим одеколоном. Только очень худой.

– Ведь вы же совсем молодой, вам, наверное, лет пятьдесят, не больше. Почему так рано собираетесь умереть? – эти слова даются мне с трудом. Я произношу их почти шепотом.

– Ну и что, что молодой? Бессмертных людей не бывает, в конце концов, все умирают. А я смертельно болен. У каждого свой срок. Сроки уже подошли и мне давно пора туда, – он показал пальцем вверх. – На том свете напротив моего имени уже прогулы ставят. А мне каждый день дается все с большим трудом. Но так некому было передать свою должность, я и тянул с уходом в небытие до последнего. Знаете как это страшно, когда некому передать дело всей своей жизни? А вот теперь появились вы. Я вас быстро введу в курс вашей новой должности и спокойно уйду. Главное – я теперь там, – он снова показал рукой куда-то вверх, – буду спокоен, что передал свою должность деловому человеку. Вы же меня не подведете?

– Нет, конечно. Не подведу, – растерянно отвечаю. Не готова я к такому повороту событий, совершенно не готова.

Он действительно ушел, только чуть позже: через полгода. Прекрасный был человек. Как он не побоялся доверить такую должность мне, молодой женщине со стороны, до сих пор не понимаю.

Но как же тяжело, оказывается, увольняться. Мне откровенно жаль покидать ставших близкими сотрудников. Уезжаю ведь не в отпуск, а на всю оставшуюся жизнь. От этого хочется кричать на весь свет, что неправильно все это, несправедливо. И кто наконец-то мне объяснит: что здесь происходит? Почему я должна бежать со своей малой родины, почему?! У меня налаженный быт, квартира, хорошая зарплата, уважение в коллективе. Что еще нужно для счастливой жизни? И вообще, я здесь родилась, выросла. И, вот – нужно бежать. А здесь останется все, что для меня дорого. А как родители будут жить без меня? Выдержат ли этот наступающий хаос? Доживут ли мои бедные старички до того дня, когда я смогу их забрать? Папа, конечно, мужественный, сильный мужчина. Но вот мамочку, бедную мою мамочку, как ее, больную, можно оставить? Раздумывая над этим, я с горечью прихожу к мысли: оказывается, жизнь должна быть безопасной, а не счастливой. Или безопасность – это и есть счастье? И чтобы быть в безопасности, нужно все бросить и бежать. За что мне это?! За что?

Свою квартиру я пытаюсь продать всю зиму. Уже и весна наступила, уезжать нужно, но все никак не могу найти на нее покупателей. Когда пришли очередные клиенты-мужчины, то цокая от восторга языками, они сказали мне откровенно:

– Хорошая квартира, женщина. Красивая, богатая. Но платить мы тебе за нее не будем. Скоро она нам достанется бесплатно.

И такими наглыми испепеляющими глазами посмотрели на меня, что мое сердце от ужаса на секунду заледенело. Холодной змейкой по спине пробежался страх. Я поняла, что меня убьют из-за жилья. Здесь с этим сейчас просто – раз, и нет человека. Как будто никогда и не было. И сына убьют.

Разозлившись от такой наглости, и приняв окончательное решение, я решительно иду к соседке. Лейла открыла мне дверь, ее руки в муке. Видно, готовит ужин для семьи. Я отдаю ей ключи от квартиры:

– Возьми, мы уезжаем.

Лейла удивляется:

– Куда собралась? В отпуск? Холодно еще.

– Нет, мы совсем уезжаем. Понимаешь, навсегда. Ты же видишь, что происходит. Не жить нам здесь спокойно. Нас с сыном могут убить в любую минуту.

Соседка, услышав такое объяснение, обняла меня, и запричитала:

– Прости нас, мы сами не понимаем, что происходит! Почему все злыми такими стали? Почему дружить перестали? А ты такая хорошая женщина. Прости. Когда думаешь ехать?

– Послезавтра. Квартиру оставляю тебе, пусть обо мне память останется. У тебя дети и когда вырастут, отдашь им, скажешь, что от Виолы. А мебель я завтра в контейнер погружу и мы уедем.

С этими словами пошла домой упаковывать вещи. Через минуту в мою квартиру вбежала Лейла с большим пакетом:

– На, возьми. Все, что в доме было, тебе отдаю. Больше нет, клянусь. Здесь пятьдесят тысяч.

Я беру пакет, а в нем и, правда, деньги. Волна благодарности к этой женщине захлестнула меня. Квартира, конечно, стоит больше. Но кто мне даст больше? А мы с сыном очень нуждаемся в деньгах. И для нас – это целое состояние.

– Спасибо тебе. Как раз деньги за билеты, еще и на первое время хватит. Всю жизнь буду тебя помнить, доброту твою. Прощай. И прости меня, если когда-то тебя нечаянно обидела, – говоря эти слова, обнимаю соседку.

Она крепко-крепко прижала меня к себе и заплакала. И вот так, обняв друг друга, не стесняясь, мы громко рыдаем. Мы же понимаем, что больше не увидимся никогда. И к чему все правила приличия? Мы просто две женщины, прожившие рядом много лет и уже ставшие почти родственниками. Выплакавшись, Лейла ушла к себе. Ее громкие причитания слышны на весь подъезд. Я закрываю за ней дверь, прижимая к себе пакет с деньгами, и устало сажусь на пуфик в коридоре. Вот и все. Мне спешить больше некуда. У меня теперь нет ничего: ни родного Грозного, ни работы, ни крыши над головой. В далеком чужом краю, больше, чем за десять тысяч километров отсюда, в тридцать семь лет нужно начинать жизнь сначала, с нуля. «Господи, сколько еще испытаний ждет меня?» – с этим горьким вопросом я пытаюсь уснуть. Но так и не удается даже задремать. Говорят, что без прошлого нет будущего. А вот что ждет нас с сыном там, – в будущем, на другом краю земли, если от прошлого и настоящего нужно бежать?

На следующий день перед самым отъездом пришли родители. Глядя на то, как я лихорадочно собираюсь, мама, очень спокойным будничным голосом внезапно произнесла:

– Мы с тобой, доченька, больше никогда не увидимся.

Но я лишь отмахнулась, мол, не выдумывай, все будет нормально. Проводили они нас на автобус, идущий на Минеральные Воды, а оттуда нам на самолет. Когда машина тронулась, родители, делающие вид, что спокойны, не выдержали страшного душевного напряжения и бросились за нами вслед. Они бежали, держась друг за друга. Вдруг мама вырвала свою руку из папиной, и побежала прямо по центру трассы, среди потока машин. Но силы совершенно покинули ее, она споткнулась, упала на колени и простерла руки к небу, словно прося его о помощи. Пассажиры закричали водителю, чтобы он остановил автобус, но тот лишь сильней надавил на газ. Я проплакала всю дорогу, вспоминая страшную картину: маму, стоящую на коленях на дороге, с поднятыми вверх руками.